Дарья Донцова - Клетчатая зебра Страница 30

Я вернула открытку на место и посмотрела на часы. На дворе почти ночь, в такое время большая часть людей спит глубоким сном, Анне Сергеевне лучше позвонить после восьми утра. Милая старушка вновь напутала – моя однофамилица получила от нее не тот пакет. Может, постараться забыть глупую историю с птичкой? Но где-то живут Аллочка и Иван, которым предназначен сувенирчик от папы Миши! Ох, не в добрый час в голову Ласкина забрела идея отблагодарить гостеприимных москвичей заготовкой для жаркого… Вполне хватило бы сказать простое слово «спасибо». Я решила завтра утром захватить «утку» под гжель с собой и при случае вернуть ее Анне Сергеевне.

Внезапно мне захотелось в туалет. Я пошла вверх по лестнице и поняла: до ванной не добегу, лучше заскочить в сортир, который находится в библиотеке. Зачем в книгохранилище санузел? О, это вопрос к прорабу, который строил особняк в Ложкине. Я уже не раз рассказывала о нашем доме: его возводила бригада неадекватных горе-мастеров по проекту безумного архитектора. Особняк мы купили уже построенным и участвовали только в его отделке. В моей спальне, например, не было окон, их прорубали после того, как я, очутившись в «бункере», спросила:

– Куда здесь вешать занавески?

Стиральные машины и сушилка у нас расположены… на втором этаже в гардеробной, в мансарде ванная находится в таком месте, где крыша практически сходит на нет, и принимать душ человек должен сидя на четвереньках, а кладовка для продуктов чрезвычайно узкая. Но самое невероятное произошло с туалетной комнатой на той половине, где живет Дегтярев. Изначально это помещение предназначалось для Аркадия, и мы, въехав в дом, не заметили ничего странного.

Однако часа через два после того, как грузчики растащили узлы и коробки по этажам, ко мне заглянул Кеша и спросил:

– Мать, где мой унитаз?

Я удивилась вопросу.

– В ванной!

– Его там нет, – спокойно ответил наш адвокат.

– Сейчас не время для шуток, лучше начинай распихивать шмотки по шкафам, – предложила я.

– У меня и в мыслях не было стебаться, – пожал плечами Аркадий. – Не веришь – погляди сама.

Я побежала на половину сына, распахнула дверь в ванную и изумилась. Раковина, джакузи, шкаф для мелочей есть, а унитаз отсутствует.

Спешно вызванный прораб не смутился.

– Вот же он! – радостно объявил строитель и повел нас к крайнему шкафу… в библиотеке.

Когда дядечка распахнул дверь, я ойкнула. То, что по наивности я приняла за стеллаж, оказалось туалетом.

– Значит, мне нужно выйти из комнаты, зайти в книгохранилище и зарулить в шкаф, чтобы, пардон, пописать?! – возмутился Аркадий.

– Замечательное, оригинальное ноу-хау! – попытался изобразить хорошую мину при плохой погоде прораб. – Сейчас не модно иметь совмещенку. И для здоровья полезно много ходить пешком.

– Плевать на моду! – разозлился Кеша. – Я переезжаю в гостевую спальню!

Прорабу пришлось переделывать ванную. В конце концов там таки установили унитаз, и переехавший на ту половину полковник не испытывает ни малейших неудобств, но и в библиотеке остался «уголок философа». О нем осведомлены только близкие, всем остальным мы об этом не рассказываем. Впрочем, иногда, крайне редко, закамуфлированным туалетом кто-то пользуется.

Я влетела в крошечное помещение и удивилась: ну с какой стати у меня заболел желудок? Может, это реакция организма на отвратительный капуччино, неосторожно выпитый в кафе? Или лихорадка реки Нга начала свою работу? И где медики? Куда подевалась неторопливая «Скорая помощь»?

Глава 19

Меня разбудил оглушительный звон. Было полное ощущение, что я сплю на рельсах и ко мне подкатил трамвай, упорно требуя освободить путь. Я резко села и тут же сообразила, что лежу на диване в библиотеке, а под спиной у меня находится длинная палка со специальным креплением. С помощью этого нехитрого приспособления можно добыть с верхней полки нужную книгу, это очень удобно, ведь не нужно тащить лестницу. Трамвая, конечно, никакого нет, а на подушке, от которой секунду назад я оторвала голову, разрывается телефон.

Я провела ночь не в своей постели, у меня до сих пор болит живот и почему-то кружится голова. Трубка продолжала верещать. Я окончательно проснулась, взяла ее и прохрипела:

– Слушаю.

– Доброе утро, Даша, Овсянкин на проводе, – бодро сообщил мой временный помощник.

Я зевнула.

– Здравствуйте.

