Энн Перри - Утопленник из Блюгейт-филдс Страница 3

— Верхняя прослойка среднего класса, — размышляя вслух, произнес Катлер. — Скорее всего, образование в частной школе — на одном пальце чернильная капелька. Хорошее питание — на мой взгляд, парень ни разу в жизни не голодал и никогда не работал физически. Нерегулярные занятия спортом, вероятно, крикет или что-нибудь в таком духе. Последняя трапеза была дорогой — фазан, вино и бисквит со взбитыми сливками, пропитанный хересом. Нет, определенно, не Блюгейт-филдс.

— Проклятие, — пробормотал вполголоса Питт. — Кто-то его наверняка разыскивает! Надо будет установить, кто это такой, до того, как погребать тело. Вам нужно будет приложить все силы, чтобы сохранить его в надлежащем виде.

Инспектор уже проходил через все это: бледные как полотно родственники с замиранием сердца подходят к столу, раздираемые надеждой и страхом, чтобы посмотреть на мертвое лицо; обливаясь потом, они наконец находят в себе силы поднять взгляд, а далее следует приступ тошноты, облегчение или отчаяние — конец надежды или возвращение в неопределенность, ожидание следующего раза.

— Благодарю вас, — официально произнес инспектор. — Я сообщу вам, как только у нас появится что-либо новое.

Встав, Катлер молча вышел из кабинета, также прекрасно сознавая, что ждет их впереди.

На это потребуется какое-то время, подумал Питт, и ему будет нужна помощь. Если это убийство — а такую вероятность нельзя было сбрасывать со счетов, — необходимо отнестись ко всему соответствующим образом. Надо будет обратиться к старшему суперинтенданту Дадли Этельстану и попросить у него людей, чтобы установить личность мальчишки, пока тело еще можно опознать.

— Полагаю, без всего этого обойтись нельзя?

Откинувшись на спинку мягкого кресла, Этельстан с откровенным скептицизмом оглядел Питта. Он его не любил. Этот инспектор слишком много о себе думал, и все только потому, что сестра его жены вышла замуж за какой-то титул! Всем своим видом он давал понять, что не имеет уважения к положению в обществе. И все это дело с трупом в канализации было крайне неприятным — Этельстану хотелось держаться от него подальше. Оно никак не соответствовало тому высокому положению, которого он достиг, — и уж тем более тому, которого он собирался со временем достичь благодаря своему рассудительному поведению.

— Да, сэр, — резко ответил Питт. — Не обращать внимания на случившееся нельзя. Возможно, юноша стал жертвой похищения и практически наверняка убийства. По заключению полицейского врача, он из хорошей семьи, вероятно, получил хорошее образование. В последний раз он подкрепился фазаном и бисквитом с хересом; едва ли это может быть ужин простого работяги.

— Ну хорошо, — отрезал Этельстан. — В таком случае берите всех, кто вам нужен, и установите, кто этот парень. И, ради всего святого, проявите такт! Никого не задевайте. Возьмите Гилливрея — он, по крайней мере, знает, как вести себя со знатными людьми.

Со «знатными людьми»! Да, можно было не сомневаться в том, что старший суперинтендант предложит Гилливрея, мастерски умеющего успокаивать возмущенный гнев «знати», столкнувшейся с неприятной необходимостью иметь дело с полицией.

Вначале предстояла рутинная работа — связаться со всеми полицейскими участками города и выяснить, обращались ли в них с заявлением о подростках, пропавших из дома или учебного заведения, чье описание соответствовало обнаруженному юноше. Задача была нудная и тягостная. Приходилось встречаться с перепуганными родителями или опекунами, выслушивать рассказы о неоконченных трагедиях.

Харкурт Гилливрей оказался не тем напарником, которого выбрал бы Питт. Это был молодой мужчина с золотисто-соломенными волосами и ртом, который легко растягивался в улыбке — слишком легко. Одевался он с иголочки, его сюртук был наглухо застегнут, а накрахмаленный воротничок туго стискивал шею — в отличие от удобного и несколько кособокого воротничка самого Питта. И ему каким-то образом неизменно удавалось сохранять свою обувь сухой, в то время как Томас постоянно наступал в лужи.

Только на третий день Питт и Гилливрей пришли в серый каменный особняк сэра Энсти и леди Уэйбурн. К этому времени Гилливрей уже свыкся с категорическим отказом своего шефа пользоваться черным входом. Это тешило его самомнение, и он с готовностью согласился с доводами Питта о том, что в таком деликатном вопросе будет бестактно извещать всех слуг о цели их визита.

