Татьяна Луганцева - Корона вампирской империи Страница 26

– Боюсь, что до конца не пережил, – вздохнул Андрей. – Виски, шампанское, вино?

Яна проверила свою повязку на носу.

– А мне можно?

– Почему нет? Раз уж ты встала!

– Вы пугаете меня, доктор. Возможно, я так плоха, что ты предлагаешь мне оторваться хоть последние дни?

– Думаю, рюмка коньяка тебе не повредит, – пропустил он ее реплику мимо ушей и подошел к встроенному в шкаф мини-бару.

– Не по назначению используется библиотека, хозяин, – вздохнула Яна.

– А я не собираю здесь библиотеку… Так, немного книг по работе…

Яна посмотрела ему в спину в шелковом халате. Она вдруг интуитивно почувствовала легкое беспокойство, поняла также, что появилось оно именно здесь, в библиотеке. Но понять, чем оно обусловлено, никак не могла.

«Надо повторить свои действия сначала и понять, что меня насторожило, – решила Яна. – Так… я вошла, подошла к полкам, не нашла там ничего интересного для себя. Потом я села в кресло, взяла вот эти три книги…»

– Твой коньяк, – Андрей поставил перед ней на стол бокал.

Она взяла бокал в руки, взгляд ее упал в выдвижной ящик стола, и коньяк пролился на гладкую поверхность стола.

– Ой, извини, я такая неловкая, – прошептала она, – боже мой…

В столе Андрея лежал бланк пригласительного билета из отеля Вацлава. Именно на таком бланке было написано приглашение Карлу Штольбергу, и именно от такого приглашения открестился сам Вацлав.

– Почему у тебя в столе лежит этот бланк? Кому ты писал на этих бланках?

Андрей выпил свой коньяк как-то нервно, залпом и сказал:

– Это я прислал приглашение Карлу Штольбергу от имени Вацлава.

Яна не верила своим ушам, самые страшные догадки ее подтверждались, причем говорил об этом Андрей совершенно открыто и спокойно.

– Зачем?

– Я приглашал не его… а тебя… Я послал ему приглашение на двоих, зная, что его дамой являешься ты. Я был уверен, что ты не пропустишь бал вампиров.

– Откуда ты мог знать, что я встречаюсь со Штольбергом?

– Я захотел найти тебя и нашел, а заодно все разузнал о твоей личной жизни по своим каналам.

– Даже думать не хочу о том, что за мной следили, – нахмурилась Яна, согревая бокал с коньяком в своих руках. – То-то ты не отрицал, что знаешь, кто такой Карл Штольберг. Умно и хитро, ничего не скажешь. Что после этого я должна думать? Мне здесь не нравится, это плохое место, тут уже произошло самоубийство девушки и нападение на нас матерых преступников. Ты подвергаешь мою психику серьезному испытанию… Ты делаешь все, чтобы я считала тебя опасным для своей персоны человеком, хотя и утверждаешь обратное. Это случайно не ты отправил Карла обратно, прислав липовое сообщение о сердечном приступе Франтишека?

– Нет, это правда. Карл мне не мешал, я хотел видеть тебя, – спокойно ответил Андрей.

– Интересно, а нельзя было по-человечески связаться со мной и поговорить, о чем хотел? – удивлялась Яна.

– Ты могла не приехать.

– Это верно, – согласилась она, – и ты точно все рассчитал. Ну что же, я здесь, что ты хотел?

– Просто видеть тебя.

– Как оригинально. – Яна выпила коньяк и поморщилась. – Ладно, сама себя не узнаю, какая я стала мягкая, я снова прощаю тебя. Не иначе, как это твой гипноз. Постой, а ты случайно не хочешь загипнотизировать меня на любовь к тебе? – всполошилась она.

– Я не привораживаю и никогда бы не воспользовался своим даром в таких целях, – заверил Андрей Яну, присаживаясь на деревянную лавку и не отрывая от ее лица взгляда своих загадочных глаз.

– Хорошо, я хотела с тобой серьезно поговорить о Нике.

– Она влюбилась в меня? – предположил Андрей.

– Ты заметил?

– Я не слепой и не идиот. Заверяю тебя, я этого не хотел, я сам несколько обескуражен.

– Что делать?

– Ничего. Не бойся, я не воспользуюсь ее влюбленностью, может быть, удастся переключить ее внимание на кого-нибудь другого.

– Хотелось бы… вот Вацлав, например, – продолжала гнуть свою линию Яна.

Коньяк благотворно повлиял на ее настроение. Она расслабленно вытянула ноги и напомнила:

– Не забудь, утром идем гулять.

– Идем, – согласился Андрей, готовый на все.

