Дарья Донцова - Самовар с шампанским Страница 31

Телегина скомкала салфетку.

– Домработницу держим. Сейчас хорошо живем, зарабатываем, где можем. Все плохое с нами уже случилось. Помню, как в тот день, когда Василий один на шашлык уехал, я сумку складывала, так ревела от обиды, что голова заболела, пришлось таблетку глотать. Пошла на кухню за водой, и тут Натка звонит, воет похлеще меня. Я себя в руки взяла, стала выяснять, что случилось, почему она с Лешкой и Васькой в деревню не поехала, и услышала такую историю. Алексей с Натой утром поскандалили, он велел ей надеть синее платье без выреза. Ната заспорила: она приготовила красное с декольте. Рощин беременной жене оплеуху отвесил и один на пикник умелся. Понятно без слов: наши ребятки намылились с другими девочками повеселиться. Лехе беременность Наташки надоела, он ей первые месяцы все говорил: «Сделай, пока не поздно, аборт», а Натка ни в какую и всем врала: «Лешка девочку ждет, имя ей придумал». Парням свобода понадобилась, вот и устроили с утра скандалы, чтобы мы, вроде как жены, дома остались. Кожин, повторяю, кретин, но Алексей умный был, почему не сообразил, что мы с Наткой можем созвониться и сложить два плюс два?

– Вероятно, Рощин считал жену и тебя недалекими девицами, – предположила я.

– Фиг знает, чего у него в голове крутилось, – скривилась Телегина, – но мы с Наткой поревели, разозлились, решили им малину обломать, сели в машину и порулили в деревню. Я там раньше всего один раз была, дорогу приблизительно помнила, запуталась, но в конце концов мы на место приехали.

Телегина поежилась:

– Около трех ночи было, когда мы село нашли, еще радовались: «Сейчас тепленькими их с девками возьмем».

– Глупая идея тащить беременную подругу туда, где отец ее ребенка гуляет с другой, – не выдержала я. – И вообще не следует активно вмешиваться в чужую жизнь, может, мужик домой вернется, она с ним помирится и у малышки будет папа.

– Из Лехи родитель, как из унитаза ружье! – вспылила Олеся. – И не моя инициатива была туда ехать. Наташкина. Я ее отговаривала до вечера, а она рогами уперлась: «Хочу подлеца с любовницей застать, в глаза ему плюнуть. Если ты не поедешь, я на электричку сяду, потом пешком пойду». Совсем у нее башню свернуло. Вышли мы из тачки, а в деревне пожар, одна машина на огонь из шланга еле-еле писает. Натка в обморок свалилась. Полиция только на следующий день к полудню приехала. Но я уже знала, что они все мертвые. Васю пожарные почти целым вытащили, он немного обгорел, Леху тоже опознать можно было. А девки в головешки рассыпались.

– Значит, вы с подругой не ошиблись, Кожин и Рощин решили устроить мальчишник, – вздохнула я.

Олеся подперла подбородок кулаком:

– Я Натку на диван у одной из местных баб уложила, сама побежала в избу, которая Рощину принадлежала, она ему от бабки досталась. Только внутрь вошла, стол увидела, на нем водка, пиво, закусь недоеденная, на стульях одежда развешена. Васины джинсы, футболка, трусы, на них сверху лифчик кружевной, на полу платье. Еще один сарафан на диване, стринги в стразах… Дальше продолжать?

– Не стоит, – остановила я Олесю.

– Наташку на следующий день в роддом положили, к вечеру Машка появилась, – вздохнула Телегина.

– Кто опознавал тела? – спросила я.

Олеся потерла лоб:

– Я. Василия мне сразу показали, еще на пожаре, а Алексея уже в морге. Его не в Москву отвезли, а в местную больницу, в городке Конаково. Мрак ваще! Завели меня в подвал, повсюду трубы, грязь, вонь… Лицо Рощина при пожаре почти не обгорело, на нем гримаса жуткая, рот открыт! Жесть реальная!

– Да уж, – поежилась я.

– Страшно было! Натка в роддоме лежала, рвалась сама на мертвого глянуть, но я ей не разрешила, – продолжала Олеся. – У нас с Кожиным дело к разрыву шло, и я на него так за измену обозлилась, что словно на чужого мертвеца смотрела. А Натка Алексея обожала, не стоило ей любимого таким видеть. Я сама чуть в обморок не грохнулась, когда на то, что от Лехи осталось, взглянула.

– Значит, они точно сгорели, – вздохнула я.

– Ага, – кивнула Олеся. – Никто и не сомневался, что парни покойники, их одежда в избе осталась, часы, очки, документы: паспорта, права, рабочее удостоверение. Машина Рощина у забора стояла. Все ясно было и мне, и полицейским. Они живо дело закрыли, мы с Наткой Леху и Васю похоронили, ни одна сволочь с их работы не пришла, денег нам не дали.

– А вы с подругой просили материальную помощь? – уточнила я.