Дворецкий скрепя сердце впустил Питта и его спутника в дом, смерив их взглядом, проникнутым болезненной покорностью судьбе. Пусть лучше полицейские пройдут в гостиную, чем останутся ждать на парадном крыльце, где их увидит вся улица.

— Сэр Энсти встретится с вами через полчаса, мистер… э… мистер Питт. Будьте любезны, подождите здесь… — Развернувшись, дворецкий открыл дверь, собираясь удалиться.

— Речь идет о весьма неотложном деле, — с вызовом бросил ему вдогонку Питт. Он увидел, как Гилливрей поморщился. К дворецким было принято относиться с тем же почтением, что и к тем господам, которых они представляли, и большинство дворецких прекрасно это сознавали. — Лучше не терять времени напрасно, — продолжал инспектор. — Чем быстрее и деликатнее мы решим этот вопрос, тем менее болезненно все пройдет.

Дворецкий замялся, взвешивая сказанное Питтом. В конце концов перевесило слово «деликатнее».

— Хорошо, сэр. Я доложу сэру Энсти о вашем визите.

И даже несмотря на это, прошло добрых двадцать минут, прежде чем Энсти Уэйбурн вошел в гостиную, закрыв за собой дверь. Его вопросительно поднятые брови демонстрировали легкое недовольство. У него было бледное лицо, обрамленное пышными седыми бакенбардами. Увидев его, Питт сразу же понял, кто такой погибший юноша.

— Сэр Энсти… — Голос инспектора дрогнул, от раздражения по поводу высокомерного поведения хозяина особняка не осталось и следа. — Если не ошибаюсь, вы подали заявление о том, что ваш сын Артур ушел из дома?

Уэйбурн снисходительно пожал плечами.

— Это все моя жена, мистер… э… — Он отмахнулся от необходимости вспоминать фамилию какого-то простого полицейского. Для него все они были безымянными, как слуги. — Не сомневаюсь, вам не стоило беспокоиться из-за подобных пустяков. Артуру шестнадцать лет. Не сомневаюсь, он задумал какую-нибудь невинную шалость. Моя жена слишком его оберегает — сами знаете, женщины такие. Это у них в крови. Понятия не имеют, как воспитывать мальчишек. Хотят, чтобы те навсегда оставались маленькими детьми.

Питт ощутил острый укол боли. Эта самоуверенность была такой хрупкой! Ему предстояло разбить вдребезги безмятежное спокойствие этого человека, тот мир, где он считал себя надежно защищенным от той грязной реальности, которую олицетворял инспектор.

— Прошу прощения, сэр, — еще тише произнес Питт, — но мы обнаружили мертвого юношу, и у нас есть основания предполагать, что это ваш сын. — Не было смысла ходить вокруг да около, оттягивая страшное признание. Мучения не становились легче, а только затягивались.

— Мертвого юношу? Что вы хотите сказать? — Уэйбурн по-прежнему пытался прогнать эту мысль, отказаться иметь с ней дело.

— Он утонул, сэр, — объяснил Питт, остро чувствуя неодобрительный взгляд Гилливрея. Тот предпочел бы идти к трагической правде кружным путем, что, на взгляд инспектора, было бы равносильно медленной пытке. — Речь идет о светловолосом подростке лет шестнадцати, рост пять футов девять дюймов, судя по виду, из порядочной семьи. К сожалению, при нем не было обнаружено никаких документов и других вещей, которые помогли бы определить, кто он такой, поэтому личность его до сих пор не установлена. Кто-нибудь должен осмотреть тело. Если вы не желаете делать это лично… если выяснится, что речь идет о вашем сыне, нам будет достаточно слова…

— Не говорите ерунду! — прервал его Уэйбурн. — Я уверен, что это не Артур. Но я лично съезжу с вами и осмотрю тело. Слугам такое не поручают. Где оно?

— В морге, сэр. Бишопс-лейн, это в Блюгейт-филдс.

У Уэйбурна отвисла челюсть — это было непостижимо.

— В Блюгейт-филдс?

— Да, сэр. Именно там было обнаружено тело.

— В таком случае это никак не может быть мой сын.

— Очень на это надеюсь, сэр. Но кто бы ни был этот несчастный, судя по виду, он джентльмен.

Уэйбурн поднял брови.

— В Блюгейт-филдс? — язвительно повторил он.

Питт больше не спорил.

— Вы предпочитаете поехать с нами в наемной двуколке, сэр, или в своем экипаже?

— Благодарю вас, я поеду в своем экипаже. У меня нет ни малейшего желания пользоваться общественным транспортом. Я буду на месте через полчаса.

Извинившись, Питт и Гилливрей вышли на улицу и поймали извозчика, чтобы отправиться в морг, поскольку Уэйбурн, очевидно, не желал ехать в их обществе.