Лора Роулэнд - Бундори Страница 10

В отличие от Янагисавы. Какое жалкое существо — человек, стоящий к ней спиной!

Шелковое кимоно канцлера шурша заскользило по полу. Янагисава повернулся. Лицо оказалось в тени. Но, обладая острым зрением, Аои заметила, что красивые черты изуродованы злобой.

— Настоящий самурай, — процедил он сквозь крепко стиснутые зубы.

Аои замечала малейшее колебание воздуха. Она улавливала текущий от Янагисавы горьковатый запах дикого страха и ненависти к Сано. Она попробовала определить причину столь сильных эмоций. Канцлер прославился тем, что умел губить людей, которые могли когда-нибудь конкурировать с ним за положение и власть. Сано, спасший жизнь сёгуна, принадлежал как раз к таким людям. Однако дальнейшие слова Янагисавы сбили ее с толку.

— Два месяца наблюдений — и все только для того, чтобы обнаружить: Сано — кладезь добродетелей! — Янагисава принялся быстрыми шагами мерить комнату. — А ведь теперь, когда ему поручили расследовать убийство Каибары Тодзю, как никогда важно найти оружие против него. — Янагисава остановился в полушаге от настоятельницы. — Ты уверена, безупречный Сано не имеет слабостей, которыми можно воспользоваться?

Аои почувствовала симпатию к Сано. То ли из-за ненависти к человеку, который замышляет что-то против сёсакана; то ли из-за того, что покладистый ум и скромность отличали Сано от обычно жестоких и самовлюбленных самураев. Неожиданная эмоция испугала ее. Она не должна давать волю чувствам. Перед глазами мелькнуло, но всего на мгновение, задумчивое лицо Сано. Аои вспомнила физическое влечение, испытанное к сёсакану. Она точно знала: и он испытал то же самое. Он был мужчиной, который мог бы ей понравиться при других обстоятельствах…

Она отбросила пустую фантазию и сказала:

— Он одинок. А одиночество делает людей уязвимыми.

Как хорошо Аои знала, что такое одиночество! Ее тренированный мозг фиксировал злобные речи Янагисавы, отсылал в память. Но на другом, более глубоком уровне сознания Аои переживала свою жизнь, начиная с того дня, как покинула родную провинцию Ига.

Туманный осенний день пятнадцать лет назад. Четырнадцатилетняя девочка учится в секретной горной школе. Юные куноиши приобретают навыки боевых искусств и шпионажа. Аои бегом преодолевает полосу препятствий из густо посаженных деревьев, валунов, горизонтальных рей и наклонных досок. Это упражнение должно придать ее движениям скорость, ловкость и бесшумность. В конце полосы стоит любимый отец. Он дзёнин — человек, достигший совершенства. Печальное выражение на его лице заставляет девочку замереть на месте.

— Что случилось, отец?

— Аои, пришло время приступать к работе, для которой тебя воспитывали. Сегодня ты едешь в замок.

Аои сжимается, борясь с отчаянием, холодным, как ветер с гор. Неизбежный отъезд всегда казался ей далеким будущим. Теперь будущее наступило. Глаза отца отражают душевную муку, но он только говорит:

— Это необходимо.

С раннего детства Аои знала: спрашивать нельзя. Дзёнин принимает в клане все решения, ему известно больше других, низшие члены клана обязаны подчиняться ему без всяких сомнений. Но она догадывалась: ниндзя, чтобы обеспечить собственное выживание, всегда служат сильнейшему. Ее отец поставил на род Токугава. То, что он посылает в замок свою самую лучшую и любимую куноиши, служит доказательством.

Аои хочется плакать, неистовствовать, отказаться, но ее подготовка позволяет ей лишь сказать:

— Да, отец. Пойду приготовлюсь.

Спасаясь от боли разлуки, до сих пор острой, Аои вернулась из прошлого в настоящее.

— Сано нельзя позволить разгадать это убийство, и он его не разгадает. — Янагисава злорадно рассмеялся. — Как хорошо, что мне удалось заронить мысль о тебе в голову его превосходительства!

То, что он в собственных целях собирается помешать расследованию убийства, показалось Аои преступным. Отчего он хочет, чтобы дело осталось нераскрытым? Потому что стремится уничтожить Сано как будущего соперника? Или у него есть более зловещая причина, непосредственно связанная с убийством? Но не дело Аои задаваться вопросами относительно мотивов хозяина, ни к чему ей задумываться о судьбе его несчастных жертв. В противном случае работа станет совершенно невыносимой. Проверено за пятнадцать долгих лет.

