Дарья Донцова - Чудовище без красавицы Страница 46

– Ну, ерунда, зачем вы так расстроились! В этом возрасте они все себя Джульеттами мнят, – засмеялась врач. – Пройдет!

– Она беременна.

– Немедленно заставьте ее сделать аборт! – возмутилась Мартина. – У меня есть гинеколог знакомый, все шито-крыто провернем. Хотите, я с девочкой поговорю, объясню, что беременность в столь юном возрасте наносит вред организму матери и ребенка…

– Уже семь месяцев, – тихо вымолвила соседка.

– Да вы что, – ахнула Мартина, – как же так!

– Не заметила, – каялась Марья Михайловна, – вижу, потолстела она чуть, так решила, что слишком много сладкого ест. Голые мы дома не ходим… Чуть не скончалась, когда узнала.

– Ну дела, – качала головой врач, – а кто отец?

– Ужас, – вздохнула Марья Михайловна, – просто катастрофа. Жутко неотесанный парень, грубый, ничего не читал в своей жизни, кроме программы телевидения, родители – алкоголики… И как только он в художественную школу попал! Одним словом, могло быть хуже, да некуда. И он будет жить тут!

– Ну его в армию возьмут небось, а Леночка за два года передумает.

Марья Михайловна покачала головой:

– Во-первых, ребенок все равно родится, помешать этому событию уже нельзя, а потом…

Она замолчала.

– Не пускайте их к себе жить, – возмутилась Мартина, – представляете, что начнется? Парень этот, возможно, тоже пить затеет… Хотя в армию возьмут.

– Да никуда его не заберут! – в сердцах воскликнула соседка. – Другие жуткие деньги платят, чтобы избавиться от службы, в институты рвутся, абы куда, лишь бы с военной кафедрой, а этому повезло!

– В чем?

– Мать-алкоголичка, – пожала плечами Марья Михайловна, – вот и родила урода, пальцев у него нет на левой ступне, признали негодным…

– Что же Леночка в нем нашла?

– Не знаю…

– Все равно к себе не пускайте, – советовала Мартина, – раз такие взрослые, пусть у алкоголички поживут, может, тогда Лена поймет…

– Понимаешь, – вздохнула Марья Михайловна, – я не могу с ней конфликтовать.

– Почему?

– Так квартира ее.

– Но вы же здесь всю жизнь живете? – изумилась Мартина.

– Нет, – покачала головой Марья Михайловна, – ты, Тиночка, в этом доме с рождения, ну-ка вспомни, когда ты меня первый раз увидела, ну?

Мартина задумалась:

– Вы шли с Людмилой, у нее был огромный живот, она меня увидела и говорит: «Знакомься, Тинуша, это моя сестра, старшая…»

– Вот-вот, – сказала Марья Михайловна, – у нас мать одна, а отцы разные, но мы все равно дружили, поэтому, когда Мила забеременела, я к ним с мамой переехала, чтобы помочь. Думала, ненадолго, а вот как вышло! Милочка умерла, а я с Леной осталась, опекунство оформила, только прописаться мне не разрешили.

– Почему?

– В семидесятые годы, – пояснила художница, – людям не разрешали прописываться на площадь к тем, кого они опекают, чтобы не было махинаций с квартирами. А жилищные условия у нас с Людмилой, мягко говоря, оказались разными. У меня десять метров в коммуналке, а у младшей сестры четырехкомнатная квартира у метро…

– Что же потом не прописались?

– Да как-то недосуг было, – вытирала глаза Марья Михайловна, – забыла совсем, да, видно, зря. Вчера-то мы поспорили, вот Леночка и заявила: «Ты мне не указ, не нравится с Павлом жить – уезжай! Это моя квартира».

– Какая мерзавка, – вскипела Мартина, – вы ее растили, кормили, поили.. Вот она, благодарность!

– От детей вообще благодарности ждать не следует, – усмехнулась соседка, – только идти мне некуда. В десятиметровке работать невозможно… Нет, придется с молодыми контакт искать. Только тяжело, горько и обидно…

Она замолчала и вытащила из кармана платок. Мартина не знала, что сказать.

– А дальше что? – тихо спросила я.

– Ничего, – пожала плечами Мартина. – Павел переехал к Лене, потом Никитка родился. У нас квартиры соседние, стены в блочных домах сами знаете какие, кашель и то слышно, только у них всегда тихо было. Марья Михайловна молодец, наступила себе на горло и стала жить вместе с наглым мальчишкой. И ведь она их кормила, поила, а потом Павел разбогател, и Федуловы съехали, Марья Михайловна одна осталась. Зря Лена на мать злилась! Не та родная, что на свет родила, а та, что вырастила! Леночка всегда присмотренная была, а Никиту бабушка любила, на субботу, воскресенье всегда забирала, ну чего еще от старухи хотеть? У меня, например, ни мать, ни свекровь никогда детей к себе не брали… Ну разве что раз в году приглашали на свой день рождения, да и то замечаниями замучают: на этот стул не садись, по обоям руками не води, чашки не бери, туалетом не пользуйся… Господи, страшно-то как! Ну зачем она за этого негодяя замуж вышла? Почему не познакомилась с работящим нормальным парнем?

