Игорь Чубаха - Пепел и золото Акелы Страница 29

– Значит, ваш отец оказался знаком с пришедшими преступниками?

Соня в который раз тяжело вздохнула, отрешенно посмотрела за пропитанные табачным дымом шторы в давненько не мытое окно. Выдержав паузу, Соня ответила, как учил Кудрявцев:

– Я не знаю. Они называли его по имени, он их не называл. Вон, во всех газетах только и пишут, что бандиты заранее следят за своими жертвами. – На лице должна быть задумчивость, в необходимой пропорции смешанная с искренним желанием угодить.

– Что вы из себя дурочку-то, Софья Семеновна, корчите? И ежу понятно, что это было никакое не ограбление. – Капитан привычно строчил дешевой одноразовой ручкой. Его пальцы покрывали похожие на заживающие синяки никотиновые пятна.

В кабинете был и компьютер, снятый со стола и задвинутый в угол. На нем лохматой стопкой пылились какие-то лиловые папки. На обросшем бархатной пылью экране можно было рисовать пальцем. Помещение обширное, но узкое, длинное от двери до зарешеченного окна, и неестественно высокое, метра четыре до потолка, а может быть, и все пять. В углу, у самого окна, большой железный шкаф, выкрашенный коричневой краской небрежно, с потеками.

– Я плохо помню происходившее. Я очень сильно перепугалась.

– Но кто именно стрелял в вашего отца, вы помните? И, кстати, вы составили перечень пропавших вещей?

– Да. – Соня протянула мелко исписанный лист.

– Ого, сколько тут понаписано. А вы говорите, что не ограбление!

– Это мелочи. Гораздо больше сгорело. Да и пожарники «постарались»…

– Софья Семеновна, у следствия крепнет впечатление, что вы не хотите нам помочь. Ведь вы что-то скрываете? – У капитана – редко мигающие прозрачные глаза, русая шевелюра пирожком и маленький, но заметный шрам на верхней губе.

– У меня разболелась голова, можно мне наконец пойти домой?

– А ведь я вам не враг, я на вашей стороне. А начальство требует раскрытия, слишком уж громкое дело. А знаете, что в моей практике случаи, когда родственники заказывают родственников ради наследства, очень даже…

И опять вопросы, вопросы, вопросы…

– Вы, конечно, догадываетесь, что нас интересует?.. Так уж совсем и не догадываетесь?.. Отец вам говорил, на кого отписал завещание?.. Вы знакомы с Семеном Ефимовичем Матушкиным?.. – Так сколько, вы говорите, пропало из квартиры ценных вещей?.. Вам ничего не говорит кличка «Майданный»?.. Часто ли вы сорились со своим отцом?.. Зачем вы утверждаете, что не знакомы с Иваном Андреевичем Мариновичем?.. Что вы можете сказать по поводу деятельности якобы мало знакомого вам Николая Карповича Быстрых?.. Так сколько, вы говорите, пропало из квартиры ценных вещей?.. У вашего отца были недруги?.. Кому выгодна смерть вашего отца?.. Часто ли вы сорились со своим отцом?.. Отец вам говорил, на кого отписал завещание?.. Лично у вас были недруги среди знакомых отца?..

Распахнулась дверь.

– Кешка, извиняй, что от дел отрываю, я проездом на минуточку, пошли – перекурим. – С порога неузнающе глянул майор Кудрявцев на Соню. И широко улыбнулся ведущему дело о насильственной смерти Семена Моисеевича капитану.

– Ладно, Софья Семеновна, на сегодня вы свободны, распишитесь, пожалуйста, здесь, здесь и вот здесь.

Соня, прежде чем расписаться, стала читать составленную бумагу. Муха в кофе сдалась. В одном месте Соня непреклонно вычеркнула капитанскую импровизацию, на что капитан только поморщился. Юрий Витальевич в дверях нетерпеливо притоптывал подошвой и продолжал рассматривать Соню с таким интересом, будто видит впервые.

Соня, получив капитанскую подпись в пропуск, ушла.

– Угостишь «аполлоном», а то…

– …Так жрать хочется, что и переночевать негде. Это дочь антиквара? – когда приятели обосновались пообочь фаянсовой урны в курилке, невзначай поинтересовался майор. Не курить в оставленном кабинете у знакомых имелись уважительные причины.

– Темнит красавица, – выуживая из протянутой Кудрявцевым пачки сигарету, вздохнул капитан. – А дело мутное, ниточек миллион, и за какую ни дергай, скелеты в шкафах трясутся. Ты ж этих антикварщиков, как родню, знаешь, подсказал бы чего?

Здесь они могли говорить откровенно, благо прочие сослуживцы проходили мимо. Чуть мешал стук молотка и визг ножовки – бригада работяг реставрировала милицейский сортир.

– Знать-то знаю, только чего? Стукачи воды в рот набрали, как один, значит, дело не антикварное. Надо бы пошелестеть страницами, чего ты уже накопал, авось что-нибудь и подскажу.

– Не вопрос. Дай огоньку.

