Евгений Сухов - Страсть окаянная Страница 31

– Поехали.

– Куда? – беззаботно рассмеялся водитель. – Мы в этой пробке надолго замурованы. Целая цепь из машин. А мы в ней очередное звено... Так что не выбраться.

Шакалюков почувствовал, что начинает потеть.

У входа в роскошный особняк в одном из тихих переулков Арбата Лену и Константина встретил один из телохранителей Мелихова. Кавказец, которого Елена уже видела в «Мерседесе» Петра Павловича, молча проводил их на верхний этаж дома.

Мелихов ждал гостей в зале. Он показал телохранителю на маленький диванчик в углу комнаты.

– Значит, вы решили, что будете отрабатывать свой долг? – медленно произнес Мелихов, когда молодые люди уселись на кожаный диван в центре гостиной.

В правой ладони режиссер безостановочно перекатывал массажные шарики с заостренными иголками.

– Да, – твердо ответил Константин. – Мы готовы отработать перед вами наш долг.

Мелихов усмехнулся.

– А знаете ли вы, сколько составляет ваш долг? – спросил он.

Епифанова и Климов переглянулись.

– Если не трудно, не могли бы вы уточнить, – Константин снова взял на себя роль переговорщика.

– Номинальная стоимость картины, которую у меня украли, составляла семь миллионов долларов, – ответил Петр Павлович.

Брови Константина невольно соединились над переносицей. Мелихов с невозмутимым видом продолжал массировать руку. Его голос звучал ровно.

– Семь миллионов – это только номинал. А знаете, сколько может стоить такой экземпляр на рынке?

– Лучше нам этого не знать, – вздохнула Лена.

– Ну, отчего же? – Петр Павлович отложил шарики на журнальный столик. – Стоимость такого полотна на рынке может доходить аж до пятнадцати миллионов долларов!

– Мамочка!.. – Епифанова прикрыла рот.

– Мне, чтобы я мог начать поиски моей картины, надо иметь на руках хотя бы половину от суммы, которую за нее запросят перекупщики на черном рынке. Что мы получаем?.. Все те же семь миллионов долларов. Плюс еще половинка. То есть семь с половиной миллионов долларов.

– О господи! – воскликнула Лена. – А что же мы такого можем сделать для вас, чтобы заработать на выкуп этой картины? Это же невозможно!

– За этим вы и пришли, молодые люди, ведь так? – Мелихов посмотрел сначала на Константина, затем на его спутницу. Закинул сцепленные в замок руки за голову. – Я могу вам дать возможность отработать. Но, как вы сами понимаете... вы в большом долгу передо мной. В очень большом.

– Мы готовы сделать то, что вы скажете, – уверенно произнес Климов.

Петр Павлович поднялся на ноги. Он стал ходить по комнате вдоль огромного панорамного окна.

– Я дам вам реальный шанс вернуть мне мои деньги... – продолжил режиссер. – На днях в Москве открывается выставка ювелирной промышленности. У меня есть интерес к одному из экспонатов этой выставки. Это оранжевый алмаз... Вы разбираетесь в драгоценных камнях?

– Признаться, нет, – искренне ответила Лена.

– Тогда небольшой ликбез в этой области вам пригодится, – Мелихов улыбнулся. – На выставке собираются экспонировать очень редкий алмаз. Его называют «Тыковка». В свое время, в две тысячи втором году, подобный алмаз был на актрисе Холли Берри, когда она приехала на церемонию вручения премии «Оскар». Тот алмаз носит название «Тыква». Его, если я не ошибаюсь, продали с молотка за три миллиона долларов кому-то из арабов, разбогатевших на нефти. Так вот, алмаз, который будет выставлен на ярмарке, – уменьшенная копия знаменитой «Тыквы». Весит он около девяти карат. Стоимость этого камня – один миллион девятьсот тысяч долларов. Как вы понимаете, игра идет по-крупному...

Мелихов смотрел в окно. Лена и Константин сохраняли молчание.

– Так вот, я хочу, чтобы вы достали мне этот алмаз. Он принадлежал одному частному владельцу. Во времена СССР алмаз изъяли из-за так называемого перенасыщения. Больше владелец не видел этого камня. Теперь малая копия «Тыквы» всплывает как собственность одной из ювелирных фирм Якутии. Как вы понимаете, алмаз должен быть возвращен его владельцу.

Мелихов вернулся в свое кресло.

– Итак, мое предложение может реально уменьшить ваш долг. Украсть этот бриллиант и будет вашим первым заданием. Если справитесь, я подумаю, как можно будет отработать остальную часть долга.

– Но два миллиона долларов – это астрономическая сумма. Мы не просто рискуем... – начал Константин. – Мы можем рассчитывать на...

Мелихов поднял вверх руку, останавливая Климова.

– Я буду платить вам ровно столько, чтобы вы не нищенствовали и не голодали, – сказал он. – Но на большее не рассчитывайте.

