Кирилл Казанцев - Ненасытные Страница 20

– Позвольте вопрос, товарищ полковник? Он, казалось бы, не относится к делу, но нам хотелось бы выслушать ваше мнение. В чей дом забрался позапрошлой ночью специалист по сейфам Тимошевич? Я вам напомню – дело было в Луговом, в так называемой «Долине нищих». Тимошевича потом убили. Мы все внимание, Георгий Николаевич.

– Я не знаю, черт вас подери… Эй, что вы делаете? – Полковник выгнулся дугой, когда почувствовал, как что-то острое врезается в живот.

– Потерпите, господин полковник. Проводится операция по пересадке органов власти…

– Ты же не собираешься его на самом деле резать? – глухо прошептала Ксюша. – А то мне не нравится твой настрой, дорогой. Ты очень разозлен.

– Не волнуйся, – отозвался Никита. – Я хороший психолог.

– Психованный ты какой-то психолог…

– Я не знаю… – взвыл и задергался полковник. – Там несколько домов… Информация засекречена… Даже для меня…

– Вы нам смертельно надоели, Георгий Николаевич, – в сердцах сказал Никита. – Лично я не могу избавиться от ощущения, что играю в куличики в выгребной яме. Вы просто зло. Идеальное, ничем не испорченное зло. Таких, как вы, в этом мире быть не должно.

– Уничтожим из огнемета? – предложила Ксюша.

Никита вздохнул. И «испытуемый» притих, часто задышал.

– Можно подвергнуть аркебузированию, – продолжала Ксюша. – Куда мы спрятали наши аркебузы? Но в этом случае от клиента что-то останется. А нам бы хотелось, чтобы от него НИЧЕГО не осталось, верно?

– «Дьявольский ветер»? – задумался Никита.

– Прости, дорогой? – не поняла Ксюша.

– Англичане привязывали взбунтовавшихся сипаев к орудийным стволам и производили выстрел. Процедура носила название «Дьявольский ветер». Представь, как мило, если привязать этого кекса к жерлу орудия береговой батареи Тихоокеанского флота и жахнуть крупным калибром… Все в порядке, больной, не нервничайте. – Никита с брезгливостью склонился над потрясенным полицейским. – Полежите пару минут, мы проведем небольшое производственное совещание.

Двое «экзекуторов» отступили в тень. Погас глазок видеокамеры. Полковник напрягся, набухли вены, опухло и побагровело лицо. Но он не был Терминатором, чтобы разорвать сковавшие его путы. Филин обмяк, зловонный пот разъедал глаза. А где-то в темноте проводилась рабочая пятиминутка, шептались люди, о чем-то приглушенно спорили. В беседу вступил кто-то третий – у него был бархатистый размеренный голос, тембр которого Георгию Николаевичу явно не понравился, он заскулил, начал ерзать под натянутыми ремнями.

Мучители появились через несколько минут. Их физиономии продолжали украшать медицинские маски.

– Ну, как вы тут живы-здоровы, Георгий Николаевич? – учтиво осведомился Никита. – Выглядите немного утомленным.

– Да в порядке он, – фыркнула Ксюша.

– Придется выздоравливать в процессе, – продолжал Никита. – Сожалеем, но времени на амбулаторное лечение у вас нет. Фактически вы в порядке, вас не били, не пытали током. Небольшая вялость в членах и суставах. Плюс моральное истощение, которое мы подлечим. Вам предстоит нелегкое испытание, Георгий Николаевич. Сейчас только половина шестого вечера. Вы помните, что в 21:00 вы даете интервью местной службе новостей, в котором предстоит объясниться по поводу безответственной выходки господина Калмановича и его громкого самоубийства? За оставшиеся три часа вы должны подготовиться. С вашей формой все в порядке, она здесь. С вами поработает психолог. Сожалеем, но ввиду нехватки времени помимо вербального, скажем так, убеждения, ему придется применить медикаментозное вещество. Не надо дергаться, Георгий Николаевич. После этого вы приведете себя в порядок, сможете умыться в одном из смежных помещений. Машина с водителем будет готова в 20:45. Вас отвезут, не волнуйтесь…

Ровно в девять неприметная машина остановилась напротив телецентра. Она отъехала, на тротуаре осталась одинокая фигура в ладно сидящем полицейском мундире. В руке полковник Филин сжимал кожаную папку – она была пуста, но деловой вид придавала. Внешне Георгий Николаевич ничем не отличался от себя «обыкновенного», только губы были плотно сжаты, и выглядел бледнее обычного. Но, если присмотреться, очень странными были зрачки – мелкие неподвижные бусинки. Он неуверенно ступил на тротуар. Завизжали тормоза – идущий по первой полосе фургон чуть не снес его. Полицейская форма на пешеходе не позволила водителю высказать все, что он думает. Георгий Николаевич вышел из оцепенения, нахмурился, смерил оробевшего водителя пронзительным взглядом и зашагал через дорогу. Он твердо знал, куда идти и что делать. Филин чувствовал небольшую вялость в теле, но она не мешала работе. По зданию телецентра сновали люди – не у всех рабочий день был нормирован. Вещание на отдельных каналах шло круглосуточно. Он двигался четким шагом по вестибюлю. На него косились, кто-то – озадаченно. Сработал сотовый телефон в кармане. Он раздраженно поморщился, ответил на звонок.

