Мигель Монтаньес - Могила Колумба Страница 8

И наконец, Харагуа — королевство, где жила индианка по имени Анакаона, первой из племени таино выучившая испанский язык.

Рассказывая студентам историю этой замечательной женщины, Оливер придерживался версии, изложенной отцом Бартоломе де Лас-Касасом: данные о путешествиях Колумба, которые он приводил в своей книге, всегда считались наиболее достоверными.

С самого начала Анакаона, женщина, наделенная гибким умом и дерзостью, понимала язык испанцев и не оставалась в стороне от многочисленных стычек и конфликтов.

Она освоила устную и даже письменную кастильскую речь с поразительной легкостью и помогала решать множество недоразумений, возникавших из-за несовместимости двух культур. По сообщениям хроник той эпохи, супруга Каонабо, касика Магуаны, была женщиной очень одаренной и просвещенной.

Ее имя на языке индейцев означало «золотой цветок», и оно склонялось на все лады в песнях и поэмах, исполнявшихся на больших ритуальных праздниках, во время которых под предводительством касика воспевались и воссоздавались мифологические сцены сотворения мира.

Ее муж, Каонабо, принимал участие в разнообразных столкновениях с колонизаторами. Он возглавлял поход на форт Навидад, сооруженный из обломков одного из первых кораблей, достигших Нового Света, — «Санта-Марии». Флагман флотилии сел на рифы у гаитянского мыса, и его обшивка послужила адмиралу для строительства крепости, где должна была укрыться часть команды в ожидании прибытия новой экспедиции. Но когда адмирал, совершив второе плавание, прибыл на Эспаньолу, форт Навидад был разрушен, а колонисты из первого европейского поселения в Новом Свете погибли. Колумб захватил Каонабо, посадил на корабль и отправил пленником на Иберийский полуостров. Во время путешествия индейский вождь был убит.

После смерти мужа у Анакаоны, пытавшейся сосуществовать с испанцами, начался беспокойный и тяжелый этап в жизни. Постоянные демарши и зверства отдельных групп поселенцев, а также жестокость самого адмирала и его людей вызывали яростное возмущение коренного населения. Женщина из народа таино не раз выступала посредницей во время бесконечных стычек, пользуясь своими способностями находить с людьми общий язык. Она не только помогала решать проблемы сосуществования двух культур, возникавшие между испанцами и ее соплеменниками, но в ряде случаев оказывала решающее влияние, утихомиривая бунты, спровоцированные колонистами, утвердившимися на большей части острова. Колонизация Нового Света происходила бурно, в короткий срок и с большими сложностями. Она изо всех сил пыталась добиться умиротворения и преуспела в этом благодаря незаурядным дипломатическим способностям.

Во время третьего путешествия, ввиду беспорядков на острове, первооткрыватель был арестован вместе с братьями и посажен в тюрьму в Санто-Доминго. Затем он в цепях был отправлен в Кастилию, где король Фердинанд Католик повелел снять с мореплавателя все обвинения и восстановить в правах. Однако адмирал лишился должности губернатора острова.

Его преемником стал Николас де Овандо. Едва взяв бразды правления в свои руки, он задался целью навести порядок и подавить смуту. Чтобы покончить с мятежными касиками, он приказал запереть как можно больше таино в их хижинах и сжечь.

Вскоре Анакаону несправедливо обвинили в участии в заговоре и повесили во время карательной экспедиции, ставшей одной из самых черных страниц в истории конкисты. Это произошло в 1503 году.

Оливер вернулся в ресторан. Сделав заказ, он устроился за столиком на улице. Отсюда ему была хорошо видна статуя Анакаоны. Спустя некоторое время он вдруг с изумлением обнаружил: как же она похожа на Альтаграсию!..

Глава 5

СЕВИЛЬЯ

Условия, которые были испрошены и которые Их Высочества предоставили дону Христофору Колумбу в вознаграждение за то, что было открыто в морях-океанах и в плавании, каковое ныне предстоит ему с Божьей помощью совершить на службе Их Высочеств, таковы…

Немилосердный зной, встретивший трех детективов по прибытии в аэропорт Севильи, показался Эдвину даже более удушливым, чем в доминиканской столице. Они получили багаж и, пока ехали на такси в гостиницу, говорили только о сухой жаре, которой их порадовал этот ослепительно солнечный день, сравнивая ее с влажным климатом Санто-Доминго. Взорам доминиканцев открылся современный мегаполис вместо старинного города, рисовавшегося их воображению.

