Джемма О'Коннор - Хождение по водам Страница 27

Из этого ничего не получилось. Вэл и раньше нередко исчезал из дома и проводил больше времени на яхте, чем с женой, но, постоянно поселившись в Корибине, как с цепи сорвался. Хорошо еще, что дом Крессиды был достаточно просторным, чтобы супруги могли не мозолить друг другу глаза. Впрочем, Вэл не считал, что дом принадлежит жене. Его собственность – только так.

Зато Кресси не мучили сомнения. С самого начала она почувствовала себя в этом доме и в этих краях так спокойно и уверенно, словно здесь родилась. Крессида страдала в перенаселенном Лондоне, но не испытывала ни капли одиночества в глуши малонаселенного устья. Она отдавалась неспешной жизни в захолустье со страстью любовницы, познавала пределы здешних земель, наслаждалась ощущениями от прикосновений к почве. Привычка обходиться без постоянных знакомых помогла ей не ждать от соседей больше, чем те могли ей с легкостью дать. Жить здесь – все, что она хотела. Но не таков был Вэл. После того как муж продал квартиру в Лондоне, Крессида обнаружила, что ей в Корибине гораздо спокойнее, когда его нет рядом. Приезжая на время, муж умел радоваться общению с сыном, но, поселившись постоянно, принялся жаловаться, что безостановочный плач действует ему на нервы. Подчас Крессиде казалось, что он вообще никогда не любил Гила. Неудачи испортили его характер, скука сделала раздражительным. А когда начались неприятности с гостиницей «Атлантис», Вэл стал жестоким, нетерпимым. Глухоту Гила он воспринимал как личное оскорбление.

Человек, который некогда умел делать деньги не хуже легендарного царя Мидаса, оказался ни на что не способным, все его проекты проваливались. Гостиница казалась последней соломинкой, за которую он схватился. Он видел в ней игрушку, способ восстановить деловую репутацию, хотя и считал Ирландию всего лишь бедной падчерицей Лондона. Это просто трамплин, высокомерно говорил он жене. Раньше собственные вложения в «Атлантис» казались Вэлу до смешного ерундовыми, но вдруг сделались основным сохранившимся у него капиталом. Вэл попытался захватить руководство отелем, но, к своей досаде, нисколько не преуспел. У него появился план закрыть разоряющуюся гостиницу и использовать это место с большей прибылью. Крессида об этом узнала из случайно подслушанных обрывков телефонных разговоров. Но каждый раз мужу что-то мешало. Сначала он винил в этом место, затем связал свое невезение с семьей и перенес раздражение на жену и сына.

Судно, пустое и заброшенное, покачивалось на воде. Вэл неделями не обращал на него внимания, надолго исчезал. Однажды он заявил, что намерен все продать и уехать отсюда. У Крессиды оборвалось сердце.

– Куда? – спросила она.

– Куда угодно! – крикнул муж. – Куда угодно, только бы подальше от этого ужасного климата и вечного дождя!

После того как несколько недель назад муж продал «Азурру», Крессида стала бояться его несносного характера, постоянной мрачности и вспышек злости. Она узнала, что он расстался с яхтой лишь после того, как судно исчезло со стоянки. А когда снова пришвартовалось перед домом, корпус был перекрашен и название изменилось: теперь яхта называлась «Алкиона». Вэл несколько дней хандрил. Переименование расстроило его даже больше, чем продажа.

– Все потому, что ты не хочешь продавать этот чертов дом! -кипятился он.

А потом, потом…

Она не будет думать об Эванджелин Уолтер, решила Крессида. Только не теперь. На реку опускалась ночь. Раздался продолжительный негромкий свист. Спейн, подумала Кресси и судорожно вздохнула. И в тот же миг услышала, как зашевелился и заплакал в своей комнате Гил.

Малыш стоял посреди спальни, похожий на жертву военных действий. Лицо, как и у матери, в синяках, одна рука на перевязи неловко прижата к груди. Крессида подбежала к сыну, заключила в объятия.

– Я здесь, дорогой. Все в порядке. – Прижала к себе, положила руки на плечи и старательно выговаривала каждое слово губами. Лицо мальчика просияло.

– М-м-ма… – сказал он. – Ма-ма! – Затем показал на пол. – Вок? – Так он по-детски называл Джона Спейна. Морской волк. Крессида испытала огромное облегчение.

– Славный мальчик. Хороший, – похвалила она Гила. – Морской волк. Мы в безопасности. – А сама скрестила пальцы и подумала: хоть бы так. Взяла сына за руку и повела вниз по лестнице.

Глава четырнадцатая

Когда Рекальдо возвратился в Трианак, шел седьмой час. Он едва въехал на дамбу, как на нее с противоположной стороны ворвался «мерседес» Джера О'Дауда, а затем повернул в сторону Данкреа. Сержант подкатил к Олд-Корн-Стор, когда суперинтендант Коффи и инспектор Макбрайд собирались уходить, Фрэнк оставил джип за воротами, миновал подъездную аллею и обнаружил полицейских у входа в дом.

– А вы не спешили, – проворчал Коффи.

– Туда добрых четырнадцать миль, – мягко возразил Рекальдо. – И еще подождал, надеялся, что хозяева вернутся.

– Он или она? – хмыкнул Макбрайд, но сержант не обратил внимания.

