Валерий Введенский - Мертвый час Страница 35

– Но, будьте уверены, она любит вас и сильно переживает. Вы увидите ее на суде, обещаю, – заверил подзащитного Тарусов. – А теперь давайте решим, где вы остановитесь на эти два дня.

– Я хочу Ася…

– Сожалею… И предлагаю разместиться у меня. Семья моя на курорте, так что в вашем распоряжении будет отличная комната, ванна, ватерклозет…

– А еще отличный повар, – поддакнул начальнику Выговский.

– Антон Семенович составит вам компанию.

– Мы согласны, – тут же выпалил помощник.

– Боитесь, что сбегу? – с насмешкой спросил Тарусова Урушадзе.

– Нет, вы дали слово. Опасаюсь, что наделаете глупостей.

– И чтобы точно их избежать, предлагаю отплыть прямо сейчас, – сказал Выговский. – Пароход отходит через десять минут.

– Но я… – растерялся Дмитрий Данилович.

– Вашу селянку прихватим с собой. Откушаете на палубе. На воздухе вкуснее.

– …я с семьей хотел побыть. А вернуться собирался вечерней машиной.

– Простите…

– Но вы езжайте, я дам Тертию телеграмму.

– Тогда, ваше сиятельство, по коням, – Выговский ткнул Урушадзе локтем в бок.

– Пароход на Васильевском причаливает? – остановил их Дмитрий Данилович.

– Да, – подтвердил Антон Семенович.

– Заскочите-ка на 5-ю линию к Прыжову, от пристани это недалеко. Пусть осмотрит князя: страдает он сифилисом или нет?

– Я же сказал, нет, – с вызовом произнес Урушадзе.

– Суду понадобится заключение эксперта.

Наслаждаясь легким бризом с залива, князь Тарусов не спеша отобедал, выкурил сигару, расплатился и направился на телеграфную станцию, которая размещалась тут же, в здании вокзала. Увидев перед входом объявление о наборе на курсы телеграфистов и стенографистов, хлопнул себя по лбу. Как же он мог забыть замечательную идейку, которую подкинула супруга? И, не откладывая в долгий ящик, отбил не одну телеграмму, как собирался, а две. Первую – своему камердинеру о скором приезде Выговского и Урушадзе, вторую – в «Столичные ведомости», чтобы завтра же разместили объявление о найме стенографиста.

Пристав 3-го участка Литейной части майор Сицкий долго жал Крутилину руку:

– Я ведь как рассуждал, Иван Дмитриевич? Сыскная полиция – пустое отвлечение средств. Всю работу, как и раньше, делать будем мы, полиция наружная, однако чины с орденами потекут теперь к вам. А сегодня убедился, что не прав. Мои бестолочи каждый день туда-сюда мимо шлындрали, а «мельницу»[120] и не приметили. Зато ваша агентура сразу засекла. Вот что значит профессионализм. Позвольте засвидетельствовать мое почтение.

Большинство задержанных пришлось отпустить – утверждали, что зашли случайно и карт в руки не брали. Однако хозяйку «мельницы» ломберные столы в количестве десяти штук и карты, разбросанные во всех комнатах, изобличили безоговорочно. Жаль, что одним штрафом отделается. Три тысячи рублей для нее – что слону дробина. А что поделать? Божится, что ни разу за содержание игорного дома не привлекалась. А проверить, правда или нет, невозможно. Велика Россия, потому единого судебного архива до сих пор нет.

– Полноте, Афанасий Григорьевич, дифирамбы мне распевать, – растрогался словами уважаемого полицианта Крутилин. – Во флигель я зашел случайно, совсем по другому делу…

– По какому другому? – схватился за сердце Сицкий.

– Разве газеты не читаете?

– Читаю, конечно. Однако вечером, после службы…

– Зря.

– Раньше бывало день с них начинал. Как в участок приходил, так и раскрывал. Но мая третьего дня застукал меня за сим занятием обер-полицмейстер. Ворвался в кабинет с криком: «Ты, сукин сын, газетки почитываешь, а у тебя драка на Фурштатской!» С тех пор ни-ни, даже не касаюсь. Так что здесь приключилось, уважаемый Иван Дмитриевич?

– Про актрису Красовскую слыхали, Афанасий Григорьевич?

– Да, она снимала этот флигель.

– В субботу в Москве нашли ее труп с огнестрельной раной.

– Господи!

– Но убили Красовскую здесь, в этом флигеле…

– Вы сказали, в Москве…

– А потом уже сундук с ее телом отправили в Первопрестольную. Эй, Саночкин!

– Слушаю, ваше высокоблагородие.

Дворник протрезвел после того, как жена, та самая голосистая баба, окатила его из ведра.

– Где сундук стоял? – спросил Иван Дмитриевич.

– В гостиной.

– Пошли, покажешь.