Она начала работу в замке в качестве прислуги на кухне: следила за другими слугами. Аои отчаянно скучала по дому, в душе сторонясь тех, с кем заводила дружбу ради их секретов. Вечерами она лежала на кровати, делая вид, будто спит. Дождавшись, когда соседки по комнате засыпали, она тихо проскальзывала через залитые лунным светом пустые дворики и каменные коридоры в Момидзияму.

— А, Аои. — Голос старой Митико, раздававшийся в темных дверях, стрелял, как дрова в костре.

Согбенная и иссохшая, но с ясными, молодыми глазами, Митико была куноиши из той же деревни, что и Аои. Она исполняла обязанности главной настоятельницы храма и руководительницы дворцовой женской шпионской сети с тех пор, как Иэясу Токугава основал замок.

— Что у тебя есть сообщить сегодня?

— Ночной сторож намерен украсть рис со склада сёгуна, — докладывала Аои. Или рассказывала об иных проступках челяди.

Ответ Митико всегда был один и тот же:

— Очень хорошо, детка. Твой отец может гордиться тобой.

Сегодня, пятнадцать лет спустя, мысль об отце по-прежнему заволакивала слезами глаза Аои. Отец мог бы гордиться ею, однако вряд ли примирился бы с тем, что его дитя несет несчастья: мужчин и женщин пороли или даже казнили за мелкие провинности перед правителем. Как и раньше, Аои утешалась мечтой: однажды она откажется выполнить задание и спасет жертву. А неминуемая смерть за ослушание даст покой, которого она так жаждет. Но отказаться от задания позорно, недопустимо. И Аои внимательно прислушалась к словам Янагисавы.

Его шаги ускорились, запах страха и ненависти стал интенсивнее.

— Ты будешь держать меня в курсе расследования. Больше того, ты направишь Сано по ложному следу, извратишь послания духов. Задействуй весь свой ум, добейся уважения, раздели его одиночество, заручись его привязанностью и доверием.

Аои в совершенстве овладела искусством по завоеванию доверия врага притворной доброжелательностью. За первые три года пребывания в замке, пока росла от простой прислуги до дамы, сопровождающей женщин высших чиновников сёгуна. Хорошие манеры, познания в медицине и массаже сделали ее очень популярной. Не о мелких проступках слуг теперь она докладывала Митико — о безумствах, прелюбодеяниях, извращениях, царивших в верхушке бакуфу. Со временем смирение заменило печаль, тоска по дому превратилась в непрерывную, но терпимую боль. Аои даже стала получать удовлетворение от применения своих талантов. Она, как и ее предшественницы, располагала большей свободой и способностью передвигаться, чем простые женщины, правда, только тогда, когда выполняла приказ хозяина. Она жила одним днем, погруженная в текущие заботы и не позволяя себе задумываться о будущем.

Так же она должна поступать и сейчас. Она поможет Сано ровно настолько, чтобы убедить его в своих добрых намерениях и в том, что ее советам стоит следовать. Затем она, воспользовавшись его доверием, уничтожит Сано и больше никогда о нем не вспомнит.

— У меня родилась идея. — Черные глаза Янагисавы сверкнули, вернув лицу живость. — Если тебе удастся соблазнить Сано, то сёгун отстранит его от расследования… или удалит из замка за пренебрежение обязанностями. А расстройство его брачных переговоров станет приятной наградой. — Янагисава расхохотался. — Надеюсь, тебе не нужно рассказывать, как превратить мужчину в тряпку, а, куноиши?

Внешне Аои сохранила спокойствие, дыхание осталось ровным. Но в крови у нее начали образовываться кристаллики льда при намеке на технику удара по слабому месту врага.

Когда ей исполнилось двадцать лет, она приступила к работе непосредственно с людьми сёгуна. Аои развлекала высоких чиновников бакуфу, ложилась с ними, чтобы добыть факты неверности и коррупции или использовать тайные слабости, пока чиновники сами не уничтожат себя. Она презирала их слабость и глупость и никогда не думала о крахе карьеры, ссылке или самоубийстве — последствии своих трудов. Избирательное сознание стирало каждую жертву из памяти наподобие того, как ядовитые травы избавляли тело от ненужной беременности. Так продолжалось до тех пор, пока она не убила мужчину, который очень много для нее значил. Это случилось шесть лет назад.

Фусэй Мацугаэ, влиятельный член Совета старейшин, вдохновил нового диктатора Токугаву Цунаёси на реформу правительства и пресек попытки Янагисавы узурпировать власть. Ум, честность и поразительная внешность Фусэя увлекли Аои. В нем она наконец увидела самурая, достойного ее. С ним она впервые в жизни испытала сексуальное наслаждение. В отличие от других, относившихся к ней с нескрываемым презрением, Фусэй был добр. Он скрасил ее тоску по отцу и дому.