Владимир Колычев - На прикладе насечки, на сердце рубцы Страница 2

– Ничего, мы еще на свадьбе твоей плясать будем! – накладывая повязку, попытался приободрить друга Степан.

– Какая свадьба? Дашка – моя жена… Другой не будет, – закрывая глаза, пробормотал Игорь.

– Так я же на вашей свадьбе не гулял. Приедете ко мне, поляну накроем, до утра танцевать будем!

– Кажись, я свое уже отплясал…

– Ты давай нюни не распускай. Какой-то осколочек, тьфу.

– Вот и я говорю, тьфу. Плюнула на меня смерть… Помру я, Степа…

– Прекращай. И молчи. Я прошу тебя, молчи.

Но Игорь не унимался. Глаза закрыты, губы еле шевелятся, а в утробе бронетранспортера шумно, гулко, и Степану приходилось напрягать слух, чтобы слышать своего друга.

– Степа, ты это, к Дашке моей съезди. Скажи, как я умер. Как воевал… И это вот передай…

Игорь сунул руку под бронежилет, долго искал там что-то, но вот наконец нашел и протянул Степану небольшой брезентовый сверток.

– Что это?

– Любопытный ты… Раскроешь, наверное?

– А если обыскивать будут?

– Это вряд ли. Но ты прав, нужно знать… Пачка там, Степан, десять зеленых штук…

– Деньги?!

– Ну да… Дембельский аккорд помнишь?

– Как такое забыть?

Для кого-то дембельский аккорд – это склад побелить, крышу над казармой починить, еще что-нибудь в этом роде. А Степан с Игорем штурмовали Бамут. Авиация, танки, боевые машины, масштабное наступление… Жарко было, по самому лезвию ножа они ходили, но ничего, выжили. И Бамут пал. Чеченцы, правда, смогли выйти из окружения. Но не все. Кого-то туман и сумерки спасли, а кое-кто благодаря им заблудился. Таким вот заплутавшим боевикам не повезло: вышли они прямиком на секрет, в котором находились Степан с Игорем. Короткий бой, три трупа… Чеченцы оказались непростыми – они уносили с собой полевую кассу, что-то около двухсот тысяч долларов.

Степан своими глазами видел эти деньги. Сам лично раскрывал брезентовую сумку, битком набитую стодолларовыми купюрами в банковских упаковках. Глаза разбегались – столько денег, но себе он ничего не взял. Игорь, правда, слабину дал. Давай, говорит, себе все заберем, все равно ведь никто не узнает. Пополам разделим, деньги домой увезем. Но Степан отказался от соблазна и другу соблазниться деньгами не позволил. Валюту сдали в штаб, а через две недели его величество дембель пришел.

– Так ты что, стащил пачку?

– Ну, одну всего… А что? Зря мы, что ли, здесь кровь проливали?

– Да, но на этих деньгах кровь…

– Ты мне сейчас будешь об этом рассказывать?.. Мне жить совсем чуть-чуть осталось. Пусть Дашка хоть какую-то компенсацию получит… Или я не прав?

– Или прав… Все как надо сделаю, брат, – заверил друга Степан.

Действительно, нашел время мораль читать… Возможно, те деньги, что достались им в бою, кто-то из штабных себе присвоил. Может, не государству они достались, а толстозадому какому-нибудь. И той крысе плевать, чьей кровью полита эта зелень… А Даше вообще все равно, откуда они взялись. Она так далеко от войны, что ей ничего не понять. Да и не нужно понимать. Пусть просто живет. И ждет, когда мужа выпишут из госпиталя…

– Только ты не думай, я тебя не хороню, – забрав деньги, сказал Степан. – Просто в госпитале твой трофей может пропасть… Все будет хорошо, брат. Я тебя до самого госпиталя провожу, а потом к Дашке твоей поеду, деньги ей отвезу, скажу, где тебя искать… А потом вы ко мне в Денесино приедете, пиво на пляже пить будем. Солнце жаркое, камни горячие, а пиво холодное…

Он фантазировал, а Игорь слушал его и мечтательно улыбался с закрытыми глазами. И не сразу до Степана дошло, что это улыбка уже неживого человека…

Глава 2

Вместо легкой дымки над гладью моря – тягучий смог над шумными улицами, вместо загорелых, разомлевших на солнце девушек в купальниках – бледные, нервные женщины, измученные подземельями метро… Москва, шумный мегаполис, жара, душный воздух, запах расплавленного асфальта. Не сюда стремился Степан, но, увы, у судьбы-злодейки свои виды на жизнь. Нет больше Игоря, но есть обязанность перед ним.