Они вошли в дом. Миновав шинельную, оказались в просторной гостиной.

– Тут на ковре, – пояснил дворник.

– А ну, сверни его, – приказал Иван Дмитриевич.

Однако паркет под ковром оказался чистым.

– Кто после отъезда убирался?

– Женушка моя.

– Зови.

Дуся Саночкина побожилась, что ни крови на полу, ни гильз от револьвера не находила. Крутилин заметил, что глазки у дворничихи бегают, подозрительно бегают, но причину не выяснил – отвлекся, увидев слезы на щеках пристава 3-го участка Литейной части.

– Что с вами, Афанасий Григорьевич?

– На этом вот самом месте я Красовской букет вручил. У кого же рука поднялась на такой талантище?

– Постойте, постойте, Афанасий Григорьевич. Вы к Красовской с визитом приходили?

– Да-с, поблагодарить за удовольствие, три раза в Озерки на спектакль ездил. Красовская сама дверь открыла. Потому что прислугу в тот день отпустила.

Крутилин чуть не подпрыгнул от радости. Неужели визит пристава совпал с одним из таинственных свиданий?

– А кроме Красовской в доме кто-то находился?

– Да. Прямо с порога почувствовал запах гаванского табака. Я, знаете-с, разбираюсь.

– Стало быть, мужчина. Видели его?

– Нет. Оценив пикантность ситуации, я сразу ретировался…

– Черт!

– Простите…

– Это и был убийца. Опросите-ка своих городовых. Мужчина с сигарой приезжал сюда несколько раз. Вдруг кто-то его видел? Яблочков, Яблочков, что там наверху?

Со второго этажа раздался голос Арсения Ивановича:

– Ничего интересного.

Сашенька была зла. Очень зла.

За завтраком дети заныли, что хотят на залив. Княгиня была против – опять купаться? – так и простудиться можно. Но Дмитрий Данилович отпрысков поддержал, заявив, что и сам спасается от жары ежедневным купанием у Литейного моста. Княгиня накинулась с возражениями: купание – бесполезное времяпрепровождение, не дает пищи для ума, а вот прогулка по Верхнему парку, которую столько раз откладывали, очень познавательна.

– Скоро похолодает, тогда и будете гулять, – оборвал ее Диди. – И пользы будет много больше – когда свежо, знания усваиваются лучше. А на жаре мозги плавятся. Правда, дети?

– Да!!!

Сашенькину попытку отправить ребятишек купаться с Натальей Ивановной, а самой увязаться за мужем Дмитрий Данилович тоже пресек.

– Ты зачем сюда ехала? Правильно! Морским воздухом дышать. Вот и дуй на залив. Нет, со мной в Петергоф ты не поедешь. Раз вынудила взяться за дело Урушадзе – будь любезна, не мешай.

Пришлось плестись на берег и несколько часов сидеть под зонтиком. Что еще делать на пляже? Книга и та не читалась – жарко.

– Сашенька, Сашенька, – раздался голос мужа.

Княгиня подняла голову, увидела приближавшегося Дмитрия Даниловича и демонстративно отвернулась.

– Дорогая, нужна твоя помощь.

Открыв томик, давно дремавший у нее на коленках, Александра Ильинична сделала вид, что погружена в чтение.

– Ну раз тебе неинтересно, что в Четыркина стреляли из другого револьвера, – оценил мизансцену Диди, – иду купаться.

– Нет, – подскочила из плетеного кресла Сашенька.

Внимательно выслушав, задумалась. Как бы похитрей Четыркина подловить?

– Ты размышляй, а я в море. Сама-то не хочешь?

Если честно, освежиться Сашеньке хотелось, и уже давно. Но признаться в этом было не в ее характере. А когда через полчаса Дмитрий Данилович вернулся, идейка у Александры Ильиничны уже появилась.

– Это чересчур, – отклонил ее предложение Диди. – Даже не театр, балаган какой-то.

– Вот увидишь, сей эксперимент во все учебники по адвокатскому делу войдет.

– Если получится, – сказал с сомнением князь.

Но после раздумий таки согласился.

Потом вместе с детьми они пили кофе на привокзальной площади, неспешно дошли домой, где снова уселись за стол – ужинать.

В полдесятого опять же всей семьей двинулись к станции – провожать Дмитрия Даниловича.

– Итак, улик мы не нашли, – подытожил результаты поисков во флигеле Крутилин. – О чем это говорит?

– Что Красовскую убили вовсе не там…

– Или же следы были уничтожены еще до возвращения Маланьи. Думаю, господин с сигарой заранее продумал убийство – тело спрятал в сундук, а кровь замыл.

– Считаете Варфоломееву непричастной?

– Окончательно это выяснится завтра после ее допроса. Спасибо следователю Барбасову, который без всяких наших запросов отправил Маланью в сопровождении двух агентов курьерским поездом.

– Позвольте мне ее допросить.