– Господи, Георгий Николаевич, ну, слава богу, мы уж не знаем, что и думать… – облегченно выдохнул заместитель майор Забелин.

– Что случилось, Игорь Владимирович? – не понял Филин.

– Вы еще спрашиваете, товарищ полковник… – В голосе абонента звучали истерические нотки. – Восемь часов назад вас увезли на «Скорой» с острым пищевым отравлением – неизвестно куда, неизвестно кто… Ни в одной из больниц вас не было, а те медики, что приняли вызов, вернулись ни с чем. Трубку вы не снимаете, что прикажете думать? В городе проводятся экстренные мероприятия по вашему поиску, вся полиция на ногах. Это плохо выглядит, особенно в свете недавнего происшествия с Калмановичем…

– Отставить поиски, майор, – отрезал подполковник. – Вы в своем уме, что со мной может случиться? По моей просьбе эскулапы развернули машину и доставили меня в закрытую частную клинику на улице Красных Комиссаров. Промыли желудок, дали отдохнуть. Первый звоночек, майор. Как объяснил специалист, теперь не все продукты одинаково полезны. В общем, прекращайте паниковать, Игорь Владимирович, отзывайте людей, им больше нечем заняться в этом городе?

– Да уж, Георгий Николаевич, заставили вы людей понервничать… Вы уже дома? А то ваша супруга тут такой переполох устроила…

– Нахожусь в телецентре, – сухо отчитался полковник. – Несколько слов для местных новостей, и поеду домой.

– В телецентре? – заместитель заволновался. – Послушайте, товарищ полковник, может, не стоит этого делать? Ну, мало ли что…

– Будешь учить меня, майор? – оскорбился Филин. – Лучше делом займись!

После памятного инцидента и жестких чисток в руководстве по телецентру витало напряжение. Девятичасовые новости уже шли. Сотрудники канала были в курсе исчезновения начальника ГУВД. Запланированное интервью находилось под угрозой. Но появился хмурый подтянутый человек в полицейской форме, и сотрудники забегали. «Господи, нарисовался…» – облегченно вымолвил шеф-редактор, подавая витиеватые знаки ведущему. Три минуты, и все встало на места, гость уже был в студии.

– Мы рады приветствовать в нашей студии начальника городского управления внутренних дел Георгия Николаевича Филина, – преувеличенно бодро возвестил щеголеватый ведущий. Во взгляде читалась настороженность, он нервничал. – Надеюсь, вы развеете досужие домыслы, Георгий Николаевич. Как случилось, что человек, страдающий столь острым психическим расстройством, смог занять такую высокую должность в мэрии? Ведь все, что мы вчера услышали… Простите за отступление от формата, но это напоминало какой-то глупый розыгрыш.

– Вы правы. То, что случилось, это крайне возмутительно. – Полковник свел густые брови, он говорил отчетливо, внушительно, не глотая окончания слов. И при этом, не моргая, смотрел в камеру. – Вы позволите, я тоже отступлю от формата, принятого в официальных кругах, и скажу все, что думаю по этому поводу?

– Да, разумеется, Георгий Николаевич, – радушно предложил ведущий. – Нам очень интересно выслушать живое мнение.

– Спасибо. Повторюсь, я крайне возмущен. Главным образом тем, что господину Калмановичу не дали договорить. Ведь вся его проникновенная речь – правда от первого до последнего слова…

Люди в студии снова пребывали в шоке, не верили своим ушам. Страшно побледнел ведущий, хорошая мина при плохой игре никак не удавалась. Камеры работали, ответственное лицо, призванное внести ясность в «возмутительный» вопрос, продолжало вещать – с убедительным видом, размеренно и внятно. Если заткнуть уши, можно было бы подумать, что полковник Филин говорит о бескомпромиссной борьбе с преступниками, о впечатляющих успехах своего управления, о раскрытых грабежах, обезвреженных наркодилерах, о пойманных убийцах. В принципе, об этом он и говорил – об «успехах» управления. О том, что кривая раскрываемости тяжких преступлений соответствует уровню прошлого года лишь благодаря припискам, подтасовкам, подлогам и фальсификациям. О том, что управление в его лице всячески потворствует процветанию наркобизнеса в регионе, имея на этом стабильный навар. А прошлогодняя громкая акция по изъятию ОБНОНом трехсот килограммов гашиша в одном из контейнеров – мероприятие с приставкой «пиар», пыль в глаза, видимость работы, и вообще, тот гашиш принадлежал дельцам-конкурентам, пытавшимся по умственному недоразвитию проникнуть на местный рынок. О том, что в городе участились случаи грабежей, а раскрывать их некому, поскольку оперативные службы занимаются зарабатыванием денег. О том, что в городе бесследно пропадают люди (гораздо чаще, чем в среднем по стране), а правоохранительные органы способны лишь это констатировать, да и то не всегда. О круговой поруке, о повсеместных вымогательствах, о жестком правиле в полицейской среде – «не сдавать своих» (если нет на то особого распоряжения). О том, что правоохранительные органы прочно срослись со всеми ветвями исполнительной и законодательной власти. А судьи – послушные исполнители воли высокопоставленных ментов, и странно, что зарплату они еще получают не в МВД…