Дарья Донцова - Самовар с шампанским Страница 30

– Почему бесплатно? Получите деньги за информацию. И если я распутаю клубок, расскажу вам всю историю в подробностях, гарантирую, тираж «Желтухи» рванет вверх, а вы получите отличный гонорар за эксклюзив.

– Скока сейчас дашь? – деловито осведомилась Олеся.

Я назвала сумму, радуясь своей предусмотрительности. Собираясь на встречу с Телегиной, я знала, что придется раскошелиться, и получила из банкомата побольше наличных.

– И че за цифра в графе «итого»? – нетерпеливо повторила Телегина.

Я озвучила сумму, Олеся расхохоталась:

– Зая! За ржавые копейки я тебе дорогу в ближайший супермаркет и то не покажу. Наверное, ты не поняла, с кем имеешь дело? Я ведущий репортер, скоро стану главным редактором, зарплата соответствующая. Понятно?

Если начинаешь торговаться с человеком, то странно обращаться к нему на «вы».

– Недавно я беседовала с Эдиком Справедливым, – промурлыкала я, – он, как ты, конечно, знаешь, ушел из «Желтухи».

– Эдьку выперли за пьянство, он алкоголик, – фыркнула Телегина, – мы с ним рядом не стояли.

– Справедливый сейчас пишет для «Нью-Йорк таймс», – продолжила я, – его собираются там начальником сделать.

– Думаешь, я брешу, как Эдик? – разозлилась Олеся. – Можешь проваливать, за жалкую подачку ничего не узнаешь.

– Ну, тогда эксклюзив о женщине, умершей на борту самолета, достанется другим, – вздохнула я. – И от души желаю тебе стать в «Желтухе» начальницей, тогда сможешь купить просторную квартиру, а не ютиться в комнате, где даже карликовому пуделю тесно.

– …! – выругалась Олеся.

– Лучше скажи, какое вознаграждение хочешь, – предложила я.

Телегина назвала цифру.

– Ты же не билет на полет до Марса продаешь! – возмутилась я.

Минут пятнадцать мы торговались, но потом договорились. Олеся взяла костыли, мы пошли на кухню, и она начала рассказ.

С Василием Олеся жила три года в гражданском браке. Поначалу полицейский нравился девушке, этакий веселый балбес, вечно готовый веселиться. Потом ей стало ясно, что любовник идиот.

– Меня раздражало, что он расти не хочет, сидит в отделении у пятой батареи, серьезных дел ему не поручают, – откровенничала Телегина. – Были, правда, и положительные моменты: Василий не пил, не курил, не жадничал, всегда был при деньгах. Месяца за три до его смерти меня как на качелях мотать стало. В понедельник еду на работу, думаю: «Все. Сегодня вечером соберу вещи и домой подамся. Надоел Кожин». После службы возвращаюсь в Химки, в голове другие мысли: «Васька оптимист, всегда растормошит, когда я в депресняке, ни из чего проблем не делает, живем весело. Чего еще надо?» Потом он умер, и мне так плохо стало! Лучше б от него раньше ушла, переживаний меньше, бывшего не так жаль.

– Что случилось с Василием? – спросила я.

– Они с Алексеем Рощиным поехали к нему на дачу, – завела Олеся. – Лето стояло, погода хорошая, вот парнишки и решили шашлычок организовать.

– Тебя не взяли?

– Не-а.

– Почему? – удивилась я.

Олеся одернула кофту:

– Мы с Кожиным поругались, ни с того ни с сего сцепились.

– И кто начал военные действия?

– Как ни странно, он.

– Как ни странно? – повторила я. – Василий не отличался скандальностью?

Олеся оперлась о стол.

– Этим он мне и нравился. Ни к моей одежде, ни к поведению не придирался, хоть вообще без юбки на тусню иди, Кожин только поржет, а в тот день заорал: «Какого хрена сарафан без лифчика нацепила, сиськи наружу выставила? Живо натяни платье нормальное, а ну, пошла к шкафу, б…!»

– Весьма грубо, – оценила я поведение полицейского.

– Сначала я остолбенела, – вздохнула Олеся, – затем ответила по достоинству, а он в меня табуретку швырнул, я едва увернулась.

– После столь бурного выяснения отношений не захочется вместе шашлыками лакомиться, – отметила я.

– Да уж, – скривилась Олеся. – Дома я осталась, кофе себе сварила, потом подумала: все, пора сливаться. Если парень так себя вести начал, у него другая завелась, и пошла шмотки паковать.

– Смелый вывод, – улыбнулась я. – Может, у Василия живот болел или на работе неприятности случились, вот он и сорвался. Или были еще какие-то намеки на присутствие в его жизни любовницы?

Олеся откашлялась:

– Здоровьем Кожина отец с матерью не обидели, ничего у него никогда не ныло, на желудок он не жаловался, селедку молоком запивал, сливами этот оригинальный ужин заедал и спокойно спать шел. Со службы Васю на тот момент уже выперли. А вот насчет бабы… В последний месяц ему кто-то со скрытого номера звонил. Прежде Кожин всегда при мне болтал, а тут глянет на экран и в туалет шлепает или на балкон выйдет.

