Игорь Середенко - Иконописец Страница 24

— Я не убивал их, — выпалил Коу.

— Да, да, не убивали. Только вот они сами не знают об этом, — он ехидно засмеялся. — Ну да ладно. Вы, наверное, уже поняли, что для меня ничего не стоит убить вас.

— Догадываюсь, — сердце Руперта сжалось, а разум лихорадочно искал спасение. Если бы Царев хотел убить, то сделал бы это уже давно. «Нет, ему что-то нужно от меня, — думал Руперт. — Иконы! Он хочет завладеть ими».

— Я этого не сделал, а вежливо пригласил вас к себе. Как видите, даже сам приехал.

— Вы не из Одессы? — спросил Коу, сделав вид, что не знает о съемном доме.

— Нет, конечно, нет. Я живу даже не в Украине.

— В России, — сделал предположение Руперт, вспомнив рассказ мексиканца Алекса Торнеро.

— Но для вас это не имеет значения. Потому что, если вы не отдадите полотна, то вы об этом горько пожалеете, — он задумался, и зловещая тишина заполнила комнату. — Я предполагаю, что вы их отправили почтой, еще в Китае, куда-то в Европу. Я могу это выяснить. Конечно, моим людям придется изрядно поработать, я потеряю на этом массу времени и средств, но в этом случае — вам будет уже все равно и вашим друзьям тоже. Потому что…

— Потому что вы ни перед чем не остановитесь, — дополнил Руперт.

— Именно так, — сказал Царев. — Истинному коллекционеру трудно остановиться. Поэтому, если вы хотите сохранить вашу жизнь и жизнь ваших друзей или родных, то лучше верните иконы мне.

Мозг Руперта лихорадочно работал. Он искал возможность остаться в живых и выполнить свою работу. В этой чужой ему стране у него не было помощи ниоткуда. Он прекрасно знал о коррумпированных судах и местном правопорядке. Здесь ему не помогут, и такой как Царев, в чьих руках власть и деньги, всегда будет безнаказанным. И неожиданно для себя, где-то в глубине мыслей, он уловил луч надежды на спасение.

— Я предлагаю сделку, — неожиданно Руперт прервал грозную тишину.

— Сделку? — удивился Царев. — Иконы в обмен на вашу жизнь. Что ж хорошая и выгодная для вас сделка.

— Не совсем так.

— Что? Не так, а как же вы предлагаете сохранить вашу жизнь? — грозно спросил Царев.

— Я сыщик, работаю по заданию одного австралийца. Его интересует причина — здоровье внука. Он хозяин этих икон. Я думаю, что он согласиться на подобный обмен.

— Про австралийца, хозяина одной из икон, я знаю. Но, если он согласиться…

— Он согласиться, — сказал уверенным голосом Руперт. — Но я должен выполнить и свою задачу. Меня интересует художник, а не его работы.

— Художник? — задумчиво переспросил Царев.

— Да, если вы дадите мне его адрес, то я отдам вам все иконы. Я думаю, что со мной согласится и хозяин иконы из Австралии.

Царев задумался. Он встал, томно подошел мерным шагом к окну. Пауза затянулась.

— Я знаю о ваших возможностях, — прервал паузу Руперт, для того, чтобы предать твердость и силу своим словам. — Вы можете меня убить, но поверьте, я не так прост. Вы ведь знаете мои умения и ловкость, — он напомнил Цареву об его погибших людях. — Когда я шел сюда, то знал, кто меня здесь ждет. И принял некоторые меры предосторожности. Конечно, я понимаю, что шел на риск для себя, но и вы не будете жить спокойно. Иконы находятся в верных и сильных руках, так просто вы их не получите. Я раньше работал в Скотланд-Ярде, и у меня остались там связи.

Царев обернулся и изучающим взглядом поглядел на Руперта. Он обдумывал: насколько слова его оппонента истинны, нет ли в этом блефа. И видимо, он клюнул на слова Руперта, сказав:

— Хорошо, — мягко заговорил Царев. — Что вы предлагаете?

— Вы даете мне художника, а я вам четыре иконы, — предложил Руперт, уверенным и твердым голосом победителя.

— Как же мы совершим эту сделку? Вы мне отдадите иконы, а потом я показываю вам художника.

— Считаете меня за простачка? Если вы получите иконы, то вам ничего не стоит…

— Заткнитесь, — грозно произнес Царев. — Я могу вас пристрелить прямо сейчас. Хоть я и могу сделать это легко, но слов своих я никогда не нарушаю. Иначе я бы не был тем, кем есть. Мне доверяют люди.

— А мне нужны гарантии безопасности, — сказал Руперт.

— Хорошо, я дам вам такие гарантии. Я дам вам адрес, где можно отыскать художника, и дам возможность все о нем выяснить, а после этого вы передадите мне иконы.

— Договорились.

