Геннадий Абрамов - Ни за грош Страница 14

3

В редких лиловатых сумерках на берег озера вышла старуха.

В руках у нее был тугой плотный узел.

Посмотрев внимательно окрест, она обломила березовый сук, оборвала с него ветки, деловито постучала им оземь, примеряя по руке, и медленно двинулась вокруг озера, всматриваясь в прибрежные кусты.

Обошла дважды.

Постояла, вслушиваясь.

Потом села на облюбованный пень и стала стягивать резиновые сапожки. Сдернув чулки, встала, спустила верхнюю юбку и, застегнув наглухо телогрейку, поправив платок, бесстрашно вошла в воду.

Ее белая нижняя юбка пузырилась и надувалась шатром.

Она неторопливо продвигалась вдоль берега, по пояс в воде, щупая палкой дно. Время от времени нагибалась, отворачивая голову, шарила рукой и доставала и отбрасывала корягу. Она прочесывала дно с завидной методичностью.

Не проронив ни звука, прошла в огиб более половины озера, пока не замерзла.

Вышла и поковыляла к месту, где оставила одежду.

Развязав узел, вынула сухую смену. Не спеша переоделась. Натянула детские сапожки, собрала мокрое и, опираясь о палку, с той же спокойной уверенностью зашагала в свою деревню.

С водонапорной башни за нею в бинокль наблюдал Михалыч.

4

— Здорово. Ты один?

— Ннн-нет.

— Без звонка, извини. Прищучили нас. Отец дома?

— Нн-ет.

Они прошли в комнату.

— О, привет, — поздоровался Севка. — Давненько не виделись.

В кресле под торшером сидела Катя.

Иван психанул:

— Гони ее к черту!

— Ванечка. Не заставляй меня думать, что ты в меня безнадежно влюблен.

— Много чести.

— Ишь ты какой.

— Не понимаешь, что ли? Дай мужикам потолковать.

— Красиво, ничего не скажешь. Явились без приглашения и меня же выставляют за дверь.

— Ккк-атя!

— Ничего, Яшенька, я на тебя не в обиде, — она решительно поднялась, бросила в сумку сигареты, посмотрелась в зеркало. — Друзья у тебя, прости меня, Яшенька, хамы.

И гордо удалилась, оставив после себя запах духов «Клима».

— Стерва, — сказал Иван.

— Нн-нет.

— И чего ты с ней в цацки играешь, Яков Михайлович?

— Она чч-чч-чудная.

— И тебя, значит, обаловали. Ну, бабы!

— Ладно, — сказал Севка. — Ты знаешь, что Бец у них?

Яшка кивнул.

— Откуда?

— Нн-не пп-позвонил.

— Он обещал? — удивился Иван. — Обещал тебе позвонить? Если не позвонит, значит, там?

Яшка снова кивнул.

— Фу-ты, — выдохнул Иван. — Думал — она стучит.

— Она тт-тоже зз-знает.

— Ну, ты даешь, — расстроился Севка. — За фигом? На всю Москву разнесет.

— Нн-нет.

— Че делать-то? — Иван плюхнулся в кресло. — И мы сошлись, как три рубля на водку, и разошлись, как водка на троих?

— В натуре, Яш. Ты у нас теперь политбюро. — Иван напел:

— Лечь бы на дно, как подводная лодка, и позывные не передавать.

— Сс-стт-рашно?

— Да ну. Вляпались по дурости. Обидно.

— Ты говори, что делать, А мы подумаем.

— Нн-айти тт-того, кк-то убил.

— Нам?

— А что? — подпрыгнул Иван. — И обменять на Андрюху. Как Интерпол!

— Годится, Яш. Мы запросто. А как? Знаешь?

— Нн-нет.

— Ну вот. Моссовет нашелся.

— Сс-стто-рож зз-знает.

— Бородатый такой? На кладбище сшивался?

Яшка кивнул.

— А может, он и прибил?

— Пп-п-правильно.

— Ух, тряханем! Где он? Адрес есть?

— Вв-вот, — Яшка протянул листок, сложенный вчетверо. — Кк-катя нн-н-нарисовала.

Иван присвистнул.

— Ну, братцы, я вам доложу. Катька в деле? Я уже ничего не понимаю.

— Разберемся, — сказал Севка. — Поехали.

— Па-па-пп-озвоните.

— Ладно.

— Обб-б-язательно.

— Не волнуйся, звякнем. Куда мы теперь без тебя?

— Пропадем, — улыбнулся Иван, приобняв Яшку. — А башня у тебя с секретом. Генштаб ты наш.

— Помчали.

— Нн-ни пп-п-пуха…

— К черту!