Яне на душе стало легче хотя бы оттого, что ушла подсознательная тревога за Карла, так как выяснилось, кто пригласил его в Румынию, и человек этот, по мнению Яны, опасности не представлял.

Глава 12

Утро следующего дня выдалось очень теплым. Синее, без облачков небо оповещало о том, что и день будет жарким, солнечным. Яна, заснувшая после разговора с Андреем как мертвая, в позе эмбриона, проснулась и наконец-то почувствовала некоторое облегчение в пораженных частях своего тела. Она размяла затекшие конечности и с удовлетворением отметила, что в ее организме наступил комфорт и нет никакой боли. Настроение сразу улучшилось, и Яна поняла, что ее снова тянет на подвиги, а от недавних приключений остался только шум в голове и повязка на носу. Она бодро прошла в душ, включила прохладную воду, призванную окончательно пробудить ее. Душ принимать было крайне неудобно, высунув голову с повязкой из кабинки наружу, чтобы не замочить нос, но это не испортило ее настроения. Она облачилась в короткую красную юбку, желтую майку, открывавшую миру ее плоский живот с проколотым пупком. Спустившись вниз, она прямиком направилась на кухню, где над плитой колдовала Пелагея, изредка вытиравшая слезы рукавом блузки. Не заметив поблизости нарезанного лука, Яна поинтересовалась:

– Что случилось?

– А… Яна! – вздрогнула Пелагея. – Как себя чувствуешь?

– Значительно лучше, мы вчера напил… разговаривали в библиотеке всю ночь с Андреем.

– Я знаю, вынесла оттуда пустую бутылку, гору фантиков от конфет и грязные бокалы, – покачала головой Пелагея, и Яна стушевалась. – Я что-то вспомнила Камиллу… – продолжала Пелагея, – вот уж несчастная девка была, и так богом обиженная, да еще и конец такой страшный. Андрей Павлович много провел с ней сеансов, все врачевал ее, но это не спасло… Я все время уговариваю себя не расстраиваться, ведь ничего изменить нельзя, но не могу… как вспомню ее… еще ругалась я, что она ела по ночам…

– Вы не со зла, – успокоила ее Яна.

– Если бы я знала, что она удумает! – махнула рукой с кухонным полотенцем Пелагея.

– Андрей, психотерапевт, не догадывался, куда уж остальным людям, – сказала Яна, почувствовав легкий укор из-за того, что у нее с утра такое радужное настроение и она не убивается по сумасшедшей Камилле.

«Черствая я стала, нехорошая», – подумала она, а вслух спросила:

– Когда ее похоронили?

– Андрей Павлович все организовал два дня назад, когда ты в беспамятстве была.

– Родственники приезжали?

– Да какие родственники! Одна она была одинешенька! Никто не знал, откуда она пришла и даже сколько ей было лет, – всхлипнула Пелагея и отключила газ под сковородкой со шкворчащей яичницей с зеленью.

– Тяжелая история, – помрачнела Яна, отправляя в рот тост и захрустев им на всю кухню.

Пелагея посмотрела на Яну:

– Ой, что я все о Камилле… вы же есть хотите! Садитесь за стол, я сейчас вам подам завтрак!

– А остальные? – спросила Яна.

– Оксана спит, что, вы ее ждать будете? Когда встанут, тогда и их покормлю, – пообещала Пелагея и принялась метать еду на стол перед Яной: булочки в плетеной корзиночке, кусок деревенского масла в масленке, кувшин с молоком, как выразилась Пелагея, «аккурат из-под коровы с утренней дойки», яичницу с беконом, тосты, домашнее варенье и нарезанный тонкими ломтями твердый сыр.

– Где вы берете такие великолепные домашние продукты? – спросила Яна.

– Из соседней деревушки, где живут русские староверы, я и сама оттуда родом. Родная сестра Прасковья держит целый скотный двор, она и снабжает замок продуктами. Я ей по-родственному такую привилегию сделала, правда, она ни разу в замке не была, не вытащишь ее от хозяйства, так я сама хожу каждый день, – говорила Пелагея, – ей деньги нужны моим племянникам на одежду.

– Семейный подряд, – кивнула головой Яна и накинулась на яичницу, в которой желтки были желтее желтого, что говорило о качественном домашнем корме кур.

– Смотрю я на вас, Яна, и удивляюсь. Так кушаете с аппетитом и такая худая. Да если бы я так ела, я бы в дверь не пролезла, – произнесла Пелагея, и Яна закашлялась.

– У меня много энергии тратится.

– Это точно! Если бы не вы, то я бы лишилась и хозяина, и хозяйки… – темные глаза Пелагеи снова наполнились слезами.