Эд Данилюк - Пожар Саниры Страница 48

Санира недоверчиво посмотрел на торговца.

Не может быть! С чего он это взял?

И всё же тревога выбросила новые мощные ветви в его груди. Для неё не было никаких причин, но она разрасталась, охватывая Саниру со всех сторон.

– Что же делать? – невольно пробормотал юноша.

Бовина прошёл несколько шагов молча.

– Предъявить Городу настоящего лиходея, – хмуро сказал он наконец, и Санира содрогнулся от его голоса.

– Тебе нельзя уходить! – в горячности воскликнул юноша. – Как же мы найдём поджигателя? Без тебя?

– А зачем тебе я? – поднял бровь странник. – И… зачем это тебе?

Санира оторопел.

– Зачем тебе, именно тебе, знать, кто совершил все эти злодеяния?

Юноша заморгал. Зачем знать?

Змеиное тело сомнений появилось из воздуха и медленно заскользило поверх тревоги, обвивая Саниру кольцами. Змеиная пасть распахнулась, показав дрожащий раздвоенный язык. Неслышимые звуки просочились в наш мир, обволакивая и обездвиживая. «Зачем тебе знать? Что ты будешь делать с этим знанием? Что случится, когда ты узнаешь?»

Санира молчал. Странник покачал головой.

– Возможно, имя лиходея навсегда останется тайной.

Юноша хотел было возразить, но торговец продолжил:

– Ты не думал, что это, может быть, и к лучшему? То, что вы не знаете и никогда не узнаете? Ведь может оказаться, что это человек, которого ты любишь или уважаешь. Или что лиходейства его были направлены на благо всего Города?

Санира ошалело опустил взор.

– Учитывай и то, что, получив желаемое, злодей скорее всего больше никогда себя не проявит.

Юноша хмыкнул, недоверчиво глядя на купца.

– Чего ты добиваешься, отыскивая истину? Ты жаждешь крови? Ты хочешь позлорадствовать? Ты хочешь подняться в глазах других?

Санира даже дёрнулся от столь диких предположений, но Бовина на него не смотрел.

– Кстати, если вина будет неочевидна, обвинителю придётся с обвинённым сражаться. Тебе придётся сражаться. Ты готов сойтись в схватке один на один с жестоким и решительным лиходеем, уже хладнокровно умертвившим человека и уничтожившим целый Город?

Недостроенные ворота и лагерь разбойников остались далеко позади. Оставшуюся с осени траву в этом месте никто не топтал, она покрывала землю ровным слоем, по которому было так приятно идти. Ветер всё ещё был прохладным, пронзительным, однако солнце уже проглянуло из-за туч.

Торговец покачал головой.

– В любом случае моей группе больше нечего здесь делать. Товар закончился. Мы уходим.

Санира, весь в смятении, обуреваемый противоречивыми чувствами, полный тревоги и сомнений, осторожно спросил:

– Ты знаешь, кто злоумышленник?

– Нет, – выдохнул Бовина. – У меня есть подозрения, но нет знания.

– Расскажи мне! Если ты уйдёшь, я должен хотя бы…

Странник покачал головой.

– Скажу перед уходом. А ты пока думай. Если, конечно, ты всё ещё уверен, что тебе это нужно…

Некоторое время они двигались в полной тишине.

– Сёстры-богини сказали Наистарейшей, что я знаю, кто умертвил Радигу…

Странник повернул голову. Брови его полезли вверх.

– Расскажи!

Рассказывать было нечего. Если умолчать о том, о чём Санира пообещал молчать, то получалось всего несколько фраз.

– Я ничего не понял, – произнёс Бовина, – но… – Он пожал плечами. – Ты не думал о том, что иногда Наистарейшая не может поговорить с сёстрами-богинями? Совсем не может! Или у неё самой ничего не получается, или высшие силы мира в тот момент не желают с ней общаться…

Санира нахмурился. Слова бродяги отдавали богохульством.

– Наистарейшая не знает, кто лиходей, – продолжал разбойник. – Она не смогла поговорить с богинями. А поскольку ты умён, а значит, должен догадываться, что так бывает, она позволила себе намекнуть тебе о своём незнании…

Санира оторопело смотрел на торговца. Подобные мысли никогда ему в голову не приходили.

– И на друга своего ты напрасно сердишься. Субеди ничего о твоём шаре ведь не сказала. Ты боишься и потому сам додумываешь тайные мысли, которых на самом деле нет.

Линия рва изогнулась и стала взбираться вверх по холму. Частокол загородил собой лагерь торговцев, ворота, поля, Лес. Все звуки Города исчезли. Было пустынно и тихо.

– Тут могут умертвить, и никто даже не услышит, – пробормотал, оглянувшись, Санира.

