Жан-Франсуа Паро - Призрак улицы Руаяль Страница 30

— Все будет сделано, как вы приказали, Ваше Величество.

Король встал. Казалось, он даже помолодел.

— Разговор останется между нами троими. Вас, Сартин, я, как обычно, жду завтра, в день Святой Троицы, и надеюсь, вы доставите мне удовольствие и останетесь поужинать со мной в малых апартаментах. А вы, Ранрей, на коня, и вперед, вперед! Удачной охоты!

Сартин и Николя поклонились. Приветливо махнув рукой на прощанье, король отбыл в свои апартаменты. Лаборд проводил гостей до Посольской лестницы, расположенной этажом ниже. Солнце, заливавшее внутренний дворик, ослепило их. Николя открыл было рот, однако Сартин предупредил его вопрос.

— Я знаю, что вы хотите мне сказать, Николя. Благодарю, что решили помочь мне выкрутиться из неприятного положения. Но король так радовался, что сумел сообщить мне нечто такое, чего я не знал, а, может, даже и поверил, что я могу чего-то не знать, что я решил не портить ему удовольствие.

Преподав подчиненному урок поведения истинного придворного и верного слуги, сияющий Сартин расстался с Николя и отправился к своему приятелю Сен-Флорантену — порадовать его известием, что он — в который раз! — сумел избежать опалы.

VI

ОДЕРЖИМОСТЬ

Истина порой может выглядеть неправдоподобно.

Лаборд нагнал Николя и, пригласив его на ужин, сообщил, что король безудержно расхваливал своих гостей, как Сартина, так и «нашего дорогого Ранрея», «достойного продолжателя славного рода и преданного слугу». Лаборд утверждал, что король выразился именно так. Отклонив приглашение, Николя изложил другу, какой оборот приняли события, и вскользь обмолвился о полученном им приказе. В заключение он попросил помочь ему поскорее добраться до столицы. Первый служитель королевской опочивальни немедленно повел его через плацдарм к большой конюшне, где после недолгих переговоров им предоставили серого в яблоках коня. Конюх условился с Николя, что когда надобность в его подопечном отпадет, он отведет его в особняк Сартина, а рассыльный вернет его в Версаль.

Близился полдень. Чтобы доехать до Парижа в карете, требовалось часа два. Верхом на хорошем коне тот же путь можно было проделать гораздо быстрее. Стоило Николя вскочить в седло, как мерин уверенной рысью сам тронулся с места. Встречи с королем никогда не оставляли Николя равнодушным; вот и сейчас разговор с Его Величеством не выходил у него из головы. Когда король хотел, он мог прикинуться глупым. Но только когда хотел. У него имелись собственные осведомители, и, судя по всему, активность их выше всяческих похвал; они поставляли королю сведения, помогавшие ему вырабатывать взвешенные суждения. Стремление короля самому вникать во все вопросы радовала Николя и укрепляла его преданность монарху, чей профиль, изображенный на золотой монете, был знаком ему с детства. Даже спустившись с пьедестала, король ни в чем не умалил своего достоинства, скорее, наоборот: он еще больше возвысился в глазах Николя. По предположению комиссара, о событиях в доме на улице Сент-Оноре Людовик XV мог узнать только от одного из своих приближенных. Лавка Галенов находилась в непосредственной близости от Оперы, а в тот вечер там, без сомнения, давали бал. Поглощенный собственными мыслями, Николя едва не сбил с ног девочку, стоявшую на обочине дороги и предлагавшую букетики дикорастущих цветов, собранных в окрестных лесах. Девочку спас конь; резко остановившись, он поднялся на дыбы, и Николя, справедливо слывший прекрасным наездником, с трудом удержался в седле. Желая заслужить прощение и успокоить перепуганного ребенка, он купил у нее все цветы, заплатив в десять раз дороже, и, обремененный букетами, около двух часов въехал в Париж через заставу Конферанс.

Добравшись до улицы Монмартр, он осыпал цветами ошеломленных Катрину и Марион, и отправился сообщить Ноблекуру, что он временно покидает свое жилище в его доме. Затем он предупредил слуг, попросив их не волноваться, ибо отсутствие его вряд ли будет долгим. Положив в дорожную сумку несколько смен белья, туалетные принадлежности, фонарь и шедевр точности — миниатюрный пистолет, подаренный ему Бурдо, он отвел коня на улицу Нев-Сент-Огюстен и пешком, по улице Антенн и улице Нев-Сен-Рош, отправился на улицу Сент-Оноре.