– Разбудил? – насторожился Валерий. – Вы, наверное, встаете к полудню! Извините, я хотел пораньше доложить.

– Правильная идея, – одобрила я Овсянкина, украдкой поглядывая на часы, показывавшие ровно восемь.

– По существу сделанного вами запроса я имею пока не совсем полную информацию.

– Буду рада тому, что узнаю, – дипломатично заверила я Овсянкина.

И Валерий затрещал сорокой. История, рассказанная им, с одной стороны, была трагедией, с другой, увы, достаточно обычным следственным материалом.

Много лет назад в Москве орудовал некий Алексей Трофимович Фурыкин. То, что в столице появился серийный педофил, милиция поняла не сразу, маньяк вел себя хитро, совершал преступление в разных районах города и менял способы убийства. Как правило, маньяка выдает почерк. Допустим, выродок лишает людей жизни при помощи веревки, но грамотный эксперт всегда заметит нюансы, скажем, как завязан узел на шее, и сделает вывод: районы совершения преступлений разные, жертвы ничем друг на друга не похожи, но рука, совершившая преступление, одна. Очень часто преступник выбирает объектом насилия похожих людей, зацикливается, к примеру, на толстеньких брюнетках или на девушках в красном пальто. Главное, вычислить закономерность, это станет первым шагом к поимке негодяя.

Но Фурыкин действовал нестандартно, и сначала никто не понял, что речь идет о серии. Возраст убитых детей разнился от семи до четырнадцати лет. Внешне между девочками не было никакого сходства, преступления совершались в парках, промзонах, среди гаражей, на стройках. Кого-то убили камнем, кого-то сбросили в пруд, одного ребенка скинули с девятого этажа незаселенного здания. Наверное, никто бы и не стал объединять разные дела в одно, но тут на городском совещании следователь Филиппов рассказал своему коллеге Рыкову из другого районного отделения о странном убийстве, которым в данный момент он занимался. Труп несчастной десятилетней девочки был тщательно обработан: отстригли ногти на руках, тело тщательно протерли уксусом, одежду жертвы унесли, а еще преступник использовал презерватив, что в эпоху, когда еще не делали анализ на ДНК и народ не боялся СПИДа, казалось весьма странным.

– Боюсь даже думать об этом, – вздыхал Филиппов, – но, кажется, действовал кто-то из наших.

Рыков вздрогнул.

– Слушай, и у нас прошлым летом было похожее дело. Убийцу тогда не поймали.

Филиппов и Рыков были настоящими профессионалами, они тщательно изучили имеющиеся в их распоряжении материалы и пошли к начальству.

Преступника в конце концов удалось вычислить, им оказался, как и предполагал Филиппов, один из сотрудников МВД, Фурыкин, весьма высокопоставленный чин с безупречной служебной репутацией. Фурыкин имел жену, Светлану Михайловну, и дочь Алену (девочке, когда отца арестовали, только-только исполнилось десять).

Представляете, как милицейское начальство не хотело поднимать шума? Желтой прессы в СССР не существовало, поэтому в газеты не просочилось ни капли информации, судебное заседание сделали закрытым, в нем принимала участие лишь малая часть родственников погибших, несчастных людей обманули. Алексея Фурыкина называли военным. О том, что сексуальный маньяк – мент, знала лишь следственная бригада, а ее члены умели держать язык за зубами.

Дочь Олимпиады Борисовны Палкиной, восьмилетняя Валечка, была одной из жертв. После смерти ребенка Олимпиада переехала в другую квартиру, очевидно, желая избавиться от тяжелых воспоминаний.

Алексея Фурыкина расстреляли, об исполнении высшей меры наказания есть соответствующая запись в его деле. Его жена, Светлана Михайловна, тоже получила немалый срок (она, как выяснилось, помогала мужу).

– Следователи понимали, что дочь преступников, несмотря на юный возраст, о чем-то догадывалась. Но ее не допрашивали, – пояснил Овсянкин.

– Почему? – удивилась я.

Валерий замялся.

– Не знаю, о девочке вообще нет упоминаний, кроме того, что она была. Знаешь, обычно в анкете указывают жену, ФИО, место работы, школу, где учится ребенок… Здесь же никаких следов ребенка, просто: Фурыкина Алена. Думаю, начальству очень уж хотелось скрыть правду о своем сотруднике, вот и закрыли всю инфу. Кстати, мне даже теперь, спустя много лет, пришлось исхитриться, чтобы получить материалы дела.

– Ты молодец, – похвалила я Овсянкина. – Но меня Фурыкин не интересует, главное, что у Олимпиады Борисовны действительно была дочь Валя, погибшая от руки маньяка. Мне следовало самой вспомнить, от кого я слышала фамилию Палкина.