Миермилис Стейга - Последняя индульгенция. «Магнолия» в весеннюю метель. Ничего не случилось Страница 3

Антс миновал пост автоинспекции. Будка была закрыта, никто не дежурил. Антс облегченно вздохнул.

Придорожные деревья больше не бежали строем, а выскакивали навстречу поодиночке, все реже. Показались первые заборы, дома, улица. Антс снизил скорость и переключил свет.

За большим мостом он резко притормозил. Позади взвизгнули тормоза другой машины.

Мгновение Антс колебался. Посмотрел на часы. Было без двадцати десять. Он пропустил встречную «Волгу», повернул налево и пересек центр города. В переулке остановил машину под большим вязом. Вокруг спали темные каменные дома. Лишь одно окно, на пятом этаже, голубовато светилось.

Лиесма ждала. На сердце потеплело. Антс заглушил мотор и по привычке включил вторую передачу, чтобы машина стояла надежно. Из–под сиденья вытащил небольшой пакетик, сунул в карман и вылез. Сделав несколько шагов, перемахнул через невысокий заборчик, пересек двор и вышел в другой переулок. Повернув за угол, вошел в подъезд шестиэтажного дома. В лифте поднялся на пятый этаж. Выйдя, настороженно огляделся.

На лестнице никого не было. Он нажал кнопку звонка. Видимо, здесь его ждали. Послышались быстрые шаги, звякнул замок, и дверь приотворилась.

– Тебя никто не видел? – прошептал женский голос, потом дверь за Антсом захлопнулась.

IV

В желтоватом свете фар женщина на булыжнике выглядела маленькой и жалкой. Светлые волосы вымокли в крови, в широко раскрытых глазах застыли удивление и ужас.

Валдис подошел к ней порывисто, словно кто–то подталкивал его сзади. «И когда я только научусь преодолевать себя и видеть в происшедшем только материал, с которым предстоит работать! – упрекал он сам себя. – Лишние эмоции никому не нужны. – В горле стоял комок. – Но кому нужна такая бессмысленная смерть?» Розниекс пожал плечами, сжимая и разжимая потные пальцы.

Подошел Яункалныньш, уже натянувший халат и перчатки. Он что–то говорил, но Розниекс все еще стоял неподвижно. Наконец он спохватился: пора было начать осмотр места происшествия.

– Ну за дело, – словно со стороны услышал он свой невыразительный голос. А сам в этот миг боролся с неожиданным желанием протянуть женщине руку, чтобы помочь ей встать. Он никогда не мог примириться с такой смертью. Не зря психологи уверяют, что подсознание сильнее нас самих. Значит, и такие странные характеры тоже естественны.

Доктор Яункалныньш был совершенно спокоен. Он нагнулся, заглянул женщине в глаза, деловито ощупал череп, проверил окоченелость рук и ног.

– Смерть наступила около двенадцати, – заключил он. Следователь тоже нагнулся, опустился на колени. Было неудобно. Впрочем, женщине куда неудобнее лежать на камнях. Подстелить что–нибудь?… – Он отогнал лишние мысли. Попытался сосредоточиться, но не удалось. В молодости Розниекс хотел стать врачом, спасать людей от смерти. А стал следователем. И его удел – уже совершившиеся факты. Умершей не поможешь, можно лишь найти виновного, чтобы он не причинил зла и другим.

Розниекс встал, подозвал Карклса и попросил поставить машины так, чтобы лучше осветить фарами место происшествия. Наконец он совладал с собой, и все в его восприятии изменилось. Теперь он видел бездыханное тело, обмякшее, как воздушный шар, из которого выпустили воздух. «Наверное, поэтому в старину и считали, что после смерти душа покидает тело, – мелькнуло в голове. – К сожалению, ей в душу уже не заглянешь. А может быть, именно там нашелся бы ключ к непонятному происшествию».

Майор Ваболе, увешанный, как корреспондент, кинокамерой и несколькими фотоаппаратами, сумками и коробками, чьи ремни скрещивались на его шее, двигался словно в некоем танце – вперед, назад, в стороны, снимая на фото– и кинопленку место происшествия с разных сторон. Лампа–вспышка бросала на лица окружающих зеленовато–золотые пятна света.

Моторы смолкли, лучи света с трех сторон скрестились на неподвижном теле. Розниекс тоже оказался в центре освещенного пятачка. Свет порождал ощущение тревоги, предметы в нем выглядели искусственными. Следователь снова опустился на колени, словно для молитвы. Напротив него в той же позе склонился майор Ваболе.

