Вальс влюбленных попугаев - Дарья Александровна Калинина Страница 43

Яго обвел их тяжелым взглядом и сообщил им непреложный факт:

– Пер-р-рдуны!

И больше не обращая на них внимания, начал чистить клювом перья, прихорашивался, чтобы окончательно сразить попугаиху, когда им вновь доведется встретиться. Выглядел Яго при этом таким самоуверенным, словно не сомневался, эта встреча состоится при любом раскладе.

– Вот что, дружок, – внушительно произнес Тихон Иванович. – Ты хочешь вернуться к своей дамочке, а мы хотим услышать от тебя кое-какие вещи. Может, договоримся?

Попугай с любопытством посмотрел на него и почесался лапкой. Выглядело это так, словно он размышляет.

– Договор-р-р, – задумчиво произнес Яго. – Хор-р-рошо.

Тихон Иванович обрадовался.

– Он готов сотрудничать!

– Так начинайте!

– Скажи нам, – спросил орнитолог у попугая, – где твой хозяин спрятал свое сокровище?

Яго оживился.

– Цифр-р-ры! – воскликнул он, прыгая на жердочке ближе к людям. – Четыр-р-ре цифр-р-ры!

– И какие? Какие это цифры? Скажи их нам!

– Четыр-р-ре! – весело прыгая по жердочкам, твердил попугай. – Тр-р-ри! Тр-р-ридцать тр-р-ри! Четыр-р-рнадцать!

– Это точно? – спросил у него Юра. – Ты ничего не перепутал?

Но Яго сделал вид, что страшно оскорблен таким предположением.

– Ду-р-р-рак! – сообщил он молодому полицейскому. – Р-р-развр-р-ратник и дур-р-рак!

Нет, не нравился Юра попугаю. Вот, хоть ты что делай, а не нравился!

– Кольцо верни! – велел ему Юра. – Перстень!

Но Яго в ответ так зловредно расхохотался, что всякому было ясно, что того кольца Юре не видать, как своих ушей!

Обрадованных попугаев вновь воссоединили в большой клетке, выдав им обещанное лакомство в качестве вознаграждения и поощрения на будущее. А люди принялись обсуждать сказанное Яго.

– Попугай назвал нам четыре цифры. Как и обещал.

– Это четыре, три, тридцать три и четырнадцать.

– И что это может значить?

– Что угодно! Не уверен, что ему вообще можно верить. Вполне возможно, что он просто над нами издевается.

Такой поворот нельзя было исключать, учитывая врожденную вреднючесть Яго, возведенную даже не в квадрат, а в куб дурным примером его первого хозяина.

Но Тихон Иванович заступился за попугая:

– Это раньше верить ему было нельзя. Потому что раньше Яго был вольной птицей, заботился только о собственном благополучии. А теперь ситуация в корне изменилась. У него есть любимая. И ради их совместного счастья Яго будет откровенен с нами. Он прекрасно понимает, что в нашей власти разлучить его с Око навсегда.

И все приумолкли, потому что внезапно почувствовали себя какими-то фашистами, которые издеваются над маленькими и слабыми существами, принуждая их к чему-то, к чему у самих попугаев нет ни малейшей склонности.

– Мы же ничего плохого им не сделали?

– Пока нет.

– Пока?

– Когда вернутся хозяева Око, нам все равно придется забрать у Яго его попугаиху.

Саше было даже страшно думать о такой возможности.

– Бедный Яго. Он так привязался к Око!

– И она к нему тоже.

– Как они переживут разлуку!

Но Юра считал, что думать об этом еще рано. Вообще, он меньше всех остальных волновался из-за Яго. Видимо, все еще не мог простить попугаю украденное кольцо и сорванную помолвку. Все-таки и помимо попугаев тут собралось немало злопамятных существ. И даже, возможно, куда более злопамятных, чем сами попугаи.

– Предположим, что Яго сказал нам именно то, что мы и ожидали от него услышать. И что эти четыре цифры вовсе не пустой набор, а тщательно заученная им последовательность, которая означает… Что она означает?

– Шифр?

– Код?

– Номер банковского счета? Что говорят на тот счет задержанные?

Увы, Федя с Мелей то ли не желали полностью раскрывать свои карты, надеясь, что рано или поздно их отпустят, и уж тогда они повторят свой маневр с куда большим успехом. И в этом их можно было понять. А возможно, что они попросту не хотели делиться информацией, исходя из того простого принципа – ни мне, ни вам. Если уж им не достанутся деньги старика Краба, то пусть они не достаются никому. И тут их тоже можно было понять. Деньги ведь они такие, делиться ими добровольно редко кто хочет.

В общем, преступники крутили, вертели, но четкой и достоверной информации не давали. То говорили, что это номер счета. То код от сейфа. То шифр, с помощью которого можно прочесть послание старика Краба, и уже из него выяснить то, что необходимо.

– Как жаль, что эти двое не желают идти на сотрудничество с нами. Без них нам будет невозможно применить на практике эти названные попугаем цифры. Если шифр, то где к нему ключ? Если код, то куда его ввести? А если номер счета, то в каком банке?

– А не было ли у Краба еще какого-нибудь близкого и доверенного лица, которому мог стать известен этот секрет?

– Ну, как сказать… Был у него один человек, которому он не то чтобы доверял… Нет, доверять он и самому себе вряд ли доверял. Но все же с этим человеком у Краба наблюдалось какое-то подобие приятельских отношений.

– И кто же это?

– Какой-нибудь его очередной сообщник?

– Напарник?

– Кореш?

– Ближайший помощник и правая рука?

Юра покачал головой.

– Нет, нет и нет. Этот человек к преступной деятельности Краба не имеет никакого отношения.

– Кто же он?

– Это его портной.

– Портной?

– Ну да, Краб был человеком эксцентричным, он любил выделяться на публике. Отсюда и ручной попугай, и позолоченный «гелик» и еще куча примочек. Поэтому покупать одежду просто в бутике ему было не по вкусу. Он предпочитал, чтобы ему шил его личный портной. Портняжка, так он его называл.

– И где же этот человек?

– Этого никто не знает. После ареста Краба он тоже исчез.

– Погиб?

– Вряд ли. Кому он нужен? Просто решил слинять по-тихому. Решил, что пришло время отправиться на заслуженную пенсию. Был он уже не мальчик, они с Крабом были ровесниками. Ему уже к пятидесяти. А заработал этот Портняжка на Крабе столько, что ему должно было с избытком хватить на достойную старость. К тому же он прекрасно понимал, второго такого щедрого клиента ему было уже не найти, а неприятностей можно огрести много. В общем, этот человек исчез, и осталась от него одна лишь фотография.

– Можно на нее взглянуть?

Юра пожал плечами. Мол, к чему? Если бы его попросил об этом кто-нибудь другой, а не Сашенька, он бы отказал. Но Сашеньке не мог сказать нет. И показал ей фотографию, сохраненную в памяти его смартфона.

– Вот это сам старик Краб. Вот его подручные, все они мертвы, как и сам Краб. Фактически единственный человек, который условно может считаться живым, это сам Портняжка.

Фотография была групповой. Да еще