– Да, – спокойно ответил Бовина. – Никто…

Холм за пределами городского рва обычно использовался для выпаса скота. Иногда здесь разбивали огороды, но в целом ходить сюда в одиночку считалось опасным. Стражник и случайный горожанин редко появлялись у частокола, помочь в случае нападения волка здесь было некому.

– А что про новые зажигательные стрелы? – спросил юноша. – Мы же всё с тобой проверили! Я сам обыскал дома, с которых начался пожар. Ничего не было! Я не понимаю, зачем злоумышленник сначала хотел скрыть следы, а теперь сам же их повсюду разбрасывает.

– А хотел ли он скрыть следы? С чего ты взял?

Санира аж споткнулся.

– Погоди… – юноша даже не знал, что сказать.

Странник медленно поворачивал голову, осматриваясь.

– Да, действительно, здесь совсем никого нет, – пробормотал он. Потом покосился на Саниру и уже другим тоном добавил: – Если деяния лиходея противоречат твоему объяснению событий, то твоё толкование неверно. – Бовина вздохнул. – Зачем одному и тому же человеку может понадобиться и устроить в Городе пожар, и прогуляться среди огня в одеждах Наистарейшей, и испепелить их потом на высокой жерди, и умертвить Радигу, и разложить вокруг него тринадцать ритуальных костров, но мёртвое тело не сжечь, и разбросать на видных местах стрелы?

– Зачем? – спросил Санира, хотя понимал: ответа у разбойника нет.

Странник развёл руками.

– Почему всегда умерщвляют оружием? – пробормотал купец себе под нос. – Ребёнка, даже юношу вроде Радиги, ведь ничего не стоит просто задушить. Или сломать шею. И всё же рука почему-то сама тянется к клевцу…

Санира совершенно не понимал торговца.

– Женщина, слабое существо, предпочтёт наговор богиням, яд или стрелу. Однако мужчина… Мужчина – другое дело. Он воспользуется оружием. – Купец остановился напротив юноши и глянул ему прямо в глаза. – Кто захочет не просто умертвить, а проломить череп? Купаться в хлынувшей крови? Следить за дрожью лица, слушать каждый, даже самый тихий звук, издаваемый смертью?

– Ты… – Санира сглотнул. – Ты что?

Его сжало ужасом от взгляда Бовины.

– Мы уходим завтра под вечер, – от жуткого голоса торговца по коже пробежали мурашки. – Давай поговорим перед обрядом. За целый день и целую ночь многое может произойти.

Юноша вздохнул.

Странник вновь пристально посмотрел на него. Улыбнулся.

– У тебя на подбородке видны волоски, тебе говорили? Ты готов к обряду возмужания.

Санира поднял взгляд на купца. Было приятно услышать про бороду, но прежнего восторга слова о собственной взрослости почему-то не вызывали.

Юноша развёл руками и кивнул.

Поля

Почва высыхала, дни становились теплее, и тянуть с севом дольше было бы безумием. Гарола решил, что оплодотворять богиню-Землю позволительно и по мере рыхления. Конечно, заставить никого он не мог, но мог попросить жриц провести обряд. Наистарейшая сразу же согласилась. Возможно, она тоже понимала, что время уходит. А может, её, как и всех, тревожили найденные зажигательные стрелы. Или она уже смирилась со старшинством Гаролы. Как бы то ни было, мужчина принял решение о проведении обряда, и жрицы подчинились.

Санира провёл всё утро и полдня в поле, но усталости почти не замечал. Юноша рыхлил землю, а мысли его постоянно крутились вокруг Гаролы – отменил стражник всё-таки поход на лесных или нет? Остальные загадки как-то потеряли свою остроту.

В полдень несколько добровольных помощниц Субеди начали прогонять с поля мужчин. Для участия в ритуале остаться должно было лишь тринадцать избранных юношей. Кто именно, решали те же помощницы. Оказавшись рядом с Санирой, одна из них схватила было его за руку, но тут же поняла, что он ещё не прошёл обряд возмужания. Юноша пожал плечами и с деланым равнодушием зашагал вслед за остальными.

Изгнанные собирались на самом краю полей. Они шумели, веселились, вопили что-то. Женщины с поля кричали им в ответ, слов во всеобщем гуле было не разобрать. Тут и там мужчины принимались обсуждать найденные в Городе зажигательные стрелы.

Санира, занятый своими невесёлыми мыслями, невпопад отвечал на приветствия и вопросы. Во всеобщей сутолоке он не заметил Десуну, пока не столкнулся с ним лоб в лоб. Юноша панически оглянулся: бежать было некуда.

– Я вспомнил тебя, – сказал торговец, бесцеремонно разглядывая. – Это ты притащил того мертвяка в Город.

Санира вздрогнул. Такого начала разговора он не ожидал даже от разбойника. Даже от разбойника, с которым едва не подрался накануне. Сердце застучало быстрее, дыхание участилось, кулаки сжались.