— Но помните, если вы обманите, то живым не уйдет, — твердо сказал Царев.

— Я даю вам слово, — сказал Руперт.

Александр Царев подошел к письменному столу, взял лист и ручку, что-то написал и передал лист Руперту. Тот взглянул на надпись.

— Это адрес тюрьмы? — удивился Руперт.

— Да, он заключенный. Там вы сможете все о нем узнать.

— Но меня не пустят в тюрьму, — возмутился Руперт, — это же государственное…

— Я устрою все. Поговорю с директором тюрьмы. Он, хоть и недавно на этом посту, но любит деньги. Я договорюсь с ним, и он не станет чинить препятствия.

Руперт облегченно вздохнул.

— Да, я вижу, что вы истинный коллекционер икон. Вряд ли кто-то мог бы похвастаться таким упорством и рвением для того, чтобы заполучить в свою коллекцию желаемые полотна, — сказал Руперт.

— И не думайте, что вы сбежите от меня. За вами будут неустанно следить мои лучшие охранники.

— Я это уже понял.

На следующий день Руперт позвонил Лукасу Корра. Он спросил о самочувствии Ямеса, юноша находился в таком же тяжелом состоянии, и ничто не могло вывести его из забвения. Вкратце рассказал о расследовании, а также поведал о последней встрече.

— Если для вас они не имеют цены, то…

— Я уже говорил вам, Руперт, для меня важна лишь жизнь моего внука. Делайте все на свое усмотрение, главное — узнать причину странного поведения моего мальчика.

— Вы по-прежнему считаете, что икона причастна к ухудшению здоровья Ямеса?

— А вы, что вы полагаете? — спросил Корра. — У меня надежда только на вас.

— Я пока не могу ответить на этот вопрос.

— Вот видите, и вы тоже не отрицаете ее причастности. Чудес не бывает, — сказал Корра. — Врачи до сих пор не понимают, как он мог полностью излечиться от рака. Продолжайте расследование, я уверен, что оно куда-то вас приведет.

Вечером, перед отлетом на север России, в город Мурманск, где и находилась тюрьма, в которой сидел Герман Кухта, Руперт решил позвонить своему приятелю в Лондон, чтобы сообщить ему о ходе дел. Именно ему он отправил четыре иконы, находясь еще в Пекине. Трубку поднял Брайан Уэбб.

— Привет, старина, — сказал Руперт. — Еще не заскучал обо мне?

— Здорово, — ответил Уэбб. — Где ты теперь?

— В городе Одесса.

— А где это?

— В Украине, южнее России, — пояснил Руперт. — Собираюсь лететь в Россию, в город Мурманск. На север страны.

— Ого, куда тебя занесло.

— Ты получил полотна? — спросил Руперт.

— Да, все четыре полотна у меня в лаборатории, — ответил Уэбб.

— Их придется вернуть и отдать некоему Цареву, в обмен на информацию, которую он мне даст.

— Я не хотел бы расставаться со столь интересными экземплярами древности.

— Ты сказал древности?

— Нет, нет, они написаны ныне, но…

— Ты что-то раскопал, я чувствую это по-твоему голосу. Скажи, Уэбб, что тебе удалось выяснить на счет твоего смелого предположения — о книге. Это все-таки листы из книги?

— И да, и нет, — ответил Уэбб. Я нашел ее, Коу. Но до сих пор не могу понять, почему на аукционе не говорили об этом. Ведь тогда их цена взлетела бы до небес.

— Ты об иконах? — спросил Руперт.

— Ну, а о чем же, о них самых. Это загадка.

— Рассказывай все, не мучай мое любопытство, — сказал Руперт.

— Эта книга называется Кодекс Гигаса. Она была написана в 13 веке. И что интересно, в ней не хватает именно восьми страниц. Цифры, что ты видел на них, совпадают со страницами, недостающими в книге. Еще не хватает четырех.

— Я знаю, где они, но их нельзя будет достать.

— Жаль. Кроме всего прочего, анализ текстов показал полное совпадение почерков с тем, что имеются на твоих четырех иконах. Сомнений быть не может. Кто-то пытается подделать утраченные в веках страницы. Но вот зачем? И почему текст на них одинаков? Для меня также непонятно, почему на этих четырех страницах изображены рисунки монахов и монахинь. В книге нет ни намека на их присутствие и необходимость.

— Развлечение художника? — предположил Руперт.

— Возможно. Все листы этой книги тоже сделаны из ослиной шкуры, — сказал Уэбб.

— Художник подражает автору книги, — предположил Руперт.

— Похоже на то, — согласился Уэбб. — Этот художник Герман Кухта видимо является фанатом этой странной книги. О самом Германе я ничего не выяснил. Он нигде не значится. Не примечательная личность.

— Ты сказал «странной книги»?

— Да, странной.

— Расскажи мне о ней поподробнее, — сказал Руперт. — Ты ее видел?