Эд Данилюк - Пожар Саниры Страница 29

Орудие вновь дёрнулось, да как-то слабо. Под лезвием показалась трещинка. Раздался глухой звук, будто в глубине скалы ударила молния. Потом несколько мгновений ничего не происходило. Вообще ничего.

Санира опустил молот.

Трещина стремительно пошла в обе стороны, раздался новый треск, большой кусок медленно отделился от плиты. Казалось, он завис в воздухе, накренившись, всё ещё держась за скалу множеством множеств нитей. А потом с глухим стуком осел на землю, подняв облако пыли и каменной крошки. Глыба постояла, будто в нерешительности, накренилась и повалилась набок, вызвав новую волну шелупони. Под ногами задрожала земля.

– Неплохо, – сказал один из камнеломов, тот, что был постарше. Он замахал рукой перед лицом, разгоняя пыль. – Только в следующий раз отскакивай, а то без ног останешься!

И все трое снова загоготали.

– Ты… ты смог такое! – глаза Ниматы широко открылись. – Ты! – Он не находил слов и поэтому взмахнул руками, будто сам бил молотом по долоту. – Вы видели? – обернулся он к камнеломам. – Вы видели?

Те, посмеиваясь, продолжали складывать свои орудия.

– Мне уже давно приносят его ножи, – сказал Госака. – Славная работа!

– Молодец, – похлопал Саниру по плечу самый старый из камнеломов.

Юноша, ошарашенный результатом, недвижно стоял над куском скалы. Один удар! Всего один удар!

– Ведь никто не поверит! – кричал Нимата. – Невероятно!

Он вертелся на месте, не зная, куда бежать и что делать. Потом бросился вверх по тропинке.

Всё ещё не в силах прийти в себя, Санира отнёс к неглубокой ямке в глубине яра долото и молот, которые оставались у него в руках. Поставил их рядом с другими такими же орудиями рукоятями вверх. Каменные части присыпал землёй, чтобы не трескались. Дерево оставил на воздухе, подальше от сырости. Потом полез за камнеломами наверх.

Оказалось, Нимата уже всем взахлёб рассказывает о подвиге товарища. Четверо молодых мужчин ухмылялись и толкали друг друга в плечо, но товарищ, ничего не замечая, бегал вокруг костра, размахивал руками, показывая, как всё происходило, и кричал.

– Вот он! Он! – Нимата подскочил к Санире и потянул друга вперёд.

– Мне повезло, – сказал тот, вдруг ощутив прилив гордости. – Второй раз так не получится.

– Вот именно! – сказал Кивана, и эти слова больно кольнули Саниру.

Он покосился на брата Радиги, хотел было что-то сказать, но не нашёл слов.

– Садитесь уже наконец к костру! – добродушно рассмеялся кашевар.

Они завозились, располагаясь вкруг пышущей жаром чаши с полбяной кашей. Ложка была только одна. Когда очередь дошла до Саниры, он, немного стесняясь, зачерпнул с верхом. Каша подгорела. И её никто предварительно не замачивал в простокваше. И не добавлял в неё молока. И, конечно, не подмешивал кислицу и золу. Всё это Санира невольно отметил про себя, но он целый день не ел, и каша показалась ему замечательной.

– Удивительная история, – заговорил старый камнелом, когда ложка сделала свой первый круг. – Этот юноша сделал всего три удара. Два – просто так, а третьим отколол отличнейший кусок скалы в самом каменистом месте! Там, где вообще ничего делать нельзя!

– Бывает, – кивнул Кивана.

Ну что за человек!

– Нет, это далеко не так просто! – Камнелом повернул голову к Санире: – Знаешь, если ты так чувствуешь камни, может, тебе стоит сходить в старый глиняный карьер? Там много кремнёвого щебня необычного голубоватого цвета.

– Что за карьер? – тут же спросил Санира. Как он ни пытался вести себя сдержанно, в голосе сквозил детский восторг. – Неужели голубого?

– Не голубого, а голубоватого. Карьер забросили уже много лет назад. Наверное, ты ещё тогда не родился. Я как раз проходил свой обряд, когда туда перестали ходить. Давай я тебе объясню, как его найти.

И он начал рассказывать, заодно рисуя прутиком на земле незамысловатый план.

Ложка вновь дошла до Саниры, и он, скосив глаза на соседей, зачерпнул кашу с верхом.

Разговор коснулся вчерашнего представления с горящими одеждами Наистарейшей. Все пришли к выводу, что эта история тёмная и зловещая. Никто не мог придумать ей хоть какое-нибудь объяснение. Несомненным было только одно – весь Город пришёл в ужас, и многие, несмотря на то, что с того времени уже прошёл целый день, так до сих пор и не смогли успокоиться.

Потом заговорили о сегодняшнем происшествии с Радигой.

– Ну, так поджигал он Город или нет? – нетерпеливо спросил один из камнеломов у Киваны. – Он же твой брат, ты-то должен знать!