Проходя мимо церкви Сен-Рош, он вспомнил о недавнем происшествии, забавном и завершившемся к удовольствию обеих сторон. Некий субъект нашел необычный способ поддерживать свое существование — за счет молодоженов. Приятная внешность, приветливое лицо и пристойный черный фрак, пригодный для парадных церемоний, легко позволяли ему смешиваться с толпой приглашенных на свадьбу, особенно в больших приходах, где родственники молодых обычно видят друг друга впервые. Терпеливо выслушав напутствие священника, он вместе с другими гостями выходил из церкви и следовал в трактир. Щедро рассыпая комплименты направо и налево, он спокойно садился за стол, где каждый считал его гостем противоположной стороны. Нотариус, приятель Сартина, заметив его на свадьбе в четвертый раз, сообщил об этом в полицию. Николя пришел в церковь Сен-Рош, где совершалось очередное бракосочетание. «Черный фрак» стоял на своем «рабочем месте», когда к нему подошел нотариус и спросил, с какой стороны он является гостем — со стороны жениха или со стороны невесты? «Со стороны двери», ответил мошенник, и, словно заяц, бросился наутек. Комиссар перехватил его и отвел в дежурную часть. После непродолжительной, но убедительной беседы изобретательный субъект не только пообещал исправиться, но и согласился стать полицейским осведомителем. Его благородное лицо и светские манеры буквально творили чудеса, особенно на балах в Опере.

У Галенов Николя наткнулся на запертые ворота, перед которыми несли караул два сонных французских гвардейца. Семь часов — вполне подходящее время для семейного ужина в доме парижского буржуа. Николя взял молоток и постучал. Через несколько минут он услышал шаркающие шаги, и в проеме появилась служанка в закрытом переднике. Она поводила головой, словно черепаха в королевском саду. Из-под чепца выбивались пряди желтоватых волос. Глубокие морщины, свидетели надвигавшейся старости, пересекали поблекшее лицо с бесцветными глазами. Отвисшая грудь ниспадала на выпиравший живот. Судя по жирным пятнам на переднике, Николя определил, что перед ним Мари Шафуро, исполнявшая в доме обязанности кухарки. Мьетта очевидно, еще не пришла в себя и не могла открыть посетителю.

— Что вам угодно в такой поздний час? Если вы сборщик милостыни, так мы уже подавали, а продажи в розницу, увы, в лавке давно уже нет!

Николя постарался запомнить слова кухарки.

— Не могли бы вы сообщить вашему хозяину, что с ним хочет побеседовать комиссар Ле Флок?

На старческом лице появилось подобие улыбки.

— Так бы сразу и сказали, достойный господин! Входите, не сочтите за труд. Я пойду предупредить хозяина.

Она, а следом за ней Николя, вошли во двор, явно знававший лучшие времена; сейчас между разномастными булыжниками росла трава, а в углу догнивали старые, покрытые плесенью доски. Кухарка проследила за его взглядом.

— Теперь все не так, как прежде. Я хочу сказать, не так, как во времена отца хозяина. Тогда хозяева имели собственный экипаж и еще много чего…

Мари Шафуро направилась к открытой двери, ведущей в коротенький коридор, и указала ему на уже знакомый Николя кабинет, где состоялась его первая встреча с торговцем мехами. Бормоча под нос непонятные слова, она удалилась так быстро, что комиссар не успел заметить, через какую дверь она ушла. Ожидание, проходившее под глухой рокот происходившей поблизости ссоры, изредка прерываемый громкими криками, обещало затянуться. Но вот хлопнула дверь, и в комнату вошел Шарль Гален. Судя по его виду, настроение у него было отвратительное.

— Господин комиссар, вы не только не уважаете наш траур, но и дерзаете являться в такой час, когда вся почтенная семья собралась, чтобы…

— Не тратьте сил, сударь, читая проповедь правоверному. Я пришел к вам не по приказу начальника полиции, и не по решению органов правосудия…

— Но тогда…

— Я здесь по личному распоряжению короля, дабы продолжать расследование, а потом доложить Его Величеству…

Николя полагал, что, связав расследование убийства с событиями последней ночи, он не превысил свои полномочия.

— Короля! — прошептал ошеломленный Гален. — Но как он узнал… Да и потом, это был всего лишь нервный припадок…

— Король знает все, что произошло сегодня ночью у вас в доме. Ему известно и про скандал, и про волнения, вызванные безумием вашей служанки. И он не может допустить очередных беспорядков у себя в столице. Народ и без того воспламеняется со скоростью пороховой дорожки. Ведь, полагаю, вы и ваше семейство стали молиться не просто так.