Наталья Александрова - Неправда о любви Страница 48

Неужели именно там, возле сходней «Авроры», назначил мне встречу напарник Аллы?

Вдруг кто-то взял меня за плечо сильной, уверенной рукой.

Я вздрогнула и обернулась.

Рядом со мной стоял Аслан собственной персоной.

– Ну что? – проговорил он жестким, холодным, как сталь, голосом. – Был контакт?

– Был… – проговорила я неохотно. – Ты зачем ко мне подошел? Может, он за нами как раз сейчас наблюдает?

– У нас в магазине начинается предпраздничная распродажа. Цены на всю импортную косметику снижены на тридцать процентов!

Я моргнула. Рядом со мной стоял бодрый дедок со стопкой рекламных листовок в руке, одну из этих листовок он совал мне в руку. И как я могла принять его за Аслана?

На следующее утро я не узнала нашего города.

До сих пор у меня было впечатление, что зиму в этом году отменили специальным указом, или глобальное потепление, о котором столько лет предупреждали ученые, наконец действительно наступило. Несмотря на то что на календаре уже середина декабря, в городе не было даже намека на снег. Стояло противное и неопределенное время года – то ли поздняя осень, то ли ранняя весна. Но этим утром природа решила наверстать упущенное, и на город обрушилась тяжелая сырая метель.

Провода обвисали под толстыми снежными гирляндами, припаркованные возле дома машины превратились в сугробы, люди шли сквозь снегопад сгорбившись, с неузнаваемыми, облепленными снегом лицами. Даже Бонни не стал, по обыкновению, долго гулять – остановился у ближайшего столба и поспешил домой, брезгливо поднимая лапы и поглядывая на меня с неодобрением, как будто это я нарочно устроила такое вопиющее безобразие.

Я одобрила его поведение – времени в обрез, нужно идти на встречу с напарником покойной Аллы.

Сегодняшняя погода была мне на руку – в такую метель больше вероятности, что он меня не сразу узнает.

Я снова напялила куртку, в которой гуляла с Бонни. Куртка была старая и неприличная, но в такую погоду это было то, что надо, – капюшон закрывал лицо от снега, а непромокаемая ткань на двойном синтепоне – от сырости и холода.

Бонни проводил меня до самых дверей и смотрел с каким-то беспокойным и озабоченным выражением, словно не хотел отпускать. Но идти со мной тоже не жаждал – погода за окном его не вдохновляла. В любом случае я его все равно не могла взять.

Неподалеку от дома я поймала облепленную снегом машину и доехала на ней до Петровской набережной.

Весь город был завален снегом, машины пробивались сквозь метель со страшным трудом, видимость была нулевая, так что я чуть не опоздала на место встречи. Расплатившись с водителем, побрела, пригнувшись, к серому силуэту крейсера, едва различимому в круговерти снежных хлопьев.

На сходнях, ведущих к кораблю, маялся вахтенный матрос в бушлате с поднятым воротником. От налипшего снега бушлат из черного стал белым, а сам матрос был похож на снеговика с красным от холода носом. В двух шагах от сходней стоял бежевый пикап, и рядом с ним прохаживался высокий мужчина в синей куртке с капюшоном и с какой-то надписью на спине. Я уверенно направилась к нему и проговорила:

– Привет!

На этот раз мне не пришлось изображать простуженный голос – он и так звучал хрипло и гнусаво.

Повернувшись ко мне, мужчина выглянул из-под капюшона.

Я узнала то самое длинное костистое лицо с близко посаженными глазами, которое мелькнуло в толпе три дня назад.

Он пристально взглянул на меня, и мне стало еще холоднее и неуютнее, чем прежде. Даже в такую метель, с опущенным на глаза капюшоном, я вряд ли была похожа на покойную Аллу…

– Привет, Блоха! – проговорил мужчина после долгой паузы. – Тебя не узнать!

– Пластическая хирургия творит настоящие чудеса! – ответила я с нервным смешком.

– Да, чудеса! – согласился он с каким-то странным выражением.

– Пошли, что ли? – поторопила я. – Или так и будем тут стоять на виду, как две ростральные колонны!

– А ты принесла ключ? – спросил он подозрительно.

– А как же!

Еще утром я достала тот самый ключ, который невесть каким образом очутился в моей косметичке после убийства Аллы, и решила, что пришел его час.

Мужчина открыл дверцу пикапа, вытащил оттуда тележку с каким-то тяжелым металлическим ящиком и зашагал к сходням, катя перед собой тележку.

Я прочитала надпись на его спине – «Электромонтаж». Такая же надпись была на борту пикапа.

– Вы куда с этой бандурой? – осведомился матрос, когда мой спутник вкатил тележку на сходни.

– Электромонтаж! Плановая замена трансформатора!

