Буало-Нарсежак - Неприкасаемые Страница 15

Эрве качает головой, затем внезапно встает.

— Мы еще поговорим об этом.

— Когда?

— Возможно, на будущей неделе. Сейчас мне предстоит открыть филиал фирмы в Нанте, так что дел много и недосуг думать о супружеской чете Кере.

Рукопожатие. Эрве готовится уйти.

— Ты мне больше нравился с бородкой, — говорит Ронан. — А бритый ты на кюре смахиваешь.

Друзья обмениваются понимающей улыбкой, будто только они двое в силах объяснить смысл шутки Ронана. Дверь закрывается. Слышно, как Эрве разговаривает с госпожой де Гер. Голоса постепенно затихают. Ронан зарывается поглубже в одеяло. Теперь он точно знает, куда нанести следующий удар, и уж на этот раз стрелять наугад не придется. Эрве будет рядом и все ему расскажет.

Глава 9

Жан Мари, как и всегда, снял пиджак, тщательно повесил его на вешалку, надел халат и вошел в кабинет. Госпожа Седийо уже, должно быть, просмотрела почту. Конечно, вряд ли эту работу должна делать она, но разве разберешь, что входит, а что не входит в ее обязанности? А расспрашивать свою помощницу на этот счет Жан Мари даже не пытался. Все делает быстро, точно и как надо, избавляя его от самой ненавистной ему работы, — чего еще желать! Жан Мари надел очки и сразу увидел синий прямоугольник. Господину управляющему магазином самообслуживания. Площадь Жюль-Жоффрен — 75018, Париж. Конверт распечатан. И в нем сложенный вчетверо листок с тремя строчками.

СУКА РВАНАЯ!

КАК ТОЛЬКО ТЕБЯ ЕЩЕ ЗЕМЛЯ НОСИТ!

ВТОРОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ.

Оглушенный полученным ударом, Жан Мари тяжело опустился в кресло. С трудом взглянул на штамп почты. Улица Литре. Кто-то вознамерился убить меня, крутилось в его голове. Но что я такого сделал? И эта старая карга прочла письмо! Как же я ей теперь на глаза покажусь?

Жан Мари встал, дошел, пошатываясь, до рукомойника в туалете и наполнил водой картонный стаканчик. Прижавшись плечом к стене, медленно выпил, постепенно приходя в себя, как боксер после нокаута. И чтобы выиграть время и обдумать сложившуюся ситуацию, закурил. Будь автором письма госпожа Седийо, она бы не стала вскрывать конверт. Ее обмануло обращение: «Господину управляющему…» Разве она могла ожидать, что наткнется на анонимное письмо. Могла хотя бы извиниться, сказать: «Моим первым порывом было порвать его. Но потом подумала, что вам лучше быть в курсе. И советую не обращать внимания на такого рода угрозы». Ну что-нибудь в таком духе… слова поддержки, доброжелательного сочувствия. Ан нет. Даже не дождалась его прихода. Остальная почта была аккуратно сложена. И на столе оставался только этот синий конверт, специально положенный так, чтобы он сразу бросился ему в глаза.

Вот, должно быть, повеселилась, сволочь! И другие тоже! Наверняка сообщат обо всем господину Дидихейму. И начнут шептаться по углам. «А шут его знает, что это за тип… Анонимные письма — штука мерзкая, но ведь дыма без огня не бывает… И если подумать, кому известно, откуда он взялся, а? Так посмотришь, вроде бы вид нормальный, но лично мне всегда казалось, что у него мозги слегка набекрень… А вам нет?..»

Жан Мари вдруг принимает решение. Он входит в магазин, проходит несколько стеллажей и находит госпожу Седийо. Та стоит вместе с их служащим и расставляет консервные банки с рагу по-лангедокски. Время еще раннее, громкоговоритель молчит. Редкие покупатели бродят по магазину, серьезные и чинные, будто пришли в музей.

— Можно вас на минутку? — негромко говорит Жан Мари, подойдя к женщине.

— А попозже нельзя? — сумрачно откликается та.

— Прошу вас.

— Продолжайте без меня, — обращается госпожа Седийо к работнику. — Я скоро. — И направляется к Жану Мари, что ждет ее у полки с хозяйственными товарами.

— В чем дело?

Жан Мари показывает ей синий конверт.

— Вы читали?

Смерив взглядом своего собеседника, госпожа Седийо раздраженно бросает:

— Это ваши дела, меня они не касаются.

— Но все-таки…

— Обратитесь в полицию, господин Кере. И позвольте нам продолжить работу.

— Вы, наверно, решили, что…

— Довольно, господин Кере. Вам лучше не продолжать этот разговор. Но если вам хочется услышать мой совет, то пожалуйста: попросите ваших пассий писать вам домой.

— Что? Какие пассии?

