Алтын-Толобас - Акунин Борис Чхартишвили Григорий Шалвович Страница 44

Корнелиус замычал, ибо лекарь вдруг ухватил его чем-то железным показалось, что прямо за челюсть – и потянул.

– Один вынут. Р-раз! Вот и второй. Прополощите рот водкой и выплюньте в миску.

Как следует погоняв меж щек изрядный глоток водки, выплевывать ее капитан, конечно, не стал – проглотил и сразу потянулся к бутылке выпить еще, но Вальзер не дал.

– Довольно. Я хочу, чтобы вы внимали мне с ясным рассудком. Я собираюсь сообщить вам нечто такое, что изменит всю вашу жизнь.

Аптекарь взволнованно поправил очки, испытующе посмотрел фон Дорну в глаза.

– Надеюсь, изменит к лучшему? – пошутил тот.

Вальзер задумался.

– Прежде, чем я отвечу на этот вопрос, скажите, герр капитан, есть ли в вашей жизни какая-нибудь великая тайна, которую вы пытаетесь разгадать?

– Великая? Слава богу, нет. – Корнелиус улыбнулся. – Разумеется, кроме самой жизни.

– Тогда считайте, что до сих пор вы по-настоящему не жили, – очень серьезно, даже торжественно сказал Вальзер. – Человеческая жизнь обретает смысл, только когда в ней возникает Великая Тайна. Слушайте же. Вы первый, кому я решил открыться. Если б я верил в Бога, то счел бы, что вас послал мне Господь. Но Бога нет, есть только слепой случай, а стало быть, спасибо слепому случаю.

Фон Дорн почувствовал, что ему передалось волнение собеседника, и шутить больше не пытался – весь обратился в слух.

– Вы храбрый, сильный, великодушный рыцарь. У вас живые, умные глаза. Как редко соединяются в людях эти драгоценные качества: сила, великодушие и ум. Возможно, я совершаю непоправимую ошибку, доверяясь вам, но ведь если б вы не кинулись с такой самоотверженностью спасать меня, я все равно уже был бы мертв. – Вальзер содрогнулся. – Монахи выпотрошили бы меня заживо, выпытали мою тайну, а потом бросили бы на поклев воронам.

– Монахи? А я думал, это обычные грабители, которые нацепили черные рясы, чтобы их было не видно в темноте.

– Разве вы не узнали Юсупа? – удивился аптекарь. – Вы же были с ним лицом к лицу.

– Какого Юсупа? Вы имеете в виду ту каналью, что вышибла мне зубы? Нет, лица я не разглядел – луна светила ему в спину. Разве он мне знаком?

– Это же Иосиф, подручный митрополита Антиохийского!

– Вы хотите сказать, что на вас напали люди Таисия?

Корнелиус вспомнил, как высокопреосвященный шептался о чем-то с чернобородым аскетом, и тот сразу выскользнул за дверь. Нет, это было совершенно невозможно.

– Не может быть, – затряс головой капитан. – Такой ученый муж, служитель Божий. Вы ошибаетесь!

– Кто служитель Божий, Юсуп? – Вальзер рассмеялся. – Не хотел бы я встретиться с его богом. Юсуп – сириец, хашишин, главный доверенный Таисия, исполнитель всех его темных дел.

– Хаши… Кто?

– Хашишин. Есть на Востоке такой тайный орден. Его членов сызмальства готовят к ремеслу убийцы. Эти люди верят, что могут достичь райского блаженства, если будут убивать по велению своего имама. Все тайные убийства Леванта и Магриба совершаются хашишинами, они мастера своего кровавого дела. У них нет ни семьи, ни обычных человеческих чувств и пристрастий – только курение хашиша да верность имаму.

– Да, я что-то слышал про этих фанатиков, – кивнул фон Дорн. – Их еще называют ассасинами. Но только при чем здесь его высокопреосвященство?

– Много лет назад Таисий выкупил Юсупа у антиохийского паши, спас от мучительной казни – сдирания кожи заживо. С тех пор Юсуп считает его своим имамом и предан ему как пес. Знаете, как Таисий достиг своего нынешнего положения? Все его недоброжелатели и соперники чудесным образом отправлялись в мир иной. Стоило Таисию пожелать епископской кафедры в Салониках, и тут же освободилась вакансия – архиерей ни с того ни с сего свернул себе шею, упав ночью с кровати. Так же досталась греку архиепископская митра, а после и митрополитская. О, я многое знаю про их с Юсупом дела! Когда Таисий ставит перед собой цель, он не останавливается ни перед чем. Ради Либереи этот хищный зверь разорвет меня в клочья. А ведь он еще не знает про Замолея!

