Лора Роулэнд - Бундори Страница 21

Сано поспешное заявление Уэсуги насторожило. Не скрывает ли он что-то? Впрочем, смущение могло быть следствием сословной солидарности и беспокойства за собственное предприятие. Хотя владельцы крупных увеселительных заведений считались сливками простонародья, самураи презирали их как торговцев живым товаром, боготворящих деньги. Уэсуги были не нужны никакие конфликты, которые могли затронуть его благополучие. К тому же заведение могло пострадать оттого, что его будут ассоциировать с убийствами ради бундори.

— У меня нет причин полагать, будто «Великое наслаждение» замешано в преступлениях, — мягко сказал Сано, стараясь успокоить Уэсуги. — Я только хочу узнать, кто этот убитый человек и с кем он провел время перед смертью. — Он многозначительно перевел взгляд на вход, затем вновь посмотрел на хозяина.

Улыбка словно прилипла к губам Уэсуги, но глаза заюлили. Просчитав варианты, он спросил ровным голосом, лишенным на сей раз заискивания:

— Это действительно необходимо?

Сано не нашел нужным с ним спорить. Уэсуги прекрасно понимал, что не имеет права отказать в просьбе официальному лицу из бакуфу.

— Ваше заведение легче сохранит добрую репутацию, если мы побеседуем внутри. — Сано указал на растушую толпу зевак.

Признав поражение коротким кивком, Уэсуги посторонился и пропустил Сано внутрь заведения. Справа в прихожей стояла пустая скамья надсмотрщика. Уэсуги открыл дверь в решетчатой перегородке, ведущую налево, и провел Сано в главную гостиную, где две служанки поправляли напольные циновки. Комната — место встреч проституток и их клиентов — днем выглядела мрачно, наверное, потому улыбка Уэсуги стала напряженной. Вслед за хозяином Сано прошел в контору, расположенную за расписанной стеной главной гостиной.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — ровным голосом предложил Уэсуги.

Опустившись на колени перед низким столиком, он позвал слугу и заказал горячий чай. Принесли почти мгновенно. Пока они пили, Сано изучал комнату и ее владельца. Контора была похожа на подобные помещения, встречающиеся у любого преуспевающего дельца. Солнечный свет проникал через окна, затянутые бумагой, напротив окон стояли деревянные шкафы и окованные железом несгораемые сундуки для хранения документов и денег. Уэсуги, казалось, чувствовал себя здесь более неловко, чем на улице. Он был неестественно тих и старался не смотреть на Сано. Неужели ему стыдно за свой грязный бизнес, или он в чем-то виноват?

— Как зовут убитого? — спросил Сано.

Уэсуги зыркнул в толстую книгу, лежащую на столе, в которую он, по всей видимости, заглядывал до прихода Сано:

— Его имя Тёдзава Дзигори, он приехал из провинции Оми. На вопрос стражника у ворот он сообщил, что является ренином. Он был в компании с проституткой по прозвищу Воробей.

Сано вдруг догадался, почему Уэсуги нервничает. От гнева у него сдавило грудь.

— Когда приехал Тёдзава? — с невозмутимым видом спросил он.

Помедлив, Уэсуги ответил:

— Позавчера.

— Значит, он мог находиться в Ёсиваре до сегодняшнего утра. Почему же он покинул квартал вчера ночью?

Улыбка на лице хозяина исчезла, подтвердив подозрение Сано.

— Я лишь следовал обычаям. — Уэсуги запыхтел.

— Ты обыскал его вещи и обнаружил, что у него не хватает денег на оплату счета. И ты выбросил его вон. Отобрав мечи, конечно. — Злость Сано усугубляло его застарелое отвращение к жадности, присущей торгашам. — Ты знаешь, на свободе гуляет убийца, и все-таки выгоняешь безоружного человека.

Уэсуги вызывающе сложил руки на груди:

— Я разорюсь, если позволю посетителям развлекаться бесплатно. К тому же откуда я знал, что он погибнет?

Сано замутило. Он мог презирать Уэсуги за то, что тот ценит деньги выше человеческой жизни, но винить ему нужно было одного себя. Он не поймал убийцу и тем обрек Тёдзаву на смерть. Опасность угрожает и другим людям.

Заявление Уэсуги пошатнуло версию, которую начал выстраивать Сано. Никакого ограбления не было; пропавшие мечи не докажут виновность подозреваемого. Оказавшийся без гроша в кармане на пустой дороге Тёдзава скорее всего пал жертвой хищника, который попросту не знал, кого убивает. Вероятность, что погибшие самураи каким-то образом связаны, свелась к минимуму: Тёдзава, незначительный ренин, по статусу находился гораздо ниже Каибары. Впрочем, семейные архивы вполне могли выявить связь Тёдзавы с Эндо Мунэцугу. Но у Сано было слишком много работы в Эдо, чтобы заниматься исследованиями в далекой провинции Оми.

