Эллери Квин - Дверь в мансарду Страница 27

— А потом меня целый день преследовали эти проклятые репортеры.

«Ну, вот он и выложил правду», — подумала Эва.

— Какого дьявола они ко мне прицепились? Я же ничего не сделал. В какой-то грязной газетенке сегодня даже поместили мой портрет с надписью: «Знаменитый врач отрицает». Что я отрицаю? Боже мой! Я же ничего не знаю.

— Дик, — спокойно проговорила Эва и пересела.

— С чего они на меня набрасываются? Пристают на каждом шагу: «Как дела, доктор?», «Кто убил Карен Лейт? Как вы полагаете?», «Какова ваша роль в этой истории?», «Где вы тогда были?», «Правда ли, что у нее было больное сердце?», «Это вы запретили вашей невесте говорить?», «Почему? Когда? Где? Как?». — Доктор Скотт плотно сжал рот, и его глаза злобно заблестели. — Они ввалились ко мне в кабинет, принялись расспрашивать моих пациентов, гнались за мной по больнице, точно свора гончих, задавали вопросы медсестрам и желали выяснить, когда мы с тобой поженимся!

— Дик, послушай меня, дорогой. — Эва приложила руки к его раскрасневшемуся лицу. — Я хочу тебе кое-что сказать.

Кончик его красивого носа, который Эва так часто целовала, немного побелел.

— Да? — отозвался он чуть осипшим, испуганным голосом.

Несомненно, он испугался. И Эва едва не спросила, чего он так боится. Но она уже это знала.

— Полиции известно отнюдь не все о смерти Карен Лейт. И есть одна очень важная подробность, о которой они не знают.

Он сидел не двигаясь и не глядя на нее. Но потом снова сказал: «Да?» И на этот раз даже не попытался утаить, что ему страшно.

— О, Дик, — торопливо начала Эва, — эта дверь не была открыта. Ее заперли снаружи, на задвижку.

Ну вот. Она, наконец, решилась. И сразу почувствовала облегчение. «Пусть он еще сильнее испугается, — со злорадством подумала Эва. — А если он уже сейчас перепуган, то через минуту просто оцепенеет от страха».

И он оцепенел. Доктор Скотт привстал с кресла-качалки, чуть было не столкнув Эву на пол. А после опять откинулся на его спинку.

— Эва! Какая дверь?

— Дверь в спальню Карен, ведущая наверх, в мансарду. Когда я вошла в комнату, эта дверь была заперта на задвижку. Заперта со стороны спальни. — Эва с любопытством смотрела на Дика, удивляясь его деланному спокойствию. Сейчас ей стало его жаль: у него был такой несчастный вид.

Он дважды пытался открыть рот и, наконец, произнес каким-то чужим голосом:

— Но, Эва, как мог кто-то… Значит, никто не мог спуститься в спальню, пройдя через мансарду?

— Да, никто не мог.

— А окна в спальне…

— Они забраны решетками, — беззаботно пояснила Эва, будто речь шла о примерке новой шляпки.

— И в спальню вел лишь один путь, через гостиную, где ты сидела и ждала? — Его глаза оживленно сверкнули. — Эва! Кто-нибудь проходил через эту гостиную, но ты решила не сообщать полиции?

— Нет, дорогой, — возразила она. — Никто не проходил. Даже мышка не прошмыгнула.

— Но боже мой!

— И в данной части показаний я им не лгала, если ты сейчас на это намекаешь.

Доктор Скотт снова беззвучно пошевелил губами, потом усадил ее на стул и принялся быстро-быстро расхаживать по комнате, словно спешил на поезд.

— Но, Эва, ты сама не понимаешь, что говоришь. Это значит, что никто-никто, кроме тебя, не мог…

— Это значит, — спокойно закончила Эва, — что никто, кроме меня, не мог убить Карен. Скажи это. Не бойся, скажи, дорогой. Я хочу, чтобы ты это сказал. Я хочу услышать, как ты это скажешь.

Он остановился, и они долго смотрели друг на друга. До них не доносилось ни звука, не считая ворчания доктора Макклура, распекавшего за что-то в гостиной Венецию.

Наконец доктор Скотт отвел глаза. Затем сунул руки в карманы и с такой силой пнул ковер Эвы, что тот сморщился.

— Будь все проклято! — взорвался он. — Это невозможно!

— Что невозможно?

— Да вся ситуация.

— Какая ситуация? Убийство или… наши отношения?

Он в отчаянии взъерошил волосы, и Эве захотелось от него отвернуться.

— Послушай, Эва. Мне нужно все хорошенько обдумать. Ты должна дать мне время. Нельзя же сразу обрушивать на человека… такой ужас.

Эва плотнее укуталась в белый купальный халат.

— Посмотри на меня, Дик. Неужели ты веришь, что я убила Карен?

— Господи, ну конечно нет! — воскликнул он. — Но откуда мне знать? Комната… с одним-единственным выходом, и никто не проходил мимо… Что тут можно подумать? Будь благоразумна, Эва. Дай мне время.