– Либерея? Замолей? – нахмурился Корнелиус на новые слова. – Что это или кто это?

Адам Вальзер сбился, потер пальцами лоб.

– Простите меня, друг мой. Я перескакиваю с одного на другое и только путаю вас. Сейчас, сейчас я успокоюсь и расскажу всё по порядку. Знаете что? Я буду говорить и одновременно делать вам зубы – это поможет моему разуму выстроить последовательную цепочку изложения. В начале же скажу лишь одно: речь пойдет о величайшем сокровище из всех, ведомых человечеству.

Это предуведомление мудрый аптекарь несомненно сделал для того, чтобы капитан выслушал рассказ с подобающим вниманием.

Уловка подействовала – Корнелиус всем телом подался вперед.

– Величайшее сокровище? – спросил фон Дорн, не только пришепетывая, но еще и как-то вдруг осипнув. – Вы говорите о золоте?

Вальзер рассмеялся – не весело, а скорее горько.

– Вы полагаете, герр капитан, что на свете нет ничего ценнее золота?

– Почему же, есть. Драгоценные камни, например. Алмазы, сапфиры, смарагды.

– Что ж, – аптекарь взял какие-то костяные рогульки и загадочно усмехнулся, – есть там и драгоценные камни, а золота столько, сколько вы пожелаете.

– Столько, сколько я пожелаю? – озадаченно переспросил Корнелиус.

– Именно так. Сколько вам нужно для полного удовольствия – пуд, сто пудов, тысяча?

Брови фон Дорна грозно сдвинулись. Кажется, герр Вальзер позволяет себе насмешничать? Аптекарь же, заметив, как изменилось лицо мушкетера, зашелся тихим смехом – пожалуй, все же не издевательским, а возбужденным.

– Не вертите головой, мой молодой друг, вы мне мешаете. Сидите и терпеливо слушайте, я начну издалека.

Он вставил Корнелиусу в рот костяные распорки, и на этом диалог естественным образом превратился в монолог.

– Восемь лет назад я поступил профессором фармакологии и травоведения на медицинский факультет Гейдельбергского университета. Вы, конечно же, слышали об этом почтенном учебном заведении.

Фон Дорн подтверждающе угукнул – в Гейдельберге, только на теологическом факультете, учился его брат Андреас.

– Не трясите головой, сидите смирно… Условием моего договора с ректоратом было то, что в свободное от лекций и лабораторных опытов время мне будет дозволено свободно рыться в университетских архивах. В ту пору я был приверженцем галенистской терапии, изучал целебные свойства сурьмы и надеялся отыскать полезные сведения об этой удивительной субстанции в трактатах и записках знаменитых алхимиков прежних столетий. Попутно мне попадалось множество любопытнейших документов, не имеющих отношения к предмету моего научного интереса, однако человек с пытливым разумом всегда держит глаза широко открытыми – ведь никогда не знаешь, откуда забрезжит благословенный свет. И вот однажды я наткнулся на записи одного пастора, некоего доктора Савентуса, человека большой учености, знатока греческой и древнееврейской премудрости. Он жил сто лет назад.

Фон Дорн замычал – больно.

– Потерпите, здесь, в десне, застрял маленький осколок зуба. Вот так! Больше больно не будет… Этот богослов служил в Ливонии приходским священником и во время войны попал в московитский плен. После множества приключений, которые я вам сейчас пересказывать не буду, Савентус оказался в Кремле, где предстал перед очами царя Ивана – того самого, кого впоследствии прозвали Грозным. Пастор пишет, что царь обошелся с ним милостиво и сказал, что давно ищет ученого мужа, который помог бы ему разобрать старинную библиотеку, доставшуюся государю от предков. И далее автор записок подробно излагает историю этого книжного собрания, которое он именует Либереей. Царская библиотека… Прополощите рот водкой, но только, умоляю, не глотайте.

Воспользовавшись тем, что снова может говорить, Корнелиус нетерпеливо воскликнул:

– Послушайте, герр Вальзер, к дьяволу вашу библиотеку! Рассказывайте про сокровища.