Последний мужчина Джоконды - Игорь Кольцов Страница 18

А про себя, глядя в спину удаляющемуся гарсону, он подумал, что очень символично сегодня пить вино из урожая года, в который он Винченцо Перуджио был рожден.

За соседним столиком компания все продолжала поэтические чтения. Блондин в темно–зеленом френче с нормандским произношением, сцепив руки за спиной декламировал:

— О, лебедь прошлых дней, ты помнишь — это ты.

Но тщетно, царственный, ты борешься с пустыней.

Уже блестит зима безжизненных уныний,

А стран, где жить тебе, не создали мечты[16].

Кто–то выкрикнул:

— О, Бертран! Прекрати! Я не хочу слушать стихи этого извращенца. Иногда я жалею, что парижане снесли Бастилию. Таких, как Рембо и Малларме, необходимо держать в темницах, и не выпускать на божий свет. Пусть они там объясняются в любви друг другу. Или пусть насовсем переедут жить в квартал Маре, чтобы не встречаться с нормальными гражданами. Содомия — великий грех, господа. Не зря Бог создал мужчину и женщину.

— Кретьен, а как же твой поход в Булонский лес? Может, расскажешь нам, как ты провел там время?

— О, мой Бог! — воскликнул тот, кого назвали Кретьеном. — Господа! Я ведь уже рассказывал неоднократно, как все было. Увольте меня, пожалуйста, от этого.

— Кретьен, — сказал Бертран. — Расскажи. Я ведь не слышал этой истории, и, думаю, не только я.

Кретьен вздохнул и, махнув рукой, начал рассказ, понизив голос, словно повествовал страшную сказку о приведениях:

— Это сейчас кажется смешным, а в ту ночь мне было не до смеха. Был чудесный теплый летний вечер, но вместе с сумерками небо стало заволакивать тяжелыми облаками. Нам с Эженом Барбиньи стало вдруг скучно, и мы решили посетить Булонский лес. Так. Для разнообразия. Мы были наслышаны о веселых происшествиях в этом уголке Парижа, вот и захотелось увидеть все своими глазами. И вот мы там. Бродили, бродили по дорожкам, слышали стоны и смех отовсюду, со стороны ипподрома Лоншан до нас доносилось ржание лошадей, но мы ни где не видели ни одного человека.

К тому времени уже совсем стемнело. Луна пыталась прорваться сквозь облака, но у нее все ни как не получалось. Мы пробирались напрямик сквозь заросли акации, которую понасажал в парках Наполеон III, в сторону ипподрома, но тут мы услышали женский голос, а еще через некоторое время увидели приближающиеся два силуэта. Впрочем, рассмотреть мы их не могли из–за отсутствия света. Лишь смутные очертания, расплывчатые абрисы, не дающие полное представление о том, кто перед тобой.

— Я обрадовался, — продолжил Кретьен, хлебнув вина из бокала. — Я обрадовался, что, наконец–то, мы сможем узнать дорогу хоть у кого–то, так как бродить по этим дебрям, чего доброго, можно, и на разбойников нарваться. Мало ли? Не смотря на то, что Франциск I разогнал их всех, построив свой охотничий замок, а Генрих Наваррский закончил чистку леса от преступников посадкой тутовника и созданием знаменитой рощи из тысячи деревьев.

И так, господа, я, с вашего позволения, вернусь к повествованию, и расскажу, что случилось с нами после того, как мы услышали женский голос и увидели силуэты двух фигур.

— Ну, наконец–то, мы встретили людей, — воскликнул Эжен.

— А вы, месье, искали людей? — спросил женский голос.

— О, да, мадемуазель! Мы с приятелем заблудились.

— Не мудрено, месье. Мы завсегдатаи Булонского леса и то умудряемся всякий раз сбиться с тропы, а потом блуждаем в поисках выхода. А скажите, месье, какова была причина вашего посещения этого парка?

— Мадемуазель, — вступил в разговор я. — Стыдно признаться, но мы с другом искали услады для наших тел. Мы хотели проверить, правдивы ли те слухи, что ходят вокруг Булонского леса.

— О, месье! Слухи правдивы, поверьте мне. Сладострастники ищут и находят в этих дебрях то, что им нужно. Булонский лес — средоточие разврата в Париже. Даже квартал красных фонарей завидует здешним местам и кажется, более благочестивым.

— Но, мадемуазель, — удивился Барбиньи. — Мы не встретили ни одного человека, пока блуждали. Лишь слышали страстные стоны и смех со всех сторон.

— Это потому что вы здесь впервые и вас не сопровождал гид из числа бывалых посетителей. А позвольте спросить, месье, ваши намеренья насчет развлечений еще остались в силе или же вы передумали?

— Конечно же, мадемуазель, мы были бы не против не упустить свой шанс и испытать судьбу, но как? Вокруг ведь нет никого.

— О, месье! — воскликнула девушка. — А разве мы не подойдем для достижения ваших стремлений?

Мы с Эженом растерялись, но думали недолго, и, конечно же, согласились. И что бы вы думали? Таинственные силуэты тут же принялись за дело. Они опустились на колени перед нами, и мы уже, было, пребывали в полном возбуждении. Как вдруг!..

Кретьен сделал паузу, чтобы глотнуть вина и снова продолжил:

— Как вдруг, господа, луна вышла из–за туч и осветила поляну, на которой волею судьбы мы с Эженом собрались, было, получить удовольствие от ласк двух незнакомок. И вы не поверите, что мы увидели в бледном свете луны. Эта картина до сих пор не стирается из моей памяти и приводит меня в дрожь. Перед Эженом на коленях стояла старуха, а передо мной юноша… Бог мой! Такое омерзение захлестнуло меня! Я вскричал проклятия и оттолкнул мерзавца от себя. Представьте, господа, мое состояние. Не разбирая дороги, я помчался через заросли акации, раздирая о ее шипы свою одежду и кожу лица и ладоней. Сквозь собственные ругательства и треск сучьев, я слышал голос Эжена, последовавшего за мной и, который, как выяснилось позже, тоже был поражен случившимся на поляне. Выбравшись из треклятого Булонского леса, мы не выходили с ним из своих домов неделю. Мы не могли даже смотреть на свое отражение в зеркале. Постепенно мы успокоились, да и дела заставили нас вернуться к привычному образу жизни, но, встретившись, мы поклялись друг другу, больше никогда и ни за что не посещать этот темный уголок Парижа.

Вся компания сначала рассмеялась, а за тем стала успокаивать незадачливого сладострастца.

Перуджио не слушал их уже. Во–первых: официант наконец–то принес заказ. А во вторых: его внимание привлекла новая группа посетителей, точнее трех посетительниц, как раз, вошедшая в кафе. Среди вошедших он разглядел знакомое лицо. Это была Ноэль Брюне, с которой однажды их познакомил Риккардо Манцони.

Ноэль тоже