Александр Омельянюк - Високосный, 2008 год Страница 27

— «Привет, Платон!».

— «Привет!» — ответил тот, про себя подумав: Да! Тяжело ему даётся культура общения!

В отсутствие начальницы Гудин задал тон и в давно забытом её обсуждении. Платон постарался поскорее прекратить диспут, резюмировав своё мнение, не боясь, что оно будет доведено до кого следует:

— «Как руководитель коллектива людей, она начальник никакой! Ну, а как диспетчер, она хороша!».

Однако Ивана Гавриловича надолго не хватило. Уже на следующий день, в среду, он пришёл, как ни в чём не бывало, не здороваясь, сразу начав с места в карьер говорить о каких-то своих делишках.

Днём Иван вновь зашёл к Платону о чём-то рассказать, а скорее всего, прощупать его настроение:

— «Ты, знаешь, где на «Кропоткинской» находится институт Сербского?!» — непонятное проскользнуло в его словах.

— «Нет!» — спокойно ответил тот.

— «А-а! Ты не зна-а-ешь!» — злорадно начал задираться Гудин.

— «Так я там не лечился!» — привычно осадил его Платон.

Иван Гаврилович, обидевшись, тут же вышел вон, покурить. Он не мог быстро реагировать на остроты Платона, потому потом пошёл тренировать свою реакцию, снова играть на компьютере в шарики.

Он явно отвык от Платона, от его шуток и прибауток, от их общения, и постоянного, совместного, взаимного пикирования.

Потому он, наверно, и вёл себя теперь как-то молчаливо и даже нелюдимо, отчуждённо по отношению к Платону. А тому это было на руку.

Поэтому после почти двухмесячного перерыва Платон решил воспользоваться таким шансом.

Ну, и хорошо! Не будет мне теперь мешаться под ногами со своей дурью! Не будет засорять мне мозги, и убивать моё время! — решил автор.

Однако их вскоре свёл вместе недоразгаданный, как всегда, Гудиным кроссворд.

Разгадывая его, Иван Гаврилович на вопрос «Воин, богатырь на Руси», написал «Рыцарь» (?!).

Платон поправил на «Ратник».

Фу! Сразу чувствуется пёс немецкий! — молча съязвил славянин.

А на громогласное возражение Гудина правкам Платона и сомнение того в кругозоре кандидата наук, последовало гневно-возмущённое от корректора:

— «Ванёк! Весь твой кругозор помещается… в чужой жопе!».

— «Я академический работник! Я доцент! Я занимаюсь наукой, и у меня чистая совесть!» — орал тот.

— «Да! У тебя может и чистая совесть? Но грязная душонка!» — успокаивал его Платон.

Коллеги опять разбежались во взаимной обиде. Только теперь ушёл к себе Платон. Но снова ненадолго.

Политические события последнего времени невольно вновь свели бывших советских граждан на взаимной политинформации.

— «Ну, вот, видишь, Саакашвили так лизал американскую жопу, что в итоге облевался!» — попытался подвести итог их обсуждению Платон, невольно возвращаясь к ранее, давно им озвученной мысли.

А Гудин не унимался, переключившись на Украину.

Но Платон и тут не дал ему развернуть дискуссию по новой теме:

— «А Украиной теперь вообще управляет обезьяна из-за океана!».

— «А кто это?» — удивился не имеющий воображения.

— «Да Кандолиза Райз!».

— «А-а! Вообще-то да!» — вынужден тот согласиться.

— «Пора открывать паноптикум под названием «Жополизы Кандолизы»! И первым номером там будет Саакашвили, а вторым Ющенко!».

— «А дальше?» — заинтересовался Гудин.

— «А дальше вход свободный! Кто следующий?».

Смеясь, Иван Гаврилович сокрушённо покачал головой, а Платон продолжил:

— «И вообще, Саакашвили, оказывается, вскормлен американской грудью. Не исключено, что даже её, Кандолизы! Недаром она замуж не выходит!».

— «Да! Если такой отсосёт, мало не покажется!» — внёс свою лепту и врач-проктолог Иван Гаврилович Гудин.

— «Да уж! Такой отсосёт! Прям кровь с молоком!» — поддержал Платон.

— «Ты имеешь ввиду, что он отсосёт кровь вместе с молоком?!» — слишком круто завернул Гудин.

— «Да! И станет кровь с молоком!» — возвратил Платон его на круги своя.

А возвратившись на круг, Гудин поначалу вспомнил о проживающей в Торонто, в Канаде, Галиной дочери с местным мужем, а потом почему-то, видимо по-старинке, переключился на Англию.

Платону вновь пришлось вмешаться.

