Буало-Нарсежак - Неприкасаемые Страница 14

Мадам Седийо, похоже, ничто не смущает. Она, как всегда, немного сдержанна, немного „классная дама“. Говорит мне: „Из-за дождей овощи подорожали. Горошек и овощные смеси в консервах будут пользоваться повышенным спросом. Не растеряйтесь“. Я вглядываюсь в ее лицо, изучаю — ничего, глухая стена с надписью „Вывешивать объявления запрещается!“. Читает ли она в это время смятение на моем лице? А другие? Может быть, они насмехаются надо мной, когда собираются в вестибюле? „Ты видела его физиономию? Еще чуть-чуть — и лопнет от злости!“

Я иду из кабинета в магазин и не могу взять себя в руки. Брожу, заложив руки за спину, между стеллажами. Плачевное, ей-ей, зрелище: несчастный, измученный человек под льющуюся из громкоговорителя сладостную музыку бродит среди полок, уставленных продуктами. Иду мимо холодильных установок. Думаю: „Первое предупреждение“ — это что-то мужское, напоминающее вызов на дуэль! Возвращаюсь к парфюмерии и спрашиваю сам себя: „А если придет второе предупреждение, мне нужно будет обо всем рассказать Элен?“ Поворачиваю в сторону пирогов и паштетов. „Может быть, пустая шутка? Попортить мне нервы. Просто поняли, что я не „боец““. Дозорный круг завершается. Я возле касс. Аппараты отстукивают чеки. Возле выхода скопилось множество тележек. И никто, похоже, не обращает на меня никакого внимания.

Время уходит, и вместе с ним постепенно тает бремя, лежавшее на моей душе. Мое положение уже не представляется мне столь уж бедственным. Действительно, что мне, собственно, грозит? Я отправляюсь в очередной круг по магазину. Попытаются лишить меня места? Невозможно. Меня защищает трудовое законодательство. Это лишь безработный теряется в no man’s land. А человек на окладе чувствует себя в безопасности. Мне остается только выжидать, чтобы узнать, какая из окружающих меня женщин вздумала оставить меня без места. Я слишком раним и беззащитен — вот моя главная беда! И мне невольно приходят на ум изречения Лангруа, типа: „Жизнь — мозговая косточка. Ее не кусать, высасывать нужно“. А я без конца ломаю себе зубы. И готов поклясться: самое трудное — это оставаться верным самому себе, тем принципам, которые ты выбрал. Когда отказываешься — я цитирую ваши слова — „вверить свою судьбу Господу“, когда плывешь против течения, когда смысл дальнейшей борьбы приходится искать и находить лишь в собственной душе, ах, мой дорогой друг, поверьте, вполне позволительно иногда проявить слабость и честно вам в этом сознаться.

С дружеским приветом,

Жан Мари».

Прошла неделя, и я вновь продолжаю хронику своей жизни. Но сперва мне бы хотелось от всего сердца поблагодарить вас. Ваше письмо принесло мне огромное облегчение. Да, я понимаю, что излишне чувствителен. Что нужно любить общаться с людьми. Меня и воспитывали так. Но характер, данный мне от природы, все же оказался сильнее. Я предпочел сделаться своего рода изгоем. И вы, без всякого сомнения, правы — мне следует непременно рассказать Элен об анонимном письме. Я не вправе скрывать от нее свои сомнения и беспокойства. Муж и жена должны всем делиться, как радостью, так и горем. Тем более что новых писем не последовало, а значит, нет причин для особого волнения. Но я догадываюсь, какой оборот примет наша беседа. И мне заранее делается тошно.

Элен обязательно станет доказывать мне, что я прогневил Бога, не поблагодарив Его за благополучный исход. Мне не хотелось вам рассказывать, но мы вновь немного поссорились. Аргументы Элен всегда одни и те же: „Ты обещал попытаться сделать мне приятное. Вот и проводи меня в церковь. Я же не прошу тебя молиться, просто проводи. Невелика жертва!“ Короче говоря, вы понимаете, какого рода споры отравили нам воскресный отдых. Так что теперь, я уверен, стоит мне признаться ей, что получил анонимное письмо с угрозой, как тотчас услышу в ответ: „Это тебе в наказание. С неблагодарным человеком, которому даже трудно „спасибо“ сказать, вечно такое происходит!“

Таковы аргументы моей бедной жены. Бог для нее чуть ли не родственник, старикан с причудами, с которым нужно обращаться поласковей. Ей совершенно невдомек, что наверняка существуют многие десятки других планет, где, как и у нас, закон на стороне сильных. Она слишком крепко стоит на ногах, головокружения ей неведомы.

„Ты никогда ничего толком не ответишь!“ — сердится она.

