Александр Звягинцев - Куда смотрит прокурор? Страница 5

По сей части Шламбауму только с тем вьетнамцем и соперничать, больше у него супротивников нет. Даже Мурлатов порой не сразу разгадывал, откуда пошли его заковыристые выражения вроде «Разводить анатомию», «Не ссы – не видно». Потом только доходило, что в основе этих словесных шедевров лежали обычные «разводить антимонии» и «ни зги не видно», а богохульственное «почить в лавре» каким-то таинственным образом произросло в башке Шламбаума от невинного «почивать на лаврах».

Тут как раз в кабинет заглянул распустивший обессиленных от ужаса курсантов для передышки Шламбаум с черной папкой в руках и озабоченно доложил:

– Товарищ капитан, я вот по вашему прямому указу рассмотрел заявление гражданина… – Шламбаум остановился и полез в папку.

Все фамилии, кроме фамилии товарища прапорщика Хрюкова, он был не в состоянии ни запомнить, ни произнести правильно с первого раза.

Найдя в бумагах фамилию заявителя, Шламбаум торжественно прочитал по слогам:

– Ци-кло-по-па-ре-ду-ли…

– Как-как? – не поверил даже привычный к особенностям шламбаумовской речи капитан. – А ты там ничего не напутал со своим «попаредули»?

– Никак нет, товарищ капитан! Написано досконально и доходчиво – Циклопопаредули Христофор Наумович.

– Ну, это другое дело, – вздохнул капитан. – Радость-то какая! Мало того, что «попаредули», так он еще Христофор. А вдобавок еще и Наумович. Интересно, кто он по национальности?

– Тот, кто надо, тот самый и есть, – проворчал Шламбаум, чем поверг капитана в новое изнеможение.

– Ладно, – махнул он рукой. – Вали дальше. Чего ему надо-то, басурману?

– Да делает из мухи дерьмо! Он на предмет пропажи сторожевой собаки по кличке Будулай заявляет. Вот я и установил…

– Погоди, Титыч, – прервал его капитан. – Не гони волну. Ты думаешь, я помню, что они все заявляют? Что там произошло-то? Изначально?

Шламбаум уткнулся в папку и зачитал:

– Заявление о пропаже сторожевой собаки со двора ООО «Пищевкусовая фабрика имени Емельяна Пугачева»…

– Да-да, есть такая фабрика! Имени самого разбойника Емельки Пугачева. И что они у нас там сейчас для трудового народа изготовляют?

Шламбаум опять зашелестел бумагами.

– Изделия макаронные, товарищ капитан, лапши в ассортименте, напитки безалкогольные, настойки горькие, печенье и… Написано – куськусь какой-то. Наверное, ошибочно.

– Ну, да, конечно, выпил горькую и кускусом закусил! – мечтательно сказал Мурлатов. – Как же я забыл?! А все почему? А все потому, что давно на фабрику эту не заглядывал, не проверял, что там да как, нет ли какой опасности. А надо бы! Вот, Титыч, директор нас и позабыл…

– Молчит, как рыба об лед, товарищ капитан!

– Не то худо, что молчит, а то, что совсем не пользует нас своим вниманием и почтением!

– Днем с вином его не сыщешь!

– Вот-вот… Нет чтобы к празднику горькую да кускус подослать, понимаешь! Куда там!

– А куськусь этот с чем едят, товарищ капитан? – поинтересовался Шламбаум. – Или его пить надо? Или как?

– Да с чем хочешь, с тем и ешь! Блюдо это такое заморское, Титыч. Харч богов! Заветный плод!

– Ишь ты, – потряс головой Шламбаум. – Кусай, значит, не хочу… Вот куськусь от этого и получается.

– Ладно, мы еще с этим Емелькой Пугачевым разберемся, – лениво погрозил куда-то в пылающее зноем пространство Мурлатов. – Он к нам сам с этим кускусом на карачках приползет и будет умолять, чтобы мы его попробовали. В общем, как ты выражаешься, дело пахнет апельсином!

– Да я что, я не против. Куськусь так куськусь! С казенкой и он сгодится.

– Так что ты там Наумычу ответить решил? По поводу пропажи его шелудивого Будулая?

– Ну, как положено, постановление вынес… Лейтенант милиции Кардупа А.Т., это я, значит…

– Ну, будем знакомы, значит, – рассмеялся Мурлатов. – А то я не знал, что это ты!

Шламбаум, захваченный чтением важной бумаги, на шутку даже ухом не повел.

– Лейтенант милиции Кардупа А.Т. рассмотрел материалы по заявлению и установил… Поздно ночью неустановленное лицо унесло с неустановленной целью проловку со двора ООО «Пищевкусовая фабрика имени Емельяна Пугачева», на которой с помощью цепи, вдетой разными концами на проловку и ошейник, сторожевая собака по кличке Будулай и содержалась…

Чем дальше зачитывал проект постановления Шламбаум, тем в бо́льшую задумчивую расслабленность погружался капитан Мурлатов. Лицо его обрело выражение, с каким нераскаявшиеся мученики за свои убеждения восходят на костер.