– Нет. Сейчас мне некогда. Вот завтра с утра… Кстати, клоун, может, за тебя и покурить? – Юрий Витальевич чиркнул зажигалкой.

– Насчет завтра – заметано. А губы у меня собственные.

Из сортира понесся беззлобный мат, работяги заспорили, что раньше – класть плитку или штукатурить стены?

– А сейчас мне взаимоуслуга нужна. Нужно поднять, что у нас есть на некоего Сергея Ожогова. Только мне по своим каналам не резон. У нас московская проверка – слыхал? Начнут доставать: что, зачем и как? А я пока ничего конкретного не нашел, да, может, и не найду никогда. – Майор и сам считал свои объяснения малоубедительными, но зато был готов платить.

– Без проблем. Кстати, у тебя сотню до получки перехватить можно? – притворно тяжело вздохнул капитан.

– Земную жизнь пройдя до половины, не накопить и на квартиру? – холодно улыбнулся майор. – Без проблем. – И протянул капитану заранее приготовленные в ладони четыре золотые монеты номиналом по 25 рублей со знаком Скорпиона[12]. – А это, – Кудрявцев к взятке присовокупил клочок бумаги, – этапы большого пути Ожогова, чтоб в архивах легче найти. – Майор отпустил окурок в урну. – Ну, я побежал.

– Дай еще сигаретку, а лучше – пару, – виновато улыбнулся капитан. – И не забывай расписку. – Тут же, на подоконнике, капитан написал, выдрав страницу из блокнота: «Я, Иннокентий Иванович Вернидуб, получил от Кудрявцева Юрия Витальевича в долг сто рублей, каковые обязуюсь вернуть в течение месяца». Теперь к взяточнику было не придраться, пусть прямо на этом месте их обоих скрутят парни из Службы внутреннего надзора.

– Держи уж всю пачку, побирушка.

Майор небрежно спрятал расписку, пожал приятелю руку и уверенной походкой двинул к лестнице. Капитан убрал подаренную пачку, жадно трижды затянулся и вслед за майором прогулялся до лестничного пролета. Поздоровался с поднимающимся коллегой:

– Привет семье!

– Красные штаны – два раза «ку»! (Вчера по Первому каналу вечером давали «Кин-дза-дзу»).

Спускаться капитан не стал, а, приподнявшись на цыпочки, заглянул вниз. Он увидел плечо и затылок покидающего дом приятеля и, кажется, остался доволен.

Вернувшись в кабинет, капитан придвинул к себе телефон. Звонил он ни кому иному, как московскому потрошителю майору Горяинову.

– Алло, Инокентий Вернидуб беспокоит. Как вы и предполагали, Кудрявцев у меня появился… Да, четыре золотых… Да, очень интересовался делом и притворился, что дочь убитого не узнает… для отвода глаз попросил меня найти досье на какого-то урку… Завтра!

Они открыли дверь большого салона, когда патриарха «джелем-джелем» Джафара Матибрагимова вели к сцене, где его уже поджидал один из черножилеточных молодцов. Молодец держал внушительный деревянный молоток, которым патриарх должен ударить в гонг. Отбить начало второго раунда.

– Мы приносим извинение за опоздание. – Запыхавшийся Пепел догнал патриарха у самой сцены, ухватил за рукав халата и виновато заглянул в выцветшие глаза. – Не наша вина.

Хотя формально они, конечно, успели – гонг еще не прозвучал.

Джафар ожег гадже взглядом. Этот взгляд предназначался даже не Пеплу – всем собравшимся давалось понять, что старец очень не в восторге от присутствия нецыганских личностей на празднике цыган. В прежние времена, наверное, с этим делом было строже.

Рокки, который был чернее тучи, демонстративно отступил от Пепла. Дескать, перед вами русский, что с него возьмешь! Мол, я сам не рад, что вынужден сопровождать этого гадже, не по своей воле, мне приказали.

– Тебе еще надо занять свое место, – пробурчал патриарх, начиная величественное восхождение по ступенькам на сцену.

Свое место Пепел нашел без труда – лишь за одним столом недоставало игрока. Сергей опустился на стул под удар гонга. Первым делом Сергей выхлестал залпом бутылку минералки. Потом вытер пот. Не последний пот на сегодня он вытер, выступит еще. Сергей знал, что впереди всех пассажиров и его лично ждут неслабые события. Всем событиям события.

А пока началась игра. Во втором раунде за игровыми столами сидели по трое. Две «тридцатки», оба раза из-за стола победителем встанет один. Каждый игрок по очереди осмотрел нераспечатанную колоду, претензий не появилось.

Колоду вскрыл игрок справа, отбросил джокеров и шестерки в сторону и, рисуясь, начал тасовать то продольной, то поперечной врезкой – дешевый понт, поскольку все равно полагалось сдвигать выложенную из рук колоду. Картинки колоды Сергею были знакомы – «Белый Палех», сувенирные карты с лаковым покрытием, 58х90 мм, Ленинградский комбинат цветной печати, артикул 2619-р. Жаль, рубашка не полосатая, Пепел бы ее вызубрил с третьей сдачи и знал бы и прикуп, и кому что привалило.