Дороти Сэйерс - Под грузом улик Страница 46

— Сейчас вы впервые упоминаете о письме, доставленном капитану Каткарту в вечер накануне убийства?

— Милорды, — воскликнул сэр Импи, — я протестую против терминологии! У нас пока нет доказательств, что было совершено убийство.

Это было первое указание на то, какая линия защиты избрана сэром Импи, что вызвало легкий шум возбуждения в зале.

— Милорды, — произнес советник, отвечая на вопрос главного судьи, — я подтверждаю, что попыток доказать факт убийства еще не было предпринято, а потому, пока он не установлен обвинением, это слово не может использоваться в устах свидетелей.

— Возможно, сэр Вигмор, будет уместнее использовать какое-нибудь другое слово.

— В нашем случае это не играет существенной роли, милорд. Я подчинюсь решению ваших светлостей. Господь свидетель, я ни в малейшей степени не хочу помешать защите при таком серьезном обвинении; так что если она усматривает препятствия в обычном, тривиальном слове…

— Милорды, — перебил сэр Импи, — если ученый генеральный атторней считает слово «убийство» тривиальным, интересно было бы узнать, каким словам он придает более важное значение.

— Ученый генеральный атторней согласился заменить это слово, — примиряюще заметил главный судья и кивнул сэру Вигмору, чтобы тот продолжал.

Добившись своей цели и лишив вопрос генерального атторнея первоначальной силы, сэр Импи удовлетворенно сел, а сэр Вигмор повторил свой вопрос свидетелю:

— Когда вы впервые сообщили о письме, доставленном капитану Каткарту в день трагического происшествия?

— Впервые я рассказал об этом мистеру Мерблесу около трех недель тому назад.

— Мистер Мерблес, кажется, адвокат обвиняемого?

— Да, сэр.

— А как же вышло, — угрожающе осведомился сэр Вигмор, насаживая пенсне на свой довольно-таки выдающийся нос и посверкивая стеклами, — что ни на дознании, ни на предварительных слушаниях вы не упоминали это письмо?

— Меня не спрашивали о нем, сэр.

— А что вас вдруг заставило идти я рассказывать о нем мистеру Мерблесу?

— Он спросил меня, сэр.

— Ах, он спросил вас; и вы очень кстати вспомнили, когда вам намекнули?

— Нет, сэр. Я все время о нем помнил. Разве что не придавал этому особого значения, сэр.

— Ах, вы все время о нем помнили, хотя и не придавали ему особого значения. Так вот я настаиваю, что вы ничего не помнили, пока вам не намекнул на это мистер Мерблес.

— Мистер Мерблес ни на что не намекал, сэр. Он просто спросил меня, были ли с этой почтой доставлены другие письма, и тогда я вспомнил.

— Вот именно. Когда вам намекнули, вы вспомнили, а отнюдь не раньше этого.

— Нет, сэр. Если бы меня спросили раньше, я бы вспомнил и упомянул о нем раньше, а поскольку меня не спрашивали, я не придавал этому значения, сэр.

— Вы не придали значения тому, что человек за несколько часов до… до своей смерти получил письмо?

— Да, сэр. Я думал, если это важно, об этом спросила бы полиция, сэр.

— Послушайте, Джеймс Флеминг, значит, вам никогда бы не пришло в голову, что за несколько часов до смерти капитаном Каткартом было получено письмо, если бы вам на это не намекнула защита?

Свидетель, окончательно сбитый с толку вопросом, содержащим отрицание, промямлил что-то неразборчивое, а сэр Вигмор торжествующе окинул взглядом собравшихся, словно говоря: «Вы же видите, как он юлит», после чего продолжил:

— Полагаю, вам также не пришло в голову сказать полиции о письмах в почтовой сумке?

— Нет, сэр.

— Почему?

— Я считал, что это не мое дело, сэр.

— А вообще вы задумывались над этим?

— Нет, сэр.

— А вообще вы когда-нибудь думаете?

— Нет, сэр… то есть да, сэр.

— Тогда, пожалуйста, задумайтесь над тем, что вы сейчас говорите.

— Да, сэр.

— Вы утверждаете, что вынесли из дома все эти важные письма без согласования и не ставя в известность полицию?

— Я выполнял распоряжения, сэр.

— Чьи распоряжения?

— Распоряжения его светлости, сэр.

— Ах, распоряжения его светлости. И когда оно было вам дано?

— Выносить сумку с почтой по утрам входит в мои обязанности, сэр.

— И вам не пришло в голову, что в сложившихся обстоятельствах гораздо важнее поставить в известность полицию, чем выполнить свои обязанности?

— Нет, сэр.

Сэр Вигмор опустился в кресло с брезгливым видом, и свидетель снова перешел в руки сэра Импи.