5

— Валентин Сергеич? Здравствуйте, Кручинин… Нет, не очень… Агафонова и Притулы… Когда?.. Хорошо…

Надеюсь… Пустяки… В сомненье, говорят, воздержись, однако в данном случае не на пользу… Нет… Совершенно верно… Речь идет о главной улике… Там старуха Тужилина бродит по дну озера, как русалка… Полагаю, орудие убийства… Вы правы, да, именно о водолазе я и хотел посоветоваться… Трудно сказать… Конечно, хорошо бы ее опередить. А с другой стороны, мало ли что взбредет в голову старой женщине?.. Верующая, настроена мистически, испугана… Конечно. Навел справки…

Хопров Павел Никодимыч. Болен, постельный режим…

Да, ветеран войны, человек уважаемый. Но что любопытно — слег именно девятого, во вторник… Не исключено… Непременно… Думаю, в последнюю очередь… Да, и поэтому тоже. Прикован к постели… За Тужилиной?

Присматриваем. Вместе со сторожем, кстати… Вы думаете?.. Дорогое удовольствие — водолаз… Нет, если разрешите, я Гребцова подержу… Совершенно верно. Пусть попрыгают, а мы им сядем на хвост… Хорошо… Понял…

Зайду.

6

Он шел размеренно, прогулочным шагом, заложив руки за спину, любуясь цветом опадающих листьев, игрой света в лесу, провалами глубокого холодного неба.

— Извините, уважаемый.

Иван и Севка, перегородив мотоциклами тропу, сидели бок о бок на угреватом замшелом пне, явно поджидая его.

— Что вам? — спросил Изместьев.

И не узнал своего голоса. Резкий, дикий, первородный страх прострелил позвоночный столб, и вспыхнула, разбегаясь по телу, унизительная липкая дрожь.

— Как вас по батюшке?

— Алексей Лукич.

— А мы — Алеша Попович и Добрыня Серпухович.

— Эстетика повторов, — горько усмехнулся Изместьев. — Очень приятно.

— Не бойтесь — мы не грабители.

— А кто же?

— Голос совести, — сказал Иван, уступая Изместьеву место на пне. Прошу. Покалякаем.

— Спасибо. Если позволите, я постою.

— Дельце у нас к вам деликатное, — сказал Севка. — Агафона с Притулой еще не забыли?

— Простите?

— Те двое, которых вы уложили.

— Еще хоронить приезжали.

— О, — покачал головой Изместьев, — неуловимые мстители… Вы не по адресу, молодые люди. Я всего лишь случайный и не очень важный свидетель, и все, что мог сказать по этому поводу, сообщил следователю.

— В курсе, — Иван жикнул «молнией» под коленом, вытянул из накладного кармана металлическую цепочку и выразительно намотал ее на кулак. Обойдемся без суда и следствия.

— Как во времена императора Джугашвили.

Севка приблизился к Изместьеву и прихватил его за ремень.

— Не стоит упрямиться, уважаемый. И хитрить с нами — не стоит. Не советую.

— Секундочку, — отпрянул Изместьев. — Не понимаю. Что происходит?

— Илью нашего, Муромца, взяли.

— Сами, лентяи, найти не могут, вот и припаяют первому встречному.

— У них же статистика. Он, не он — один хрен.

— Погодите, погодите, — взволнованно произнес Изместьев. — Если я правильно понял… Кручинин арестовал вашего товарища? И предъявил ему обвинение?

— Ну.

— Это правда?

— Послушайте, как вас там…

— Алексей Лукич.

— Вы лично нас не интересуете. Своих дел по горло. Но так случилось, что на узкой дорожке нам не разойтись.

— Ломать ребра не хотелось бы. Но…

— Сломаем, — сказал Иван. — Сегодня я с большой охотою распоряжусь своей субботою.

— Уважим, — подтвердил Севка.

Изместьев напряженно думал. Он не сомневался: угроза нешуточная. Парни дерзкие, решительные, уверовавшие в свою силу, и, если на самом деле все так и обстоит, как они говорят, если Кручинин заключил под стражу их дружка, ждать можно самого худшего… Что они хотят, зачем явились к нему, догадаться нетрудно…

Но как это сделать? Как?

— Стало быть, ваша цель, молодые люди, вовсе не в том, чтобы набить мне морду ни за что ни про что?

Или сломать парочку ребер? Правильно? Я в верном направлении думаю? Ваша цель — найти с моей помощью настоящего убийцу?.. И потом сообщить куда следует?.. Или?.. Вы хотите сами сдать его?.. А может быть, сразу и обменять на вашего товарища?

— И поскорее.

— Прекрасно, — рассмеялся Изместьев. — Но как вы это себе представляете? Конкретно — как? Допустим, вы его нашли. А дальше? Привезли на Петровку?

Вот он, милостивые господа, судите, мы его нашли и обезвредили, а вы нам за это верните друга — так, что ли?

— Не ваше дело.

— Смешно. И наивно. Неужели вы всерьез полагаете, что все так просто?.. Нет, я понимаю ваши затруднения и хотел бы вам помочь. Но подумайте. Кто он?

Где находится? Отдаст ли себя в ваши руки? По силам ли вам? Сознается или нет? И если сознается вам — не откажется ли там, у Кручинина? Как вы его доставите — связанным на мотоцикле? Как объясните свои действия? И не кажется ли вам, что задуманная операция скорее вызовет недоверие к вам, чем к преступнику?