— «И что ты всё со своей Англией? Англия, Англия! Это же теперь задворки Европы! Центр всей мировой политики переместился на Восток, в Азию, в Китай! Там теперь подъём и расцвет всего и вся!

А ты всё Англия, Англия! Вообще забудь про свою Англию! Она прогнила насквозь! Особенно в морали, политической в частности!

Более того, Англия давно потеряла своё лицо, былое величие, тем более могущество, став простым хвостом Америки, её вассалом!».

Почувствовав, что нечем крыть, Иван Гаврилович переключился на домашние дела, в частности на обсуждение ремонта электропроводки на Галиной даче.

Платон предложил ему воспользоваться услугами электриков, переделывавших электропроводку в их здании.

Выбор пал на общительного, доброго и отзывчивого Михаила.

— «А он чего-нибудь в этом деле волокёт?!» — почему-то осторожно спросил Гудин Платона.

— «Да, нет! Он такой же, как и ты!» — ответил тот.

— «В каком смысле?».

— «В техническом!.. безграмотный!».

Фыркнув, Иван Гаврилович, решил взять реванш, и перешёл в наступление на другом фронте.

Он теперь расспрашивал Платона о Ксении. Но тот, в конце концов, решил раз и навсегда остановить эти односторонние расспросы и ответы:

— «Да, Ксения нормально! Всё про тебя спрашивает!».

— «А чего так?».

— «Да интересуется, не добил ли я тебя! А я ей говорю — нет! Я не трогаю его! Пусть живёт, курилка!» — засмеялся Платон.

— «Курящий, что ли? Да?!» — зачем-то спросил Гудин.

Вдобавок ещё и смердящий. А это значит, что он смерд! — уже про себя, молча, продолжил свою мысль Платон.

Для него Гаврилыч всегда был многолик, в одном его эсесовском лице.

Он был и Бывалым, и Трусом, и особенно Балбесом! Три в одном!

И это тут же подтвердилось. Гудин решил похвастаться перед Платоном своей сожительницей Галиной, доказать, что она лучше Ксении, и поэтому он — лучше Платона.

— «А моя Галка — Главный бугалтэр! Она очень много зарабатывает! Да и машину водит, дома и на даче работает! Не то, что твоя Ксюха! А, как всем известно, мужчина, живущий с такой молодой, красивой и богатой женщиной — сам такой же!».

Тут уж возмутился Платон. И не столько на похвальбу Гудина, сколько нападками Альфонса на его жену Ксению:

— «Ну, что ты всё Галка, Галка, Галка, Галка! Хвалишься ею, как ребёнок дорой игрушкой! «Бугалтэр» она у тебя! Да глупая она, твоя Галка, раз с таким дураком, Альфонсом, живёт!».

И тут, когда до него дошёл смысл сказанного Платоном, Гудин не на шутку рассердился, буквально вскипев, и чуть ли не набросился на того с кулаками.

Платон пришлось срочно осадить зарвавшегося:

— «Ванёк! Ты не забывай! Ведь я, в отличие от твоей Гали, могу и шизды дать!».

Тут-то они и разбежались по своим точкам, вернее ушёл к себе надоедливый Гудин, долго не разговаривая друг с другом.

В отсутствие Надежды Сергеевны на работе Иван Гаврилович снова уткнулся в халявную газету «Метро», пытаясь хоть на этот раз разгадать кроссворд, блеснуть грамотностью, интеллектом и эрудицией перед самим собой. Но, как всегда, опять тщетно. Другого раза не получилось. Кроссворд и на этот раз не поддавался. Иван Гаврилович мог разгадать от силы только одну треть его. Поэтому, боясь опозориться перед Платоном, он никогда не давал тому свой экземпляр газеты «Метро» с неразгаданным кроссвордом. Ибо знал, что Платон его разгадает практически полностью, при этом исправит ещё и его ошибки.

И, действительно! Платон, как-то раз разгадал кроссворд до конца, и оставил его у Гудина на столе. Вот с тех пор Иван Гаврилович и перестал давать Платону свою газету.

В последний понедельник августа на работу из отпуска вернулись и Надежда с Алексеем, который, наконец, провёл целую неделю на даче с детьми от последнего, тоже развалившегося брака со Светланой.

Перед обедом к Платону подошла Надежда и объявила, чтобы он сегодня не ходил в столовую, так как позже они пойдут в ресторан.

— «А по какому случаю?» — искренне удивился он.

— «Так у Гаврилы сегодня день рождения?!» — в свою очередь также искренне удивилась и она.

— «Ах, да! Сегодня же двадцать пятое!».

Платон и сам себе удивился. Хотя он с нетерпением и ждал 25 августа — дня рождения Гудина и поход в ресторан «Пилзнер», но этот день наступил неожиданно, так как был понедельником.