– Нет, конечно, не поджигал! – с жаром ответил тот. – Радигу оглушили ещё в самом начале пожара.

Кто-то кивнул, кто-то покачал головой.

– А его видели лежащим без сознания?

– Это было почти у самых ворот, там никого не бывает…

Несколько человек настороженно хмыкнули.

Старый камнелом повернулся к Госаке:

– Эта девушка твоего дома… Ну, которая его спасла…

– Лакути, – подсказал тот.

Нимата весь подобрался, лицо его начало наливаться кровью. К счастью, в сумерках это не бросалось в глаза. Санира с силой сжал руку друга, тот поморщился, попытался выдернуть ладонь, потом ещё раз, и только с третьего раза сумел освободить пальцы. Сердито посмотрел на товарища, но промолчал.

– И давно у неё с этим Радигой?

Госака хмыкнул и покачал головой:

– Она, конечно, всё время бубнит про мужиков. Кого-то любит, кого-то ненавидит…

Нимата дёрнулся, и Санира понял, что сейчас его друг начнёт говорить. А вернее, орать. Пришлось снова изо всех сил сжимать его пальцы.

– …но кого именно… – Госака развёл руками. – Я не прислушивался. Это надо у Фебути спрашивать. Она своих внучек обожает!

Тут Кивана ткнул пальцем в грудь Ниматы.

– А это не ты разве раньше с ней гулял?

– Это было давно, – быстро проговорил Санира.

– Она ведь его прогнала, как шелудивого пса? – четверо молодых мужчин загоготали.

Нимата вскочил. Лицо его было пунцовым.

– Ты и твой Радига! – рот его шевелился, однако он не мог найти слов. – Что! Что вы натворили! Вы животные! Лакути ведь само совершенство! – И он с силой швырнул ложку в Кивану. Та попала молодому мужчине в лоб, разбрызгав горячую кашу по лицу. Брат Радиги заревел и кинулся на Нимату.

Теперь уже вскочили все. Парава подступил к своему рвущемуся в драку товарищу и принялся быстро говорить что-то успокаивающее. Санира стал хватать Нимату за руки. Камнеломы, растерявшиеся было сначала, потащили драчунов в разные стороны.

– Незаметно уходите за навес и бегите прямо в Город, – тихо, чтобы никто не слышал, сказал Санире старый камнелом. – Быстро! Прямо в Город! Ребят я задержу… Ну, хотя бы проверим, всё ли хорошо уложено. Да и с санями они быстро передвигаться не смогут. В общем, бегите!

Центральная площадь

Санира обернулся и обмер от ужаса. За ним в темноте глубокой ночи стояло какое-то чудовище, лохматое, жуткое.

Юноша вскочил, панически пытаясь перехватить в боевую позицию каменный клевец. Пальцы скользнули по древку, оружие упало на землю, едва не угодив в костёр.

Чудовище расхохоталось. Поразительно низким голосом. Потом сделало несколько движений огромными лапами; шкура поползла по нему, будто потеряв связь с костями. Из-под неё обнажился человек. Он был жутким даже сейчас, без своей кошмарной накидки.

Санира понимал, что перед ним всего лишь торговец, но сковывающая пелена ужаса не позволила ему даже отшатнуться.

Человек не был страшен в прямом смысле этого слова. И в то же время он производил жуткое впечатление. Совершенно голый череп. Гладко выбритое лицо. Жёсткий взгляд. Длинные глубокие складки в углах рта. Шрам поперёк брови. И струившаяся во все стороны сила – непреодолимая, несгибаемая, не умеющая быть доброй.

Санира попытался было что-то сказать. Не смог. Изо рта донёсся только невнятный звук – то ли мычание, то ли вздох.

– Я вижу, ты занимаешься ремонтом дикани[21], – сказал торговец. Голос у него был настолько низким, что звук казался угрожающим, опасным. – Я в детстве во время обмолота любил прокатиться на такой.

Санира посмотрел вниз, будто не знал, что перебирает кремнёвые вкладыши. Пришёл его черёд охранять добро дома, сложенное на санях на центральной площади, и он, чтобы как-то развлечься, захватил с собой груду кремнёвых осколков. Для обмолота важно, чтобы вкладыши были почти одинаковой длины: они часто и неравномерно крошатся, и время от времени приходится их равнять.

– Бовина! – сказал человек.

Если бы юноша не был так напуган, он бы бросился выполнять эту команду. Пусть даже и не понял её. Голос, которым она была произнесена, медленно и чётко, был настолько жутким, что не исполнить приказание было просто немыслимо.

– Меня зовут Бовина, – повторил торговец тем же голосом, полным угрозы. – Бовина дома Бовини. Легко запомнить.

Только теперь, когда первая волна жути миновала, юноша понял, что перед ним стоит не просто торговец. Это был глава той, третьей, шайки странников.