Женщина была одета по–городскому, косметикой пользовалась умеренно, со вкусом. У нее были светло–каштановые волосы, чуть подкрашенные там, где проступала седина. На шее – морщинки; женщины обычно стараются замаскировать их при помощи косметических средств. Ей можно было дать около сорока. Карманы плаща оказались пустыми – ни. единой бумажки, хотя бы старого трамвайного или троллейбусного билета; это было странно. Самый большой хаос царит обычно в женских сумочках, и по их содержимому можно прочитать, самое малое, половину биографии и многое об особенностях характера их владелиц. Но на этот раз сумочки не было, как и документов и денег.

Розниекс снова подозвал Карклса, тем временем осматривавшего вместе со Стабиньшем и автоинспектором дорогу и ее обочины.

– Сумочки не нашли. Только это, – инспектор протянул сломанный зонтик, напоминавший подстреленную птицу.

Майор Ваболе поднял голову.

– Далековато залетел он от удара, – заметил он и продолжал изучать при помощи сильной лупы одежду погибшей.

– Ни один преступник еще не исчезал, не оставив следов, – негромко, словно самому себе проговорил он. Пинцетом извлек из кружева блузки застрявшие в петельках частицы, затем ножницами отрезал прядь волос погибшей, вырезал несколько круглых лоскутов из ее одежды. Все это он разложил по коробочкам и пробиркам, которые тут же запечатал в присутствии понятых.

– Теперь у нас есть цвет машины и старая грязь с ее передка, отскочившая при ударе, а также небольшой отпечаток протектора на ногах потерпевшей. – Майор выпрямился, ободряюще глянул на Розниекса и подмигнул, как бы давая понять, что дело вовсе не такое уж безнадежное.

Следователь промолчал. У оптимистов, говорят, гибнет меньше нервных клеток. Ладно, пусть старик утешает себя.

Розниекс немного прошел по дороге. Об отпечатках шин нечего и думать: дождь все смыл. Но в месте наезда могла пролиться капля–другая масла. Пригнувшись, он всматривался в каждый камень. Так и есть! Свет фонарика позволил разглядеть небольшое темное отблескивавшее пятно. Здесь, видимо, машина и налетела на человека. Да, женщину отбросило далеко. Сейчас установим, на сколько метров…

Следователь вынул рулетку и поискал глазами кого–нибудь, кто мог бы придержать конец. У машины Улдис Стабиньш разговаривал с обступившими его свидетелями. Он умел располагать к себе людей. Ему рассказывали даже и то, что другому не удавалось бы и выспросить. Зато он терпеть не мог копаться на месте происшествия, и еще менее – возиться с бумагами. Это было не в его вкусе; и он всегда старался этого избежать. И – самое интересное – ему всегда удавалось делать то, что ему нравилось, и не заниматься тем, чего он не хотел.

«Оформлять материалы все равно придется мне, – заключил про себя Розниекс. – На Улдиса рассчитывать не приходится».

Подошел майор. Увидел масляное пятно и понял намерения Валдиса. Они измерили расстояние, потом майор набрал масла в пробирку.

– Это нам пригодится.

Ветер донес до них голос, звучавший из радиоприемника. Это автоинспектор Заланс сел в «Волгу» и теперь переговаривался со своими коллегами.

– Все дороги давно перекрыты, – сообщал голос – Проскочить он никак не мог. Рижане пришли на помощь. Проверяют всех въезжающих.

Стабиньш, прервав разговор со свидетелями, взял микрофон.

– Стяните кольцо оцепления туже, – прокричал он, – прочешите пляж, все переулки и рощи! Наверное, машину угнал какой–нибудь пьяный тип, а то и подросток. Он далеко не уйдет. Угодит в канаву или застрянет в песке и бросит машину. Проверьте, не угнан ли где–нибудь грузовик.

Пьяный или подросток? Розниексу в это не верилось. Откуда такому взяться поздним осенним вечером? Все кафе уже закрылись. Хотя, пожалуй, одно–другое еще работает, и стоит поинтересоваться, что там были за посетители… Возможно, водитель приехавшего откуда–то грузовика и заглянул в злачное место, и его могли заметить… Вынув блокнот, Розниекс записал: проверить забегаловки. Так… Если машина угнана, хозяин ее утром объявится, если же виноват он сам – предстоят долгие поиски… Следователь никак не мог избавиться от ощущения беспокойства. Странно все же: машина и пешеход одновременно оказываются на пустынной темной дороге. Совпадение? Куда спешили они в такой час? Впереди, у моря – только санаторий да еще пара хуторов… Он записал в блокнот: выяснить, к кому могла направляться женщина.

Розниекс приблизился к машине Карклса. Участковый вместе с Залансом рисовал схему места происшествия.

– Альберт, – не по–служебному обратился к Карклсу Розниекс. – Куда ведет эта дорога?

Карклс, всегда аккуратный до педантичности, вынул из сумки карту, развернул ее на капотe машины, зажег фонарик.