Убийства на водах - Полина Охалова Страница 30

на ухо. Через несколько минут обе они подошли к доктору, увели его на террасу и горячо стали о чем-то просить, умоляюще складывая ладони. Печорин с удивлением смотрел через открытую дверь, как доктор мотает головой, смущается, машет обеими руками, но потом, судя по всему, сдается на милость победительниц. Девицы вместе с доктором исчезли за дверью кабинета и только минут через двадцать Вернер вернулся в гостиную, раскрасневшийся, будто распаренный.

— Что эти барышни сотворили с Вами, бедный доктор! Что они у вас выпросили? — с улыбкой спросил Печорин.

— Да так ничего, пустяки.

— Так скажите, если пустяки, не секретничайте!

— Да, — доктор смутился почти до слез, — просили стишок для пьесы своей. Сказали, что никто из них, включая госпожу сочинительницу, поэтическим талантом не обладает.

Печорин хотел сказать остроту насчет эклог курортного Мефистофеля, но, взглянув на несчастного доктора, придержал язык, в который раз подивившись собственной кротости.

Он подсел к госпоже Горшенковой, которая, как всегда, была в закрытом платье и с изящной фероньеркой на лбу, и, как всегда, имела усталый и изможденный вид. Печорин поинтересовался, как она проводит время на водах и где же ее драгоценный супруг. При упоминании о супруге Елизавета Николаевна поморщилась будто от укола, и сказала, что муж ее в вечных разъездах, даже здесь, на курорте то и дело уезжает по делам. Но, конечно, всегда возвращается, — добавила она со слабой улыбкой. «Какие все здесь непоседливые, — подумал Печорин. — Пора бы и мне уже отправиться в дорогу, что-то я засиделся. Поскорей бы разгадать злодея — и в путь. Всю жизнь жил на коне или на перекладных и не роптал на судьбу».

В это время в гостиную вошли авторицы19 со стопкой исписанных листов в руках и предложили почтенной публике послушать новорожденную пиесу.

Драма в романтическом духе рассказывала о страстной любви горского юноши по имени Азамат, который был то ли черкесом, то ли татарином, к сероглазой и светловолосой русской красавице княжне Софье.

Софья гуляет в саду, разговаривает с подругой-наперсницей и матерью, а Азамат следит за ней и всюду оставляет для нее знаки своего обожания — то необыкновенной красоты цветок, то чудной отделки браслет, то роскошную шаль. Однажды девушке удается, спрятавшись за стволом чинары, увидеть своего тайного поклонника. Азамат необыкновенно красив, и его пламенная любовь вызывает отзыв в сердце Софии. Они не знают языка друг друга, но переговариваются взглядами и звуками. Азамат играет на зурне (ну или на чем-то там еще своем), а Софья музицирует на фортепьяно при раскрытом окне. Но у княжны есть жених — граф Ростислав, статный молодой богатырь. Он любит Софью не меньше, чем Азамат, и изливает свои чувства в стихах, которые трогают сердце девушки:

Безумно жаждать тихой встречи,

Со страхом встречи избегать,

С безмолвной негой слушать речи,

Дыханье сладкое впивать;

Ловить задумчивые взоры,

Упасть на девственную грудь,

С восторгом — ласки и укоры

В одном лобзании вдохнуть;

Ее одну повсюду видеть,

В нее и душу перелить,

Весь этот мир возненавидеть,

Чтоб в нем одну ее любить!20

Горец, видя, что в Софье зарождается глубокое чувство к графу, который к тому же очень нравится матери девушки, плача и стеная, решает зарезать любимую, чтоб она не досталась другому, а потом покончить с собой. Но мудрая мать Азамата — Зульфия приводит в дом удивительной красоты и нежности горскую девушку Лейлу, которая давно уже любит юношу. Лейла рассказывает о своем чувстве песней без слов. Азамат покорён, он просит своего брата-кузнеца выковать из ножа, которым хотел убить Софью, кольцо для Лейлы. Ростислав со своей стороны дарит обручальное кольцо своей возлюбленной. Две пары счастливых влюбленных поют заключительный куплет:

Пусть прекрасны дети юга, их глаза горят огнем.

Но спокойней быть с тем другом, что во всем тебе знаком

С черкешенкой быть черкесу, а с волжанкой русаку

Не доверишься вполне ты никакому чужаку

Каждый может быть любим.

Счастлив каждый со своим.

На сем Finita la сommedia, — завершила Варя, которая в очередь с Еленой Ган читала пьесу.

Романтическая басня в лицах получилась вполне уморительной. Печорина больше всего поразили стихи, приписанные богатырю Ростиславу, — он никогда бы не подумал, что доктор способен сочинить такое страстное поэтическое послание. Интересно, кто же адресат? А, впрочем, пусть это останется врачебной тайной. Заключительные куплеты уж точно девицы сами сплели. Ну чем нелепей и смешней, тем лучше.

Пьеса была милостиво одобрена публикой. Стали распределять роли. Играть горца вызвался Браницкий, Софья досталась Вареньке, Станислава Красинского выбрали, естественно, на роль Ростислава (небось, Варенька и имя для героя сочинила созвучное), Лейлу согласилась изображать Катерина. Мудрую татарскую мать предложили княгине Лиговской или вдовице Зубовой, но обе наотрез отказались изображать на сцене мусульманку, да еще в шароварах, которые полагались по роли. Но выручила Елена Павловна Фадеева, а княгиню Лиговскую сговорили быть матерью Софьи. Соседские барышни должны были изображать подруг-наперсниц. Печорину предложили роль брата-кузнеца, который перековывает ножи на кольца, но он в ужасе замахал пуками и в конце концов на эту роль ангажировали гимназиста, брата Вариной приятельницы.

Теперь надо было озаботиться о костюмах и декорациях. Шарады тоже были почти готовы. Леля придумала для себя костюм индийского фокусника, читающего мысли и чувства. Она (с помощью Надин, гувернантки и Верочкиной нянюшки) вдобавок решила наделать картонных масок с прорезями для глаз и рта — чтобы во время сеанса угадывания мыслей и чувств зрители закрыли ими свои лица.

Глава восьмая. Несчастье

Печорин с Вернером ушли от Фадеевых в приподнятом настроении. По дороге Печорин не удержался все же от комплиментов пиитическому дарованию доктора. Последний тотчас же обиделся, сочтя это злой иронией, и, наскоро попрощавшись, удалился, прихрамывая больше обычного. Печорин же отправился к себе, уже привычно раздумывая о сложности и противоречивости натуры человеческой. Доктор, которого числят в Пятигорске одиноким философом и циником, сочиняет нежные и страстные любовные поэмы, занудный толстячок Раевич подозревается в кровавых преступлениях… Хотя, может, им все-таки стоит вычеркнуть маменькиного баловня Базиля из списка — ну какой из него головорез? Однако тут же Печорин вспомнил Раевича за карточным столом — молчаливого, скупого на жесты, со взглядом, полным такой напряженной страсти, что его соперникам становилось не по себе. Да, в Базиле как будто жило два человека, две сущности. Впрочем, возможно, в каждом из нас спит таинственный, разрушительный другой и при определенных обстоятельствах le monstre может проснуться…

Несмотря на невеселые размышления, Печорин легко заснул, прекрасно выспался,