«Груз двести» уже в пути, телеграмма о гибели рядового Демьянова – в военкомате. И хорошо, если трагическая весть уже дошла до его родных… Хотя что уж тут может быть хорошего? Разве что не своими устами придется сообщать о смерти друга…

Даша жила на окраине Москвы, в блочной пятиэтажке. Степану очень понравился двор – высокие раскидистые липы между домами создавали сплошной тенистый сумрак; прохлада, свежий воздух. И за широкими стволами мелькают бегающие дети, они смеются и дурачатся, а их мамаши важно прохаживаются с колясками. Мужчина в пузырящихся на коленях трениках выгуливает собаку, она хоть и бойцовской породы, но Степану совсем не страшно. Не прячутся в кустах и за деревьями чеченские боевики, а значит, дышать можно свободно, полной грудью… Жаль, что нет рядом с ним Игоря. Жаль, что не дожил он до светлого часа.

Нет Игоря, и не радуют Степана боевые награды, что украшают грудь. Они лишь усугубляют его вину перед парнем. Какой же ты герой, если друга не смог уберечь?.. Молодые симпатичные мамы с колясками заметили его, проводили откровенно заинтересованными взглядами. Понравился им солдатик. Голубой берет, тельняшка, орден, медаль. Хоть и молодой, но внешность мужественная. Может, и не очень высокий, зато плечи широкие, и лицо приятное… Девчонки любят таких военных, красивых, здоровенных. Но Степану сейчас все равно. Он думал о том, как будет объясняться с Дашей, выслушивать ее упреки. Главное, молчать, не оправдываться…

Дверь ему открыла сама Даша. Игорь не раз показывал ему фотографию своей жены, и Степан не мог ее не узнать.

На снимке девушка выглядела эффектно. Прямые гладкие волосы цвета зрелой пшеницы, аккуратно подрезанные у плеч, красивый овал лица, чистая матовая кожа, большие выразительные глаза с поволокой, изящный носик, красиво очерченный рот, сочные губы… А сейчас у Даши волосы были растрепаны, щеки нежные, но почему-то красные, как будто от сильного переживания. И коньячный перегар угадывается без труда… Но все равно, она очень красивая и обаятельная.

Может, она с горя пьет. И лицо пятнами пошло, потому что страдает она, оплакивая погибшего мужа. Только почему глаза смеются? И не от слез они красные, от чего-то другого…

Ноги ее остались по ту сторону порога, а дверь девушка открыла широко. И если бы свободной рукой не схватилась за косяк, вывалилась бы прямо в объятия Степана. Но Даша удержалась. Зато из разреза ее небрежно запахнутого халата вывалилась грудь. Степан поторопился отвести взгляд.

– Тебе чего, солдатик? – весело и даже разнуз-данно спросила девушка.

В квартире громко играла музыка, мажорно-бу-доражащая, очень далекая от траурной… Степан узнал девушку, но все-таки пронеслась мысль, что он ошибся адресом.

– Ты Даша? – раздосадованно, а оттого грубовато спросил Степан.

– Ох, какие мы грозные!.. Ну, Даша!

Из сумрака квартиры к ней подошел атлетического сложения парень в майке-борцовке. Бритая голова, массивный лоб, маленькие, коварно смеющиеся глазки, тонкие, пренебрежительно скривленные губы. Золотая цепь на могучей шее, мощные дельтовидные мышцы, накачанные бицепсы.

– Ну, кому-то Даша, – обняв девушку за талию, хмыкнул атлет. – А тебе, морячок, не Даша…

– Почему морячок? – недовольно поморщилась Даша, пытаясь оттолкнуть парня локтем.

– Грудь его в медалях, ленты в якорях, гы-гы, – оскалился он.

– У тебя муж воевал, а ты! – глядя на Дашу, презрительно скривил губы Степан.

– Муж?! Так ты что, Игоря знаешь?

Она двинула парня локтем в живот, но тому хоть бы хны. Липнет к ней, как банный лист.

– Знаю. От него я.

– Вась, может, уберешься, а? Достал!

Психанув, Даша развернулась к атлету лицом, с натугой уперлась руками ему в грудь. На этот раз ей удалось оттолкнуть парня.

Вася скрылся в комнате, а Даша, поежившись от колючего взгляда Степана, рукой свела на груди лацканы халата. И взгляд потупила, но, как показалось Степану, сделала это больше для виду, чем со стыда.

– Ты это, не так все понял…

– Да мне и не нужно ничего понимать, – покачал головой Степан.

– Ну, вдруг Игорю скажешь, он не так поймет…

– Он и так все видит. Все понимает.

– Что он видит? – вскинулась Даша. – Ну, подумаешь, друзья зашли!.. Пойдем, посмотришь, что нормально все…

Она схватила Степана за руку, чуть ли не силой затащила его в квартиру. Темная тесная прихожая, справа закрытая дверь с пластмассовым писающим мальчиком, прямо проход на кухню, слева – одна-единственная комната, где был накрыт стол. Два крепких парня на диване, на коленях у них две размалеванные девки в коротких юбках.

– Видишь, два на два, а я здесь лишняя, – оправдываясь, сказала Даша.

– Ну, какая же ты лишняя! Для тебя всегда место найдется! – хохотнул Вася, косо посматривая на Степана.

И будто ему в отместку с его колен спорхнула чернобровая девушка с томными светло-карими глазами. Она была пьяна, поэтому покачнулась, приблизившись к Степану.