Сергей Зверев - Подземный конвейер Страница 15

Антон призывно поднял руку.

– Чего надо? – Из кабины по пояс высунулся мужик, сверкая до невозможности засаленной майкой.

– Слышь, земляк, мост этот давно открыли?

– Давно. – Мужик охотно закивал. – Уж с месяц как.

– А на доделки какие-нибудь его не закрывали?

– А чего его закрывать? Говорят, комиссия этот мост приняла еще два месяца назад, а потом по полосам что-то переделывали, машины косяками стояли. Тут такие пробки были, что тебе твоя Москва!..

Антон кивнул, помахал рукой и пошел по грейдеру в сторону железной дороги. Итак, мост был открыт все это время, даже два месяца назад, хотя и не полностью. Генерал Хрусталев должен был это знать, коль скоро у него тут важный объект, на который он все время ездит.

Следователь не мог не подумать об этом. Но у Антона, в связи со спецификой его работы и положения, не было возможности ознакомиться с материалами следствия. Можно, конечно, потребовать предоставить их, но это все не так просто. Кто-то должен будет подойти к следователю и взять дело, чтобы скопировать часть документов.

Что подумает следователь? Ничего, если дело потребует его непосредственный начальник. А вот чем выше должность, тем больше шансов, что такой руководитель может быть связан с преступниками, что его купили. Рядовые работники никому не нужны, они ничего не решают. Это делают их начальники.

Антон достал планшетник и вывел на экран схему места преступления – единственный доступный ему документ. Он был извлечен из недр ГИБДД и отправлен Копаеву по электронной почте.

Итак, машина Хрусталева свернула с трассы М7 на грейдер и двинулась в сторону железнодорожного переезда. Грейдер пыльный, щебень крупный. За время эксплуатации этой дороги тут образовалось много ям и других неровностей. Значит, быстро не поедешь.

Почему он свернул? Если так поступил водитель Хрусталева, значит, то же самое должны были сделать и другие шоферы. А скорость движения тут резко падает. Выходит, машины должны были тянуться гуськом на протяжении почти километра. Почему такого не случилось и машина Хрусталева была одна?

Напрашивается один ответ. На трассе был установлен знак объезда. Там стоял человек в форме ДПС, который завернул сюда машину генерала. А потом знак и человека быстро убрали.

И снова вопрос… Антон остановился в том месте, где все произошло. Вот следы масла, вытекшего из двигателя, копоти и колес погрузчика, который увозил разбитую машину. Так какой был вопрос? Ах, да. Почему Хрусталев остался жив? Раз все было столь четко организовано, водитель убит на месте, то ничто не мешало преступникам завершить дело. Не водитель же был их целью! Почему они не убедились в том, что жертва мертва?

Самый первый ответ, который приходил в голову Копаеву, был таким: появились фары другой машины, может, не одной. Только это могло спугнуть преступников. Не бойню же устраивать. А вдруг это была охрана генерала или полиция? Вот убийцы и не решились рисковать. Вопросы, вопросы, вопросы! Лишь ответы на них могут приоткрыть завесу тайны.

Получалось, что преступники просто не успели убрать знак объезда, и сюда ринулись машины с трассы. Стало быть, о времени поездки и генерала Хрусталева преступники были осведомлены прекрасно. О его маршруте тоже. Наверное, он их устраивал. Кто-то не хотел, чтобы Хрусталев приехал к месту назначения именно в этот день.

«Нет, это уже домыслы, – решил Антон. – Натяжки! Хотя… Хрусталев что-то такое узнал и рванул на завод, а его туда пускать не хотели. Чушь, он же не в военной разведке работал и не во внешней, а всего лишь в управлении специального строительства Министерства обороны. Да, это специфическая организация, но она все равно остается строительной, просто сугубо ведомственной. Там занято множество вольнонаемных гражданских специалистов. Тупик!..

Итак, если машина находилась вот здесь, то стрелять в нее могли только справа, потому что слева ни деревьев, ни укрытия, а лишь голый склон. Значит, вон из того овражка, прямо с бровки. Или вот из-за этого старого толстого дуба. Очередями по кабине. Водитель слева, но его убили сразу. Генерал… а кстати, где он привык ездить? Сзади или спереди. Машина у него была просторная. Вполне комфортно ехать и сзади. Тем более поздний вечер, можно вздремнуть».

Антон обошел возможные места расположения стрелков. Гильзы, конечно, собрали оперативники, облазившие тут все вдоль и поперек. Они и следы все затоптали. На противоположном склоне пули искать бесполезно, они ушли глубоко в землю. А вот как далеко оперативники проследили пути отхода стрелков? И была ли тут служебная собака? Антон снова достал блокнот и записал двенадцатый по счету вопрос, который хотел бы задать следователю.