А что можно ответить? И я лишь крепко прижимаю ее к своей груди. Только бы молчала! Быть рядом, глаза в глаза — вот единственная истина, в которой я абсолютно уверен. Вот почему я не тороплюсь сообщить ей о письме. Неизбежно произойдет бесплодная дискуссия. Она заявит, что я имею дело с завистником, которому все это очень скоро надоест, еще раньше, чем мне, и что самое мудрое — не обращать на угрозу внимания и т. п. Но я-то убежден, что здесь кроется нечто совершенно особое и очень серьезное. Я жду второго письма. Возможно, оно позволит понять мне, кто их автор. И я немедленно дам вам об этом знать.

С дружеским приветом,

Жан Мари».

Глава 8

— Ты? — удивился Ронан. — А я думал, ты еще в Париже.

— Я только что вернулся. И первым делом к тебе.

— Ты опустил письмо?

— Как приехал, сразу.

Эрве снял мокрый дождевик. Вот уже три дня льет не переставая, Спасаясь от юго-западного ветра, чайки слетелись в город.

— Мерзкая погода, — говорит Эрве. — Как самочувствие?

— Не ахти. Едва держусь на ногах. А у тебя что новенького?

Поставив кресло вплотную к постели, Эрве наклонился над больным:

— Догадайся, кого я видел?

— Кере?

— Да, Кере. Мне сперва не хотелось с ним связываться, но потом все-таки решился. Наш разговор никак не выходил у меня из головы. В среду сорвалось одно свидание, и я неожиданно оказался свободным, вот любопытство и разобрало. Как тебе известно, Кере работает в небольшом супермаркете…

— Нет. В первый раз слышу.

— Как?.. Ах, ну да, точно, мы ведь с тобой больше не виделись… Ну так вот, наш информатор продолжил расследование, от него я и узнал эту новость. Кере устроился. И проходит «переподготовку» в магазине.

Ронан рассмеялся.

— Быть того не может! Шутишь!

— Вовсе нет. Ты бы его видел! В белом халате, с пуговичками на плече, ни дать ни взять студент-медик. Ей-богу, стоило ехать, чтобы такое увидеть!

— А как ты об этом узнал?

— Мне захотелось лично удостовериться, что и как. Адрес его работенки у меня лежал в кармане, площадь Жюль-Жоффрен… Вот я и воспользовался свободной минуткой, чтобы побродить в тех местах. Это точно наш Кере. Только здорово сдавший.

— Тем лучше.

— Ты помнишь, как он хорошо раньше выглядел? Даже не было заметно, что он небольшого роста. А сейчас весь скукожился. Ходит руки за спину. Прямо тюремный надзиратель какой-то.

— Ты вошел в магазин?

— Нет. Через стеклянную дверь смотрел.

— Он обслуживает покупателей?

— Да нет же. Самообслуживание. Понятия не имею, чем он там занимается. Поскольку это тебя так интересует, вот держи, тут найдешь все сведения: и адрес магазина, и адрес салона, где вкалывает его жена, — все, что захочешь!

Эрве достает из бумажника конверт и кладет, прислонив к пузырьку, на столик возле изголовья кровати.

— Но это еще не все, — вновь говорит он. — В воскресенье я оказался свободен и отправился на улицу Верней пропустить рюмочку в одно симпатичное местечко, откуда хорошо виден магазин. И вот в полпервого дня я их увидел.

— И как она тебе?

— Хороша! Слишком хороша для него! Молодая… элегантная… Не светская дама, но одеваться умеет… Красивые ножки… Фигура… Грудка — что надо… Щупать не щупал, но сразу видно!

— Ну и развратный же ты тип! Послушала бы тебя Иветта!

— А что такое? Одно другому не мешает. Да к тому же Иветта…

— Вы поссорились?

— Нет! Пока еще нет. Но она начинает действовать мне на нервы.

— Все ясно, ты втюрился в мадам Кере.

— Идиот!

— Но, судя по твоему рассказу…

Ронан потягивается, затем внимательно смотрит на Эрве.

— Допустим, у них в семье нелады… Допустим, эта сволочь Кере теряет свое место… Допустим…

— Знаешь, я не такой уж ловкий ухажер, чтобы вписаться в твои умозрения, — отшучивается Эрве.

Ронан задумывается, губа его нервно кривится.

— Почему бы тебе не устроить встречу с ними? — негромко говорит он наконец. — А чего, забавно, верно? Поглядишь, как они живут. Сойдешься поближе. Раньше, помнится, ты тотчас на дыбы встал, когда я тебе нечто подобное предложил. А теперь?

Эрве качает головой, затем внезапно встает.

— Мы еще поговорим об этом.

— Когда?

— Возможно, на будущей неделе. Сейчас мне предстоит открыть филиал фирмы в Нанте, так что дел много и недосуг думать о супружеской чете Кере.

Рукопожатие. Эрве готовится уйти.