– Очевидцев данного происшествия установить не удалось, – с интонациями прославленного диктора Левитана провозгласил Шламбаум, потея от усердия. – Сами охранники, в их рядах и заявитель Циклопопаредули Х.Н., ничего толком пояснить не могут. Следственными действиями установлено…

– Проверкой, Титыч, какие там к чертовой бабушке следственные действия! Обычная проверка.

Шламбаум, которому ужасно нравилось серьезное выражение «следственные действия», недовольно помолчал и продолжил чтение:

– …установлено, что в заборе данного ООО имеется проем треугольной формы, через который собака могла уйти. При опросе соседей они поясняют, что гавканья собаки не слышали, кто мог тащить собаку, они не знают, в пропаже никого не подозревают. Однако установлено, что вокруг данного ООО крутится много бездомных сук. Так что означенного Будулая могла увести сучка для продолжения собачьего рода. Поэтому есть все основания предполагать, что у сучки на данный момент случилась течка.

– О Господи! – бессильно воззвал Мурлатов к небесам. – Зачти мне все это, когда предстану пред тобой!

– Полагаясь на вышеуказанное и руководствуясь статьей 5 УПК, постановлено… – неумолимо продолжал Шламбаум. – Пункт первый. В возбуждении уголовного дела отказать. Пункт второй. Копию настоящего постановления направить прокурору города Лихоманск… И дальше подпись моя, товарищ капитан…

В кабинете на какое-то время повисла тишина. Шламбаум смотрел перед собой взором маршала, принимающего победный парад, и промокал кирпичного цвета лицо мокрым, хоть выжимай, носовым платком бурого цвета.

Мурлатову, глядевшему на Шламбаума с грустью учителя, мечущего бисер перед поросятами, тут же вспомнилась частушка незабываемых времен обучения в Высшей школе милиции:

У Ивана КузьмичаМорда просит кирпича.Не горюй, Иван Кузьмич,Мы найдем тебе кирпич.

Но долго сердиться на Шламбаума он не мог, сколько ни пытался. Поэтому только вздохнул.

– То есть нашего доблестного пса Будулая увела через треугольный проем в заборе неустановленная сучка, у которой, есть подозрения, на данный момент случилась течка… Так ты формулируешь?

– Точно так, товарищ капитан. Я все обследовал самолично.

– Прямо какой-то замордованный круг, – вспомнил Мурлатов еще одно крылатое выражение Шламбаума. – И копию данного донесения я за своей подписью должен представить в прокуратуру самому Тузу, у которого это заявление на контроле?

– А что ж, мне ему с Будулаем заочную ставку устраивать?

– Боже упаси! Просто я представляю доброе лицо Туза, когда он будет читать документ про сучку с течкой и Христофора Наумовича Циклопопаредули, – задумчиво сказал Мурлатов.

– Документ как документ, – с обидой пробормотал Шламбаум. – Придраться не к чему.

– Ну как же! Раз ты его писал, к чему же здесь придерешься?! Но вот скажи мне тогда, а кто же «проловку», на которой твой Будулай содержался, до его исчезновения упер? И с какой целью?

Шламбаум снова погрузился в бумаги.

– Неустановленное лицо с неустановленной целью, – наконец доложил он.

– Вот видишь, а ты говоришь, досконально установил…

– И установил, – непреклонно уперся Шламбаум. – У них там на фабрике полный Содом с геморроем! Все насквозь прут. С пустыми руками никто с работы не уходит. У них это западло считается – рука руку знает. Вот и проловку уперли или по привычке, или чтобы в огороде что-то починить. Машину к забору подогнали, проловку перекинули и сразу по соше погнали…

Шламбаума Мурлатов заприметил, когда тот еще служил в ГАИ. Он брал взятки, как и все гаишники, но брал как-то по-человечески. Во-первых, радостно, как ребенок принимает подарки. А во-вторых, не из жадности, а согласно убеждениям. Убежден же он был в том, что все дают ему по собственной воле и что так заведено испокон века. А раз сами дают, значит, уважают, так зачем людей обижать? И брал он по совести, не грабя, причем свой принцип излагал так: «Мне лишнего не надо, лишнее можете себе оставить. А валять дураков – не грех, а благое дело. Так что держи карман в ширину!»

Мурлатов наметанным глазом сразу оценил, что Шламбаум, при всей своей детской привязанности к поборам, человек неиспорченный и верный, которого удобно иметь под рукой. И когда тот попал в беду – его напоили текилой с солью до полусмерти какие-то бугаи из новых русских, которых он доверчиво остановил, и бросили на дороге, сняв, для смеха, с него форму, – Мурлатов взял его к себе. Мало того, умудрился сделать его в перестроечной суматохе лейтенантом. С тех пор Шламбаум, никогда и не мечтавший об офицерской должности, был верен ему как пес хозяину. Глядя на Шламбаума, который и в новом чине быстро наладился регулярно принимать подарки в виде «обусловленной вежливости», капитан часто вспоминал слова Петра I, сказанные царем-реформатором в адрес полицейского ведомства: сию собаку я создал, сама себя она и прокормит.