Вопрос повис в воздухе без ответа. Я расстегнула сумочку, вытащила снимок и спросила:

– Вам, наверное, захочется иметь это фото.

– У меня есть точь-в-точь такое, – ответила Мартина, – я еще страшно переживала. Нас Нелли сфотографировала за неделю до Леночкиной гибели. Представляете, прихожу по работе в салон «Митико», а там Лена укладку делает. Нелличка и предложила: «Давайте, я вас сниму на память у входа». А как у вас это фото оказалось?

– Лена дала мне книгу почитать, – быстро сказала я, – оно внутри лежало, а сейчас я увидела вас и все думала: где встречались, где мы встречались… Кто это, Нелли?

– Королева, Нелли Королева, самый модный модельер этого года, а говорите, что дружили с Леной, они же с Нелличкой неразлучны были!

– Ах, Нелли, – протянула я, – надо же, совсем ее не узнала в этом дурацком пальто.

– Да уж, одевается она, прямо скажем, странно… Только в розовом свингере, как вы выразились, дурацком пальто, стою я, Нелли нас снимала, ее на фото нет.

Я глупо захихикала и попыталась выкрутиться из идиотского положения:

– Я не вас имела в виду, я не узнала парня в дурацком прикиде!

Мой палец уперся в Монте-Кристо. Мартина пожала плечами:

– По-моему, совершенно обычное пальто, чем оно вам не понравилось?

– Одежда и впрямь ни при чем, больно у мужика морда противная! Кто он такой? Никогда его не видела у Лены.

– На мой взгляд, очень даже ничего, – протянула врач, – красавчик хоть куда, впрочем, я его тоже не знаю, мне показалось, что он не с Леной был.

– А с кем?

– С Нелли. Вокруг нее вечно всякие кавалеры крутятся, она пользуется успехом, хоть и не красавица. Ну да это и понятно. Мужики любят богатых баб, а у Королевой кошелек просто лопается. Сами небось знаете, сколько денег за платье берет. И ведь никому скидки не делает. Я один раз, в июне, перед днем рождения наведалась к ней, думала, по знакомству скосит немного. Как бы не так! Ни копеечки не уступила! Она, наверное, и с Леночки бешеные деньги брала, хоть и подругой считалась. Неприятная дама, алчная, расчетливая, неприветливая…

У метро я купила телефонную карточку и пошла искать автомат. Естественно, все не работали. Наверное, Томуська права, нужно купить мобильный, вон радио каждый день рекламирует какой-то дешевый вариант.

Наконец один из таксофонов отозвался гудком. Я набрала номер Гвоздиной и заорала:

– Катька!

– Вилка, – со вздохом произнесла подруга, – ты мне жутко надоела! Чего еще тебе надо??? Между прочим, отвечай, знаешь, что поцарапала на моих сапогах каблук?

– Замажь фломастером!

– С ума сошла, да? Обувь за пятьсот долларов мазюкать дрянью.

– Ну извини, уж и не знаю, как это вышло.

– Да и черт с ними, – сказала легкомысленная Катюшка, – узкий носок ушел в прошлое, теперь носят квадратный, так что я сапожки больше носить не буду!

– Тебе имя Нелли Королева что-нибудь говорит?

– Конечно! Жутко модная портниха, которая называет себя модельером. У нее весь бомонд одевается: писатели, артисты, жена Роговского…

– Кого?

– Ну этого, депутата Думы, который все кричит: «Ограбили народ, суки, верните деньги пенсионерам, а заводы рабочим!»

– Лысый такой, носатый?

– Точно!

– А он тут при чем?

– Совершенно ни при чем!

– Зачем же ты его вспомнила?

– К слову пришлось.

– Дай адрес.

– Откуда же мне его знать? – удивилась Гвоздина. – И потом, зачем тебе Роговский?

– Он мне не нужен.

– Ты же адрес просишь!

– Да не его!

– Чей тогда?

– Нелли Королевой, – терпеливо растолковывала я, – ну где ее салон расположен?

– На проспекте Мира, второй дом слева от метро, – затарахтела Катька. – Ты туда не ходи.

– Почему?

– Во-первых, как цены увидишь, тут же замертво упадешь, это не для простых людей, там из наших только Алка Барсукова может себе позволить прикид приобрести, а во-вторых, вход строго по записи…

– Барсукова здесь при чем, она же всегда везде в джинсах шляется!

– Не скажи, – захихикала Катька, – тут ее намедни по телику показывали. Прикинь, сидит Барсукова в этаком наряде, фиолетовом, ни в сказке сказать, ни пером описать… Ну поговорили они с корреспонденткой о литературе, Алка, кстати, молчит, что под англичанку косит… Ее спрашивают: «Вы что пишете?» А Барсукова глазки вниз и скромненько отвечает: «Да так, просто балуюсь, ерунду всякую, не стоит и рассказывать, в основном перевожу Нору Бейтс!» Ничего себе ерунда, всю Россию книгами завалила, печет она их, что ли?