Билет в забвение - Эдвард Марстон Страница 56

об обращении, которому должны подвергнуться Уайтсайд и Каллен, они ни разу не упомянули о Тунннадине в разговоре, потому что договорились расходиться во мнениях по поводу его наказания. У каждого человека была своя позиция, и никто из них не собирался ее менять. В чем они были на стороне друг друга, так это в решении держать его в неведении о втором требовании выкупа. Если бы его не было на бирже, он не смог бы совершить еще одно катастрофическое вмешательство.

Добравшись до поместья Бернхоуп, они подождали, пока кучер опустит подножку и они выйдут. Сэр Маркус бережно прижал к себе сумку, как будто это был ребенок, спасенный из пожара в доме. Дворецкий впустил их, и они вошли в холл, где их приветствовали Кассандра и Эмма Воан. К ним присоединился третий член семьи. Он бросился вперед, чтобы пожать сэру Маркусу руку.

«Добрый вечер, дядя», — сказал викарий.

«Что, во имя всего святого, ты здесь делаешь, Перси?»

«Я делаю именно то, что ты только что сказал. Я здесь во имя Бога».

«Перси хотел предложить свою помощь», — объяснила Кассандра. «Я хотела бы сказать то же самое о моем другом сыне, но он исчез в Лондоне».

— Джордж бы помог, «преданно сказала Эмма. «Он очень храбрый.

«Я бы предпочел довериться Перси».

«Почему?» — спросил сэр Маркус. «Что он намерен делать?»

«Я намерен обратиться к похитителю», — сказал священник. «Когда он увидит, что я человек в рясе, он поймет, что я не представляю для него угрозы. Я его урезоню. Я напомню ему о христианском учении. Я буду говорить с ним так убедительно, что он выдаст Имоджин и ее горничную, ничего не прося взамен.»

Кассандра просияла. «Разве это не великолепная идея?

«Нет, мама», — сказала Эмма. «Это не так. Перси будет в большой опасности».

«Его и близко не подпустят к похитителю», — сказал Таллис. «Как только он увидит, что его инструкции были нарушены, этот человек, вероятно, поджмет хвост и сбежит, прихватив с собой заложников. Все, что вы сделали, преподобный, это подвергли опасности свою кузину и ее горничную. Я не могу позволить вам сделать это.»

«Я тоже не могу», — сказал сэр Маркус.

«Но я идеальный человек», — возразил Перси.

«Вы слышали суперинтенданта. Вы не будете в этом участвовать.

«Обмен должен быть оставлен в руках инспектора Колбека», — сказал Таллис. «Он стал сэром Маркусом в первый раз и сделает это снова».

«Нет, он этого не сделает», — заявил сэр Маркус. «Похититель указал, что я должен вернуть свою дочь, и это именно то, что я собираюсь сделать. Инспектор Колбек на этот раз не потребуется. Я возьму ответственность на себя сам.»

Таллис содрогнулся от такой перспективы, но его авторитет был отвергнут.

Клайв Таннадайн поздравил себя с принятием двух мудрых решений. Он нанял Альбана Ки и никому больше не сказал о требовании выкупа. Были некоторые трудности с получением денег в такой короткий срок, но он запугал менеджера банка и в конце концов добился своего. Политик отклонил предложение Ки выступить в качестве телохранителя, посчитав, что вполне может сам позаботиться о деньгах. Поэтому он отправил частного детектива в Крю, чтобы тот разузнал обстановку, намереваясь присоединиться к нему завтра. Туннэдайн все еще чувствовал остаточную вину за то, как он напал на Люсинду Грэм. Цветы подействовали как бальзам, и она приняла его извинения. И все же он знал, что этого недостаточно. Люсинда заслуживала того, чтобы за ней ухаживали. Это был бы идеальный способ отвлечь его от предстоящих сложных переговоров с похитителем.

Хотя она была рада видеть его, ее настороженность была очевидна. Он попросил принести графин вина. Когда слуга налил два бокала, Туннадин и его хозяйка остались одни, чтобы выпить, расслабиться и насладиться обществом друг друга. Синяки на ее руках были скрыты платьем, но, несмотря на косметику, он мог видеть предательские отметины на ее лице. Главное, что теперь он был прощен.

Люсинда даже начинала немного дразнить его. Соглашение было заключено. Он проведет ночь в ее постели и прогонит отвратительные воспоминания о своем предыдущем визите. Люсинде нужно было потакать.

«Ты имел в виду то, что сказал, когда принес эти цветы?» спросила она.

— Я человек чести, Люсинда. Конечно, я это имел в виду. «Он отхлебнул вина. «Что именно я сказал?

«Честно говоря, ты не совсем выразил это словами. Ты намекнул».

«И каков был смысл моего намека?»

Она махнула рукой. «Я могла бы остаться здесь на некоторое время.

Ты можешь остаться и подольше, Люсинда. Ты заслужила этот дом. В будущем мои визиты могут стать менее регулярными, но я гарантирую, что тебя не будут игнорировать. Думаю, ты уже знаешь, что я человек, который наслаждается радостями жизни.»

«Я рада разделить их с тобой», — сказала она, прижимаясь к его плечу. «Ты многому меня научил».

«А ты, наоборот, был для меня превосходным наставником».

«Я всегда в твоем распоряжении».

«Это то, что мне нравится слышать».

Они осушили свои бокалы, снова наполнили их и с каждым днем становились все более взволнованными предстоящей ночью забвения, которая манила их. Туннэдайн обнял ее за плечи и запечатлел первый, долгий поцелуй. Люсинда нежно погладила его по бедру. Отставив бокал, он встал, чтобы она могла снять с него сюртук. Аккуратно вешая его на спинку стула, она дразняще улыбнулась.

«Ты собираешься быть милым со мной сегодня вечером?» — спросила она.

«Я собираюсь быть чрезвычайно милым и необычайно внимательным».

«Убедись, что это так, Клайв».

«Почему ты так говоришь?»

«Потому что ты дал мне власть над тобой», — насмехалась она. «Когда мужчина женится, он вкладывает опасное оружие в руки своей любовницы». Она дернула его за галстук. «Если ты не будешь вести себя так, как я хочу, я стану шантажисткой и пригрожу рассказать все твоей жене.

Это был катастрофический комментарий. Слепая ярость охватила Туннэдайна, и он яростно набросился. Его первый удар отбросил ее к стене, где он продолжал колотить ее обоими кулаками. Из ее носа хлынула кровь. Он выбил ей два передних зуба страшным ударом. Когда она в агонии упала на пол, он ударил ее ногой в живот, а затем схватил свое пальто.

«Убирайся из этого дома!» — крикнул он. «Если ты посмеешь приблизиться к моей жене, клянусь, я убью тебя