– Какого еще трансформатора? – вяло переспросил вахтенный.

– Какого-какого! – проворчал мужчина. – Линейного! Вот сгорит ваш трансформатор к чертовой матери, и останетесь в такую погоду без света и отопления! Короче, пропускай, служба, мне тут стоять на холоде несподручно…

– А, проходите! – матрос махнул рукой и глубже спрятал лицо в воротник бушлата.

Мой спутник вкатил тележку на палубу и уверенно двинулся к одной из палубных надстроек. Открыв закругленную металлическую дверцу, втащил внутрь тележку и оглянулся на меня:

– Не отставай!

За дверью оказался узкий коридор, который уткнулся в следующую дверь. Здесь мой спутник остановился и постучал условным стуком.

Дверь сразу открылась, как будто нас ждали. На пороге появился пожилой дядечка в тельняшке. Оглядев нас пристальным взглядом, он проговорил:

– Ну, здорово, Козырь! Никак за ящиком своим пришел? И девонька с тобой?

– Как видишь, дядя Коля! Смена трансформатора! – И мужчина показал на свою тележку.

– Ну-ну… – Дедок неопределенно хмыкнул. – Смена так смена… заходите, голубчики…

Мы протиснулись за дверь и оказались в помещении, все стены которого занимали какие-то вентили, краны и манометры – должно быть, здесь размещалась отопительная система корабля.

– Давайте ключи! – Дядя Коля протянул заскорузлую, в застарелых мозолях, ладонь.

Козырь подал ему короткий заржавленный ключ и повернулся ко мне.

Настал тот самый момент истины. Если им нужен ключ, который я нашла возле трупа Аллы – тогда игра продолжается, а если это вовсе не тот?

Я полезла в карман куртки. Руки после холода плохо слушались, и я с трудом нашарила ключ в глубине кармана. Достав его, подала дяде Коле.

Видимо, все было в порядке – не сказав ни слова, он повернулся к нам спиной и, шаркая ногами, прошел в дальний угол каюты. Там опустился на колени и по очереди вставил оба ключа в неприметные замочные скважины.

Затем он взялся сразу за оба ключа и ловко повернул их.

Послышался негромкий щелчок, и часть металлической стены отъехала в сторону.

– Ну, Козырь, меняй свой трансформатор! – проговорил дядя Коля, поднимаясь с колен.

Козырь подкатил свою тележку, сгрузил с нее ящик. Только после этого нагнулся и вытащил из углубления в стене другой такой же. Этот ящик он закрепил на тележке, а свой вставил в углубление. Затем задвинул дверцу и вернул старику оба ключа, а также плотно набитый конверт.

– Ну, спасибо, дядя Коля, век не забуду!

– Тебе, Козырек, тоже спасибо! Не обидел старика! – Дядя Коля ощупал конверт и спрятал в карман.

Мы уже возвращались к сходням. На этот раз я шла впереди, Козырь катил тележку следом. Когда я уже вступила на мостки, он проговорил мне в спину:

– Блоха, а как Кирпич – здоров?

Я споткнулась – вот оно! Что я должна ему ответить? Кто такой Кирпич? Может, это просто проверка и неправильный ответ выдаст меня с головой… Но молчать тоже нельзя, пауза и так слишком затянулась.

– А что ему сделается? – ответила я, не поворачивая головы. – Кирпич – он и есть Кирпич…

– Хорошо, – удовлетворенно ответил Козырь. – Привет ему передавай…

Мы сошли со сходней. Вахтенный матрос, еще больше заросший снегом, проводил нас завистливым взглядом.

Я подошла к пикапу и остановилась. Козырь подкатил свою тележку, открыл дверцу, с заметным трудом загрузил ящик внутрь и повернулся ко мне:

– Помоги поставить ровнее, а то по дороге раскроется…

Я нагнулась, потянувшись внутрь пикапа… и вдруг он схватил меня за плечи и толкнул вперед.

– Ты что… – Я пыталась вырваться, но силы были явно неравны.

– Кто ты такая? – прошипел он мне прямо в ухо. – И где Блоха?

Я молчала, не в силах вымолвить ни слова.

Да и что я могла сказать? Он расколол меня, да и могло ли быть иначе? Пусть Алла сделала пластическую операцию, но ее фигура, походка, жесты – все должно было остаться при ней, и хорошо знакомый человек никак не мог ошибиться, не мог принять за нее совершенно другого человека. Наверняка он все понял, когда шел за мной по сходням…

И где же этот Аслан? Он обещал подстраховать меня и вмешаться в критический момент. Вот этот момент наступил – и я одна, никто не спешит мне на помощь… Впрочем, разве можно верить слову бандита, уголовника? Он хозяин своего слова: хочет – даст, хочет – возьмет обратно, а отвечать придется мне…