– И каков будет наш заработок с этого алмаза? – поинтересовался молодой человек.

– Я бы вас поправил, – Мелихов издал нечто, напоминающее едкий смешок. – У вас не будет заработка. Прошу не забывать, вы работаете на то, чтобы вернуть мне то, что вы должны...

– Но ведь это только предположение... Мы не крали у вас ваши ключи, – попытался возразить Константин.

– Я хочу напомнить, – резко оборвал его Петр Павлович. – Меня не интересует, что именно вы хотели у меня украсть. Подставили вас, или же это был лично ваш коварный замысел. Факт остается фактом. Я потерял полотно стоимостью семь миллионов долларов. И возвращаться к этому вопросу не хочу. Я предоставляю вам шанс, ребята. Вы можете исправить свою ошибку. Взамен вы получаете относительную безопасность. Разумеется, у вас есть выбор. Можете заняться собственным расследованием кражи полотна. Но я вам этого не советую. Рынок частных собраний произведений искусства – очень жесткая сфера. В таком случае у вас максимум несколько недель на то, чтобы насладиться жизнью... Я не рекомендую вам туда соваться. Со своей стороны могу гарантировать, что пока долг не будет возвращен, мои люди будут неотступно следить за каждым вашим шагом. Если вы начнете делать ошибки, они не побрезгуют любыми, даже самыми крайними средствами.

Епифанова невольно покосилась на кавказца, который сидел на маленьком диванчике в дальнем углу гостиной.

– Разумеется, я заплачу вам десять тысяч долларов за эту работу и, возможно, предоставлю следующий шанс. Все зависит от вас, – заключил режиссер.

– Десять тысяч долларов за кражу ценнейшего алмаза со специализированной выставки! – взорвался Константин. – Но мы рискуем жизнью! Вы же это прекрасно понимаете!

– Теперь ваши жизни постоянно в опасности. Вы сами устроили себе это, – спокойно произнес Петр Павлович.

При этом он жестом пригласил телохранителя подойти ближе. Кавказец оставил на диванчике журнал «Автомотомир» и через пару секунд уже стоял рядом со своим шефом.

– Ваш ответ, – потребовал Мелихов. – Итак, вы намерены отработать свой долг?

– Мы согласны, – ответил Константин.

– Вот и хорошо!

Петр Павлович похлопал кавказца по плечу. Тот сунул руки в карманы джинсов. Борта жилетки разошлись в стороны. Под правым плечом была отчетливо видна кобура пистолета с торчащей из нее черной рукояткой.

– А вот здесь мы планируем сделать так называемую открытую портретную мастерскую, – председатель общества художников держал Максима Войтовича под руку. Владимир Викторович Улучаев провел олигарха в небольшое закрытое помещение, где в центре стоял деревянный мольберт, а рядом – высокая новенькая табуретка на металлических ножках, завернутая в целлофан. – Это наше скромное изобретение для зарабатывания дополнительных средств, так сказать. Тут мы предполагаем рисовать с натуры. Ну, кто как может, так сказать...

Художник сконфуженно улыбнулся.

– Хорошо-хорошо, – небрежно молвил Войтович. – На ваше усмотрение. Я здесь – пас. Не моя область. Я хочу, чтобы все было так, как вы считаете нужным, чтобы все... в лучшем виде.

– Мы стараемся, стараемся, Максим Константинович. Все будет в лучшем виде! Спасибо вам, спасибо!

– Дай-то бог, чтобы все получилось!

Председатель вновь смущенно заулыбался.

– Вы знаете, мне нравится, что галерея открывается в историческом центре Москвы, – продолжил Войтович. – В этом есть что-то знаковое. Вы не находите? Я обожаю старую Москву.

– Ох, Максим Константинович, – причитал Улучаев. – В наше время редко встретишь человека со средствами и с таким мироощущением. Я просто счастлив, что через вас наша ассоциация сможет обрести второе дыхание. Я вижу, что вы всей душой хотите нам помочь. И это здание... Это, конечно, фантастично! Сейчас только закрывают да отбирают. А здесь... такое... Спасибо вам.

Художник вывел Войтовича в коридор.

– А вот там, в следующем зале, мы планируем постоянную экспозицию признанных шедевров изобразительного искусства из частных коллекций, – с еще большим воодушевлением, чем прежде, продолжил Улучаев. – Это тоже новшество, если хотите. Действующая галерея с экспонатами коллекционеров – это также чрезвычайно интересная задумка нашего менеджера. Я гарантирую, что на такую экспозицию захотят полюбоваться многие ценители. Самое сложное – это заинтересовать истинных коллекционеров произведений искусства. Такие люди, как правило, эгоистичны... Ну а в следующем зале начинается непосредственно выставка современных живописцев, – председатель общества художников начал заметно волноваться. – Вы меня простите, Максим Константинович, но я... Это мечта всей моей жизни... Да и не только моя. Многих и многих моих соратников...