Но госпожа Седийо уже повернулась к нему спиной. Работник усмехнулся, и Жан Мари услышал, как он пробормотал: «Так тебе и надо!»

«Какие пассии?!» — несколько раз повторил Жан Мари и вдруг понял, что она имела в виду, и холодный пот выступил на его ладонях. Вот оно как! Ну конечно! Они его принимали за… Он спрятался за стеллажом с овощами и снова открыл письмо. Женский род обращения, видимо, заставил госпожу Седийо предположить, что… Хуже и придумать нельзя. Его обесчестили, смешали с грязью.

Подать жалобу? Но на кого? Писавший не работал в магазине. Теперь Жан Мари уже нисколько не сомневался в этом. Кто-то, кого он не знает, пытался его уничтожить. За этим письмом последуют другие, его не оставят в покое, пока он в отчаянии не сдастся. Пойти и рассказать обо всем господину Дидихейму? Но у меня уже и без того подмоченная репутация, решает Жан Мари. Зная мое прошлое, он посоветует мне уйти!

Захотелось все бросить и скрыться куда-нибудь подальше. На него нашла вдруг мрачная веселость. Ну вот, докатился. Я для них пугало, козел отпущения: по блату устроился и притащил за собой дружков, а те развлекаются тем, что пишут ему письма, шантажируют. Ах, до чего смешно! И еще напускает на себя важный вид. Изображает образцового служащего. Пусть поскорее убирается отсюда!

— Ну ладно, — сказал как отрубил Жан Мари. — Я уберусь, и немедленно!

Он медленно, с достоинством дошел до своего кабинета и, вырвав листок из подаренного фирмой «Чинзано» блокнота, написал: «Ушел. Буду завтра». Женщины начнут гадать, что бы это могло означать, но к черту всех женщин. Ноги его больше не будет в этом магазине. С торговлей покончено! В конце концов, безработица была менее тягостной.

Жан Мари выскользнул через служебную лестницу на улицу, но идти сразу домой мужества не хватило. Пришлось завернуть в кафе.

— Добрый день, господин Кере! Что-то вас давно не было видно. Не случилось ли чего? Вдохновение улетучилось? Ну что, стаканчик кальвадоса?

— И заодно бумагу с ручкой.

— В добрый час! Слегка примите, а потом рука сама так и застрочит!

Но Жан Мари уже не слушал его, обдумывая, как начать. А потом одним духом написал:

К моему большому сожалению, я вынужден просить вас уволить меня с занимаемой должности. Мне не следовало соглашаться на работу, которую вы мне поручили по рекомендации нашего общего друга. У меня недостает ни сил, ни возможностей достойно с нею справляться. Возникли проблемы со здоровьем, да и особой склонности к торговле, как теперь совершенно ясно выяснилось, у меня нет.

Прошу извинить меня, господин генеральный директор, за причиненное беспокойство.

С глубоким уважением,

Все это выглядит трусливо и пошловато, думает Жан Мари, перечитав написанное. Если я немедленно не отправлю письмо, то потом уже не сделаю этого никогда. Элен, конечно, скажет, что мне моча в голову ударила. Но что будет, то будет!

Он отпивает большой глоток вина. Пытается представить незнакомого противника, сумевшего выиграть первый раунд. Он, верно, считает себя необычайно ловким, со злорадством размышляет Жан Мари, но сам же и попадется в вырытую им яму, так-то вот. Я добровольно вновь погружаюсь в трясину безработицы, и отныне я в полной безопасности. Что можно предпринять против безработного? То be or not to be?[2] Я выбираю: not to be. Жан Мари рассмеялся и зашелся в кашле.

— Вам стало получше, сразу видно, — обратился к нему хозяин кафе. — А то вы тут словно с похорон ко мне явились.

Конверты, слава богу, были стандартными, без какого-либо фирменного знака заведения. Жан Мари аккуратно вывел адрес, приклеил марку. Лежавшее перед ним письмо напоминало оружие. Я начинаю медленное самоубийство, подумалось вдруг. Чем это все может закончиться? Моей смертью? Возможно, именно этого он и жаждет.

Жан Мари достал второй лист бумаги.

И на этом остановился. Рассказывать всю историю с самого начала оказалось выше его сил. Жан Мари вышел на улицу и замер в нерешительности. Опять пустая праздность, ненужность всего и вся и тяжесть собственного тела, куда его теперь нести?.. Доводилось ли претерпевать его незримому врагу подобные невзгоды, если он с такой легкостью обрекает на них других? Жан Мари бросил письмо в почтовый ящик. С этого мгновения он уже не служащий, не руководящий работник, а уволенный. Дирекция, правда, могла заставить его проработать положенный законодательством месяц. И хотя он почти уверен, что его оставят в покое, лучше на всякий случай раздобыть медицинскую справку о временной нетрудоспособности. И снова в бой, снова искать работу.