Оливер уже условился о встрече в полиции, запланированной на тот же день, а также организовал посещение кафедрального собора и разоренной гробницы.

Ровно в пять пополудни у входа в гостиницу их ждала служебная машина, чтобы отвезти в испанский храм. За рулем щегольской «БМВ» сидел инспектор полиции. Оливер дружил с ним с тех пор, как поступил в национальный корпус.

— С приездом, сеньоры! — радушно поприветствовал их инспектор, обнимая товарища.

— Как ты хорошо сохранился, инспектор Браво, — отвечал Оливер. — Я думал увидеть старого волка с брюшком и седыми висками.

— Будет тебе, Андрес! Ты всегда следил за собой, в отличие от меня. Но это не значит, что время проявляет к тебе больше милосердия, чем ко мне, — отозвался тот, щупая живот приятеля и сравнивая со своим, который оказался намного объемистее.

— Да уж. Но не забывай: твоя спокойная жизнь на юге не идет ни в какое сравнение с моей в столице. У нас дня не посидишь на месте. К тому же к нам попадает большинство сложных дел со всей страны.

— Ладно, об этом мы еще поболтаем. У нас тут выдалась беспокойная неделька! Если нет возражений, садитесь в машину. С друзьями по дороге познакомишь меня.

— Видно, в испанской полиции недурно платят, — шепнул Эдвин на ухо Альтаграсии, когда они усаживались в салон.

Архитектурный ансамбль кафедрального собора, увенчанный почти стометровой колокольней — Хиральдой,[16] — произвел огромное впечатление на доминиканцев. У самого портала, увидев на фасаде храма подпись адмирала, Альтаграсиа испытала странное чувство. Подробно рассмотрев ее, она отметила, что начертание совпадает по размеру и выполнено в той же манере, возможно даже, той же краской, что и подпись на Маяке Колумба. Только виды окрестностей, а главное, сухая жара напоминали, что она далеко от Санто-Доминго. И наверняка сходство с преступлением, совершенным в ее стране, одной этой подписью не ограничивается. Она догадывалась: ее еще ждут сюрпризы.

Полицейские вошли в храм и двинулись к правому поперечному нефу, где договорились встретиться с ответственными лицами, уполномоченными продемонстрировать им следы, оставленные на месте преступления, и разрушения, учиненные в саркофаге первооткрывателя континента.

Доминиканка с удовольствием разглядывала испанский собор. Его колоссальные размеры, живопись, алтарные украшения, другие элементы убранства, которые она успела рассмотреть, восхищали и поражали воображение.

Инспектор Браво счел уместным заметить, что первые правители города решили возвести этот храм, сделав его таким прекрасным и величественным, чтобы потомки, увидев его, сказали: те, кто замыслил строительство, были сумасшедшими. Так, по преданиям, постановил капитул[17] Севильи в 1401 году. Каноники не могли предугадать, что подарили миру чудо, которое с восторгом будут созерцать два полицейских и министр культуры далекой заатлантической страны. И вот, продолжал инспектор Браво, камень за камнем в Севилье поднималась полая гора под благосклонным надзором Хиральды, превратившаяся в один из крупнейших католических соборов на Западе. Лично для него покой Апельсинового дворика, архивы и библиотеки собора, а также его окрестности составляют святая святых наследия эпохи великих открытий, и это наследие могло появиться только на этой почве и в этом окружении. И если существует на свете место, где однажды удастся разгадать секреты адмирала моря-океана, человека, который сумел расширить пределы мира, то произойдет это, по мнению инспектора Браво, именно там, где они в данный момент находятся.

Альтаграсиа промолчала, хотя в душе взбунтовалась.

Приблизившись вплотную к гробнице, она убедилась: эта часть собора великолепием могла поспорить с монументальным Маяком Колумба в Санто-Доминго. Погребение соответствовало масштабу свершений первооткрывателя и во всех смыслах было на высоте.

В Севилье Христофор Колумб покоился в саркофаге, который как будто парил в воздухе, опираясь на четыре фигуры герольдов, олицетворявших королевства Испании: Кастилию, Леон, Наварру и Арагон.

Оливер, словно подслушав мысли Альтаграсии, подумал: эта испанская гробница торжественностью не уступает доминиканской. Однако помещение, где она находится, намного красивее и изысканнее. И не идет ни в какое сравнение с бетонной громадой, возведенной на месте старого маяка в Санто-Доминго. Испанец обошел вокруг саркофага. Изумительная архитектура и мощь собора — достойное обрамление для упокоения человека, изменившего карту мира. Совершенно определенно!