Его слова были настолько непоследовательны и в них чувствовались такие глубокие сомнения и боль, что Эве показалось, будто ей вонзили нож в сердце. Что-то оборвалось у нее внутри. Ее даже затошнило.

Но она не закончила объяснение. Ей нужно было сказать еще кое-что, не менее важное. Задать еще один вопрос. И тогда, подумала Эва, она действительно все поймет.

Девушка постаралась взять себя в руки.

— В понедельник ты просил меня выйти за тебя замуж… немедленно. А я ответила, что нам нужно немного подождать, Дик. Из-за этой двери, запертой на задвижку. Мне тоже нужно было время, потому что… Тогда я была не в силах тебе признаться. И не смогла бы выйти за тебя замуж, не сказав правды. Тебе ясно? Ну вот, теперь ты знаешь все.

Эва замолчала, ощутив, что никакой необходимости в их разговоре больше нет. Они уже не дети и должны понимать все без лишних слов.

Он облизал губы.

— Выйти замуж… Ты хочешь сказать, прямо сейчас?

— Завтра, — уверенно проговорила Эва. — Как только ты получишь лицензию. В ратуше. В Коннектикуте. Где угодно.

Ее голос прозвучал как-то непривычно. Возможно, он изменился потому, что ее сердце точно окаменело и кровь застыла в ее жилах. Эва уже знала, как он ей ответит. Он мог бы и промолчать. В понедельник он хотел на ней жениться, а сегодня, в среду, попросил дать ему время.

Однако случившееся в следующую минуту застало Эву врасплох. Дик схватил ее за руки…

— Эва! — В его голосе послышались новые нотки. — Я как раз об этом думал. Кто отпер дверь в понедельник до прихода полиции — ты или этот парень, Ринг?

— Не имеет значения, — безжизненно откликнулась Эва. — Да, это сделал мистер Ринг. Он успел вовремя сообразить и спас меня.

— А кому еще известно о двери?

— Папе и мистеру Квину-младшему.

— Всем, кроме меня… — Доктор Скотт горько усмехнулся. — И ты рассчитываешь, что я… — Он окинул Эву сердитым взглядом. — Что случится, если инспектору Квину удастся это выяснить?

— О, Дик, — прошептала Эва. — Я не знаю.

— И в какую игру решил сыграть Ринг? Почему он пошел на такой шаг ради девушки, которую впервые увидел? — В глазах Ричарда зажглись огоньки злобы. — Или, может, ты была с ним знакома? Была или нет? Глупо, до чего же все глупо и несерьезно.

— Он просто оказал мне любезность. И не более того.

— Ах, оказал любезность?! — хмыкнул доктор Скотт. — Знаю я таких типов! Подонок из Ист-Сайда. Я о нем уже справлялся. Дружок всех городских гангстеров. Мне ясно, чего он хочет. Подумаешь, какой благородный!

— Дик, я еще не слышала от тебя столь грязной лжи.

— А, да ты его защищаешь! Я просто желаю понять, в какую грязь может влипнуть моя будущая жена. Вот и все!

— Не смей со мной так разговаривать!

— Ты замешана в убийстве.

Эва бросилась на кровать и закрыла лицо вышитым покрывалом.

— Уходи отсюда, — всхлипнула она. — Я не хочу тебя больше видеть. Ты думаешь, что я убила Карен. Ты подозреваешь меня в грязной связи с этим… с этим Терри. Уходи.

Она лежала и плакала, уткнувшись в покрывало. Ее халат распахнулся, босые ноги свесились с кровати. Но ей это было безразлично. Все кончено. Он ушел. И любовь тоже ушла. Теперь, когда Дик ее покинул, хотя Эва и не слышала, как хлопнула дверь, ей стало понятно, как безрассудны были ее надежды. Неужели он мог поверить ей — слепо и без вопросов? Ведь это не по-человечески. Ни одна женщина не вправе требовать этого от мужчины. В конце концов, что он о ней знал? Да ничего, ровным счетом ничего. Обычно влюбленные проводят время целуясь и болтая о всякой ерунде. У них нет возможности как следует узнать друг друга. Конечно, они изучают каждую черточку любимого человека, им прекрасно известно, как он дышит, как целуется, как вздыхает. Но все существенное для них — тайна за семью печатями. Им неведомо, что творится в его или в ее душе, а ведь это самое важное. А если так, то какой смысл в упреках? И к тому же для Дика столько значит его карьера. Теперь, когда он внезапно узнал, что его невеста по уши увязла в истории с таинственным убийством, как же ему не думать о своем будущем? О том, как начнут шептаться у него за спиной, даже если все кончится благополучно. А Дик чувствителен и заботится о собственной репутации, ведь он из хорошей семьи. Возможно, все дело в его семье — там его расспрашивают и отговаривают от брака. Его чопорная мамаша из Провиденса и папаша-банкир с вечно недовольным и злым лицом…