— Не посещала ли вас мысль об этом письме, полученном капитаном Каткартом, в промежутке между днем его смерти и моментом, когда о нем с вами заговорил мистер Мерблес?

— Ну, так сказать, посещала, сэр.

— Когда именно?

— Перед судом, сэр.

— Почему же вы не упомянули о нем на суде?

— Джентльмен сказал, что я должен придерживаться сути вопроса в своих ответах и не говорить лишнего, сэр.

— Что это был за джентльмен, которому нельзя было возразить?

— Королевский адвокат, сэр.

— Благодарю вас, — вежливо промолвил сэр Импи и, сев, наклонился что-то сообщить мистеру Глиббери, явно юмористического свойства.

Обсуждение истории с письмом было продолжено и при допросе достопочтенного Фредди. Сэр Вигмор Ринчинг сделал особый акцент на показаниях этого свидетеля относительно того, что покойный в среду вечером был отменно здоров и пребывал в отличнейшем расположении духа, обсуждая предстоящую свадьбу. «Знаете, он казался особенно оживленным, просто в ударе», — заключил достопочтенный Фредди.

— Просто что? — переспросил главный судья.

— В ударе, милорд, — повторил сэр Вигмор, подобострастно кланяясь.

— Сомневаюсь, чтобы это выражение входило в нормативную лексику, — заметил его светлость, занося высказывание в свои бумаги со скрупулезной методичностью, — но, как я полагаю, оно означает «хорошее настроение».

Когда к достопочтенному Фредди обратились за подтверждением, он заявил, что имел в виду нечто большее, чем просто хорошее настроение, «знаете, большую приподнятость духа и веселость».

— Можем ли мы понять это так, что он был чрезвычайно оживлен? — высказал предположение советник.

— Понимайте как хотите, — пробормотал свидетель и добавил уже более бодро: — Что хотите, то купите.

— Покойный был чрезвычайно оживлен и весел, перед тем как лечь, — нахмурившись, произнес сэр Вигмор, — ожидая в ближайшем будущем своей свадьбы. Такое описание соответствует его состоянию?

Достопочтенный Фредди кивнул. Сэр Импи не стал расспрашивать свидетеля о ссоре и сразу приступил к делу.

— Что вы можете сказать о письмах, доставленных вечером?

— Я получил письмо от своей тети. Кажется, несколько писем было адресовано полковнику и одно — Каткарту.

— Капитан Каткарт прочел его при вас?

— Нет, в этом я совершенно уверен. Видите ли, я вскрыл свое и заметил, как он запихивает свое в карман, и тогда я подумал…

— Не важно, что вы подумали, — оборвал его сэр Импи. — Что было дальше?

— Я сказал: «Прошу прощения, вы не возражаете?» А он ответил: «Пожалуйста-пожалуйста». Но свое письмо он не стал читать, и я еще подумал…

— Мы в этом не нуждаемся, — произнес судья.

— Но именно поэтому я так уверен, что он не открывал его, — уязвленно заметил достопочтенный Фредди. — Понимаете, я сказал себе: «Ну и скрытный же парень», поэтому-то я и запомнил это.

Сэр Вигмор, вскочивший при этом заявлении, закрыл рот и снова опустился в кресло.

— Благодарю, мистер Арбатнот, — улыбнулся сэр Импи.

Полковник и миссис Марчбэнки сообщили о слышанных ими передвижениях по дому в половине двенадцатого, заявили, что никакого выстрела не слышали, и не были подвергнуты перекрестному допросу.

Мистер Петигру-Робинсон живо обрисовал сцену ссоры и решительно подтвердил, что ни с чем не мог спутать скрип двери в спальню герцога.

— Вскоре после трех нас разбудил мистер Арбатнот, — продолжил свидетель, — мы спустились вниз и застали обвиняемого и мистера Арбатнота моющими лицо покойного. Я указал им, что их действия необдуманны, так как они могут уничтожить ценные для полиции улики, но они проигнорировали мои слова. Вокруг двери виднелось множество отпечатков ног, которые я хотел осмотреть, так как по моей теории…

— Милорды! — воскликнул сэр Импи. — Не можем же мы выслушивать теории свидетелей!

— Безусловно, нет! — подтвердил главный судья. — Прошу вас отвечать на вопросы и не добавлять ничего лично от себя.

— Конечно-конечно, — согласился мистер Петигру-Робинсон. — Я не имел в виду, что что-то было противозаконно, просто я подумал…

— Не важно, что вы подумали. Слушайте меня, пожалуйста. В каком положении находился труп, когда вы его увидели?

— Он лежал на спине, а Денвер и Арбатнот мыли ему лицо. Судя по всему, его перевернули, потому что…

— Сэр Вигмор, — снова перебил судья, — вы должны руководить своим свидетелем.