Я нахмурилась.

– Тревожный признак.

– Ага, – согласилась Олеся, – мы с Наташкой так и решили: Вася с Алексеем денег где-то надыбали, почувствовали себя крутыми, решили нас пустить побоку.

– Алексей – это Рощин? Он дружил с Кожиным? – попыталась я досконально разобраться в ситуации.

Олеся взяла с тарелки пирожное.

– С детства. Отец Василия был крупный чиновник, ему в Химках дали в советское время шикарную квартиру в ведомственном доме, четыре комнаты, два санузла. Прикинь, а? Пара туалетов при коммунистах! Мать у Васи не работала, шуб у нее было штук двадцать, Кожин после ее смерти своим бабам норку раздаривал. Не повезло Ваське: предки в аварию попали, когда он выпускные экзамены сдавал, остался он один. Алексей в соседнем доме жил, они вместе с Кожиным в секцию самбо ходили. Отец Рощина какой-то крупный чин в милиции был. Он сына устроил на юридический факультет и Кожина пожалел, пристроил его в заведение, где на простых полицейских учили, а затем с работой ему помог. Алешку папахен сразу в элитное подразделение впихнул, Рощин живо карьеру делать начал, а Вася в районное отделение устроился. Он там долго сидел, пока его Алексей туда, где сам служил, не пристроил. Но Кожин там не прижился, его из-за той бабы, что с крыши сиганула, выгнали. Васька никогда не умел деньги копить. Получит зарплату, шикует, мы в ресторан идем, шмотки мне покупаем. Бац! Закончились лавэ, пьем кефир, жуем сухари. Рощин прижимистый был, но и ему тугриков не хватало. А потом вдруг у Васьки и у Лехи хорошо с деньгами стало. Кожин мне сказал: «Поедем отдыхать в Эмираты, в пятизвездочный отель, полетим бизнес-классом». Но обещание не выполнил. Начал куда-то по вечерам исчезать. Мне говорил: «Я на новом месте работаю, надо авторитет у начальства заслужить, не могу, как раньше, в любое время слинять». Я почуяла – врет. Кожин себе чемодан новых вещей приобрел, часы дорогие, компьютер навороченный. На работу он скромно одевался, вернется со службы, расфуфырится и убегает, бросив на ходу: «У нас спецоперация. Не спрашивай ни о чем. Тайна следствия». Правда, он и мне подарки покупал, кольцо красивое приволок. А вот Рощин ни себе, ни Наташке ничего не приобретал. Она один раз на звонок домашнего телефона ответила, а там голос: «Банк «Новый» беспокоит, позовите Алексея Рощина, у нас вопрос по его вкладу». Натаха наврала, что она жена, попыталась выяснить, сколько у Лехи денег, но менеджер ничего не сказал, только обмолвился, что счет открыт совсем недавно. Натка к Рощину с вопросами подкатила, а он лицо кирпичом сделал: «Какие вклады? Я еле до получки дотягиваю. Ты не поняла. Это по работе звякнули, я счет подозреваемого проверял. И не смей больше трубку в моей квартире хватать! Не у себя дома живешь». Такой скандал закатил, а раньше они нормально жили. Натка ко мне в тот день прибежала, давай реветь: «Я на восьмом месяце, а он точно другую завел, деньги положил в банк, от меня скрывает. К гадалке не ходи – на любовницу все тратит. Откуда у него тугрики? Где он их надыбал? Что делать? Замуж меня не зовет. Куда деваться, если выгонит?» Я ей предложила: «Давай их в жопу пошлем, уедем жить ко мне, все как-нибудь наладится». А она: «Тебе хорошо говорить, а мне рожать, нет уж, потерплю. И ты не руби сгоряча, вдруг у мужиков временно мозги растеклись! Лешка дочку хочет, имя ей придумал – Маша». А когда Василий мне скандал устроил и на шашлык один умотал, все ясно даже ей стало.

– Маша, которая мне открыла дверь, дочь Алексея Рощина? – остановила я рассказчицу.

Олеся взяла с тумбочки бумажную салфетку.

– Биологически – да. Наташке после того, как Леха умер, пришлось из его квартиры уйти, ей было негде жить, я ее к себе пустила. Натка стюардессой работает, она летает на особых самолетах, не на рейсовых, а на лайнерах, которые люди для себя нанимают. С одной стороны, это тяжело, клиенты капризные, придирчивые, надо очень хорошо выглядеть, не обращать внимания на хамство, с другой – заказчики большие чаевые дают. Сейчас она с каким-то политиком отправилась, тот к избирательной кампании готовится, из города в город на самолете перемещается. На две недели нас покинула.

– А как же Маша? – удивилась я. – Девочке надо обед сварить, в садик проводить. Вы же тоже работаете.