– Может, было лучше сгонять на лодке, раз это так далеко по дороге, – усмехнулся Коффи. – О'Дауд нам сообщил, что ваше судно стоит рядом с этим домом. Полагаю, он вам попался навстречу. Парень, по-моему, что-то крутит. Завтра мы снова его допросим. Надо докопаться до сути их отношений. Что-то он все-таки недоговаривает.

– Многое недоговаривает, – поддакнул Макбрайд.

– Есть сведения от патологоанатома? – спросил сержант и встревожился, заметив, как переглянулись детективы. Ему ответил Коффи.

– Пока только предварительные. Заключение о вскрытии будет готово завтра утром. Но это, безусловно, убийство. Насильственный секс. Удар в область желудка. Кровотечение. Хотя не обязательно в такой последовательности. Подробности получим утром. А пока молчите в тряпочку. Никакой информации для прессы. Договорились? – добавил он, хотя не сказал ничего такого, о чем бы Рекальдо уже не знал.

– За кого вы меня принимаете? – вспыхнул сержант.

Коффи мрачно покосился на него, а Макбрайд изогнул бровь, словно говоря: а хочешь знать? Рекальдо подумал: «Сколько же они от меня скрывают?» Но прекрасно понимал, что, стоит на них надавить, ему ответят: сам того хотел – держаться в стороне от расследования.

– Я вам нужен завтра? – сдержанно поинтересовался он.

– Конечно, – вежливо ответил суперинтендант. – Кроме всего прочего, вам необходимо допросить владелицу галереи. И не забудьте про парочку Суини.

– Ну ладно, Эф Ка, мы отбываем, – нетерпеливо бросил инспектор. – До завтра.

– Пресс-конференция завтра в половине девятого, – объявил Коффи. – Вход свободный. – Его тон стал мягче. – У вас был долгий день. Поезжайте домой, поешьте. Не обижайтесь, у вас совершенно измотанный вид.

– Кто будет присутствовать на вскрытии?

– Я. Доктор Морроу планирует провести его рано утром.

– Если возникнут вопросы, отвечайте, что утром будет заявление для прессы, – добавил Макбрайд. – Что-нибудь сочиним. У вас-то самого есть какие-нибудь проблемы?

– Пока нет. – Рекальдо посмотрел на расчистившееся небо, опустил глаза на детективов – те усаживались в машину – и невинно заметил: – Пройдусь, пожалуй, под парусом. Нагуляю аппетит.

Макбрайд расплылся в улыбке.

– Как-нибудь покатайте и нас с ветерком на своей яхте. – По его гримасе Рекальдо понял, что Весельчак успел расписать детективам, какой убогий у него ялик.

Сержант рассмеялся:

– Боюсь, мы все не поместимся. Я запру ворота. – Он помахал рукой, шагнул вслед за автомобилем и, когда тот проехал закрыл створки и повесил замок. А сам с досадой размышлял что еще наболтал О'Дауд, кроме того, что указал место, где стоит его суденышко. Наверняка сообщил, что Спейн учил его ходить под парусом. А еще? О Крессиде? Рекальдо не сомневался, что Весельчак выдал все, что знал о его делах и переживаниях. Черт бы его побрал!

Сержант проследил, как скрылись задние фонари машины, и направился к берегу, но не туда, где стоял его ялик, а в противоположном направлении – по береговой полоске, примыкавшей к саду Олд-Корн-Стор. Там в реку выдавалась узкая коса, которая и скрывала с той стороны дом от соседей. Почва была топкой, по пути Рекальдо вспугнул несколько болотных птиц. Он не знал, кто владеет этой землей – ограды никто не построил. Но в ней и не было надобности: ботинки сержанта все глубже и глубже проваливались в трясину. К чему тут заборы?

Он миновал примыкающий к саду миссис Уолтер луг, повернул от реки и пошел по соседнему полю, пока слева не показалась дымящая труба. Рекальдо направился в ее сторону, но наткнулся на заросли разросшейся фуксии, за которыми простирались грядки с хилыми вилками капусты. Сержант в растерянности остановился. Перед ним был дом О'Дауда, к которому если он и подъезжал, то только со стороны дороги.

Для жилища холостяка и дом, и участок показались сержанту довольно аккуратными, хотя в сад забрели пять-шесть коров и теперь паслись у самой стены. Рекальдо отогнал их прочь и постучал в дверь. Никто не ответил, но он и не ждал, что дверь отворят. Сержант обошел здание, хотел было заглянуть в окна, но они оказались занавешены. Вернувшись назад, он поднял глаза на слуховое окошко, выходившее на бухту. Конек крыши был низковат для комнаты на втором этаже, если только с этой стороны дома первый этаж не возвышался под самый скат. Но это казалось маловероятным. Рекальдо не сомневался, что внутри дом такой же унылый, как и снаружи. Но он пришел сюда не для того, чтобы судить об отделке и архитектуре. Сержант быстро огляделся, заметил деревянную садовую скамью, подтащил к стене и поставил на торец, заклинив между стеной и водосточной трубой. Осторожно взобрался на нее и с этой ненадежной опоры сумел дотянуться до крыши. Благодаря длинным рукам изловчился ухватиться за подоконник и вскарабкался по черепице на уровень окна.