— Отдай мне мечи Тёдзавы, — сказал Сано.

— Но, сёсакан-сама…

— Немедленно. — Он отвезет их Аои, которой, возможно, удастся извлечь из них какую-нибудь пользу и которую он страстно хотел увидеть опять.

Глаза Уэсуги посуровели, язык задвигался за крепко сжатыми губами. Хозяин явно не желал расставаться с ценной добычей. Тем не менее он встал и распахнул дверцы шкафа. Среди двадцати конфискованных мечей он выбрал два и, не глядя, протянул Сано.

— Спасибо, — сказал Сано. — И еще ты доведешь следующий приказ до совета управляющих. — Эта административная структура состояла из владельцев увеселительных заведений Ёсивары. — До тех пор, пока охотник за бундори не будет схвачен, конфисковать мечи в уплату долга запрещается. Никого из гостей не разрешается выставлять за дверь после наступления темноты. Если ты или твои коллеги ослушаются приказа, то им придется платить крупный штраф за каждое нарушение. Ясно?

— Да, сёсакан-сама. — Тон был довольно вежливый, но сердитый взгляд в сторону двери ясно показал: хозяин с великим удовольствием вышвырнул бы Сано на улицу.

— Хорошо. А теперь я хочу поговорить с обитателями дома, с теми, кто был здесь вчера ночью, и начну с проститутки, развлекавшей Тёдзаву. Что касается клиентов, сообщи их имена.

— Это невозможно! — прошипел Уэсуги, от его наигранной вежливости не осталось и следа. — Это касается только девушек и гостей…

— И важнее, чем поимка убийцы? Мне так не кажется.

Внезапно Уэсуги преобразился, на губах вновь заиграла улыбка, он пошел на попятный:

— Как вам будет угодно. Я напишу для вас нужные имена. А потом приведу всех в гостиную.

Уэсуги, понял Сано, намеревается дать вымышленные имена и выпустить клиентов через заднее крыльцо. Сано подошел к двери.

— Ну-ка на одну минуту, — позвал он офицера службы безопасности. — Проследите, чтобы никто не покинул дом. — Вернувшись к Уэсуги, Сано сунул под мышку регистрационную книгу, прихватил меч Тёдзавы. — Я помогу тебе собрать девушек и клиентов.

Злость и разочарование у Сано несколько смягчились, когда он продемонстрировал власть. В сопровождении красного как рак хозяина он отправился инспектировать номера для свиданий. Комнаты занимали часть первого этажа и весь верхний этаж, образуя квадрат вокруг сада, помещения для слуг выходили на аллею. Сано прошел по каждому коридору, постучал в каждую дверь. В ответ раздавались удивленные крики и шарканье ног. Взъерошенная вереница сонных, наспех одетых и перепутанных людей потянулась в гостиную.

Сано, заняв для бесед контору Уэсуги, с изумлением смотрел на сидевшую напротив проститутку. Воробей, подружка Тёдзавы в прошлую ночь, считалась второразрядной, она никак не походила на нежное существо, предполагаемое прозвищем. Далеко не молодая, с двойным подбородком, она растеряла былое обаяние. Под сине-белым кимоно угадывалось расплывшееся тело, под глазами набрякли болезненные мешки. Седые пряди мелькали среди неопрятно собранных волос. «Великое наслаждение» предлагало клиентам самый широкий выбор дамских прелестей.

— Это ты развлекала Тёдзаву прошлой и позапрошлой ночью? — спросил Сано.

— Да, господин.

Улыбаясь, проститутка, словно курица перышки, стала оправлять юбки. Сано вдруг понял, чем привлекала Воробей мужчин, почему Тёдзава выбрал именно ее. Она прямо-таки излучала материнскую доброту. Клиент, нуждающийся в утешении, мог преклонить голову на мягкую грудь, расслабиться под теплый, убаюкивающий голос и нежную улыбку, уснуть, как младенец, на пухлых руках. За те же деньги, которые платят за самый разнузданный секс. Сано порадовался, что последней подружкой Тёдзавы оказалась именно Воробей.

— Тёдзава говорил с тобой?

— Ну конечно. Все мои мужчины разговаривают со мной. — Смех заставил ее тело уютно заколыхаться. — Потому что мне нравится слушать.

Именно так Сано и подумал.

— А о чем рассказывал Тёдзава?

— О том, что потерял службу, когда у его господина наступили тяжелые времена. О трудностях и стыде, которые он переживает. О том, что надеется найти работу в Эдо. — Печаль затуманила глаза Воробья: она в отличие от хозяина сочувствовала Тёдзаве. — Он постоянно кривлялся, так как хотел почувствовать себя значительным. А когда Уэсуги сказал, чтобы он проваливал, он страшно разозлился, поскольку все увидели, насколько он беден. Вот почему он полез в драку с надсмотрщиками и швырнул в стенку поднос с едой. — Она прищелкнула языком. — Бедняга.