Олеся скривилась:

– Конечно! Натка от новорожденной отойти не могла, а я к начальству Рощина порулила, про пожар рассказала, говорю: «Мы не богаты, покойников двое, выделите хоть какую сумму». Мужик в погонах спокойно ответил: «Василий Кожин у нас без году неделя служил, с испытательного срока его выгнали. Ничего такому горе-сотруднику не положено. Рощин умер не на службе, мне уже доложили, по пьяни он сгорел, с девками в бане куролесил. Некрасивая смерть, пятно на коллективе. Материальную помощь мы оказываем тем, кто на посту погиб. И деньги выдаются родне: матери, сестре, отцу, жене. А вы кто? Какое отношение к Алексею имеете? Кем ему приходитесь? Сожительницей? Ничем помочь не могу. Ступайте к ребятам в отдел, если они чего промеж себя соберут, то и возьмете». Но я домой уехала, подумала: «Да сдохните вы со своими копейками». Кремировали тела, урны потом в могилы к их родителям зарыли. Ну ни одна гадина со службы нам не позвонила, соболезнований не дождались ни от кого.

Глава 24

– Ты сказала, что у Василия и Алексея внезапно появились деньги, – продолжала я.

– Да, – согласилась Олеся.

– Тебя не удивило, откуда у них такие средства? Вдруг они совершили не очень хороший поступок, пошли на служебное преступление, уничтожили улики или, наоборот, что-то кому-то подбросили? Им заплатили, а потом решили их убрать, подстроили пожар, – предположила я.

– Не знаю, – вздохнула Телегина, – они нам о своих делишках не докладывали. Ты права: когда я стала эту ситуацию обдумывать, полезло в голову всякое. Но я не собиралась в полицию идти и о своих соображениях докладывать.

– Ты не хотела, чтобы убийцы понесли наказание? – удивилась я.

– И че, по приговору суда Леха и Вася воскреснут? – невесело усмехнулась Олеся. – Маловероятно, да? А мне все нервы измотают, еще соучастницей того, о чем я понятия не имела, сделают, затаскают нас с Наткой на допросы. Нам и без этого несладко было: Наташка рыдает, у нее молоко пропало, я ее успокаиваю. Потом ночью коробочку с кольцом, которое мне Вася преподнес, последний его подарок, открою, сама слезу пущу. Через полгода только легче стало, хоть я и уходить от него решила, а все равно тяжело. Вот же странно – первые дни после смерти я ненавидела Ваську, а потом плохое забылось, хорошее помнилось.

– Что за кольцо? – поинтересовалась я.

Девушка улыбнулась:

– Дорогая ювелирка, старинной работы. Вася надел мне его на палец и обрадовался: «Во, угадал. Сидит, словно специально под твой размер делали». Я прямо обалдела, шепчу: «Где взял?» Кожин в ответ: «Там такого больше нет». Но я на него насела, и он признался: «Купил». Потом объяснил: «Знакомый один охранником в скупке работает, я ему когда-то помог, просто так, из хорошего отношения. Он отблагодарить меня решил, сегодня звякнул: «Вася, бабка в ломбард пришла, за копейки дорогую вещь принесла, дряхлая совсем, ничего не соображает, цены путает, за тыщу ювелирку сдать хотела. Я пенсионерку тормознул, сам у нее перстень приобрел. Хочешь его у меня за ту же цену забрать?» Ну, я поехал к нему, решил тебе сюрприз сделать». Я, дурочка, ему сначала поверила, в подарке весь вечер по квартире ходила, утром в редакцию с ним собралась, а Василий в дверях встал, загундел: «Зая, не таскай перстень на работу, еще украдут, позавидуют. Его лучше никому не показывать, Наташе тоже, она к Алексею примотается, начнет Рощина пилить: «Почему Василий своей бабе дорогие цацки покупает, а ты мне даже букет не принесешь!» Лучше отдай кольцо, спрячу его.

Я обиделась:

– Забирай! Отлично получилось! Вчера преподнес – сегодня отобрал.

А Вася кольцо в коробочку положил, в стол засунул и давай чирикать:

– Оно твое. Раскинь мозгами, нужно ли с драгоценностью по улицам рассекать. И Наташке про мой презент знать не следует, рухнет от ее зависти ваша дружба.

Тут я и смекнула! Вчера вечером Васька под газом пришел, не пьяный, просто веселый, но пахло от него. Кожин, как хлебнет, делался добрым, ласковым, чего ни попросишь – все отдаст. Перстень он на волне щедрости мне преподнес, а утром хмель выветрился, Вася притих. Колечко непростое, дорогое, что-то с ним не так, Василий его не купил, опасается теперь, что Леша узнает про ювелирку и ему вломит. Васька недавно иномарку новую из салона пригнал, часы приобрел недешевые. Алексей ему так за приобретения вломил! Только перья летели по углам.

– А вы откуда знаете? Вряд ли Рощин друга при вас ругал, – усомнилась я.

Олеся потянулась к чайнику.