Прежде чем спуститься в овражек, Копаев бросил взгляд на дорогу и замер. В его сторону по грейдеру аккуратно пробирался белый «понтиак». Высокая машина с жесткой подвеской нелепо подскакивала и переваливалась на выбоинах. Антон замер за дубом, решив подождать и посмотреть, что это за фрукт и куда он направляется.

Честно говоря, он не представлял, как тут можно ездить на «понтиаке». На «уазике», на «Ниве» – сколько угодно. Такие машины прекрасно подходят для этих мест. Тут и дороги соответствующие, и доходы населения.

«Понтиак» сполз со щебенки и боком примостился у деревьев. Открылась дверь, и из машины выбрался Олег Хрусталев собственной персоной. Он достал из нагрудного кармана блокнот, авторучку, почесал ею в затылке и принялся что-то быстро-быстро писать, поглядывая на дорогу и окрестности.

Строчит репортаж? Восстанавливает события по известной ему информации.

Антон снял с ремня приемник и с неудовольствием уставился на экран. Красная точка, которая соответствовала маячку Хрусталева, оттуда исчезла. Жучок отлепился от ремня генеральского сына и упал. А потом его кто-нибудь раздавил. Или он угодил в воду.

«Теперь придется гадать, куда и зачем он поедет. Но сюда этот парень прибыл точно из своей редакции. Значит, в Министерство обороны он не ездил, но это ничего не значит. Олег вполне мог пообщаться и по телефону.

Ладно, здесь все равно уже делать нечего», – решил Антон, дождался момента, когда Хрусталев повернется к нему спиной, и вышел из-за дерева.

Изображая деловой шаг, делая вид, что идет он давно и издалека, Антон направился по краю грейдера к шоссе. Журналист повернулся и на миг замер, уставившись на парня, невесть откуда взявшегося на дороге. Он проводил Антона взглядом, а потом долго смотрел в его сторону. Копаев не столько почувствовал это, сколько узнал, трижды обернувшись.

Профессор Тихомиров очень помог Владику Тертишному, который не смог бы составить грамотную программу исследований. Ему пришлось снова браться за книги и углубляться в дебри существующих концепций техногенного загрязнения территории, динамики селитебных ландшафтов, физико-химических свойств почвогрунтов, механизма антропогенной нагрузки на природные ландшафты.

Чем больше Владик вгрызался в науку, которую в институте изучал вскользь, самым краем, тем интереснее ему казалась его задача, начатое исследование. Да и старик-профессор, кажется, тоже не на шутку увлекся идеей своего ученика. Он обещал подобрать для него необходимые материалы по этой территории, кое-какие данные, диссертации по аналогичным темам, карты, таблицы загрязнений, результаты метеорологических наблюдений по данному району за несколько лет.

Теперь все проблемы казались Владику разрешимыми, будущее виделось в розовом и голубом цветах. Тертишного огорчало лишь одно – у него не хватало рук для того, чтобы все успеть.

О том, что в селе Проводино есть не просто школа, а именно средняя, одиннадцатилетняя, Тертишный узнал случайно. Так уж получилось, что он заблудился и вышел к автобусной остановке в этом селе совсем с другой стороны. Уставший, пыльный, с грязными потеками пота на лице, Владик стоял перед зданием школы и тупо пялился на табличку. Так вот чего ему не хватало, вот в чем его счастье!

Владик взбежал на три широкие ступени и толкнул стеклянные двери. Вестибюль встретил его прохладой и давно забытыми запахами, которые витают в любой школе, расположенной в какой угодно части страны. Может, в них существует своеобразная аура, которая создает и настроение, и запахи, и звуки. Или же это приглушенная тоска по детству. Оно от нас постепенно уходит, а когда-то мы сами с восторгом убегали из него во взрослую жизнь.

Обычно в школах административные помещения располагаются на втором этаже. Владик быстрым шагом преодолел два лестничных пролета и закрутил головой по сторонам. Блестели свежевыкрашенные полы коридора, сияли стекла окон. Одинаковые таблички на дверях были выровнены так же тщательно, как кровати в солдатской казарме.

Неожиданно стукнула дверь. Под высокими потолками эхом отдались шаги. Владик обернулся и увидел, что к нему по коридору идет сухощавая женщина, прямая, как школьная указка. Было сразу видно, что это здешняя училка. Что-то неуловимое делает женщин этой профессии похожими друг на друга. Они могут быть разного возраста и комплекции, одеваться бедненько или же дорого и со вкусом, но все равно остаются училками в самом хорошем смысле этого слова.