Рашид Кешоков - По следам карабаира. Кольцо старого шейха Страница 32

Дальше поехали верхом, изредка спешиваясь, чтобы отыскать затерявшиеся следы. Выбрались на проселочную дорогу, которая, по словам Сиюхова, вела из хутора Дмитриева в станицу Дундуковскую. За проселком лежало распаханное под пар поле.

Возле самой дороги, на рыхлой земле хорошо были видны колеи от колес двухосной повозки. Словом, след двуколки исчез. Сколько Шукаев ни бродил вокруг, обнаружить его не удалось. Пропали и отпечатки копыт Зухры. Решили идти за повозкой: начинало темнеть, пора было побеспокоиться о ночлеге.

За полем стало прохладнее — мимо проселка, шелестя по камням, бурлил Чохрак. Здесь его сжимали два каменистых уступа, и он возмущенно шумел, словно пытаясь вырваться из тисков.

Сиюхов, услыхав о ночлеге, приободрился, повеселел и предложил остановиться у его шурина, в ауле Дадакай, до которого оставалось километров шесть.

Талиб Бичоев отказался от приглашения Якуба и попросил Жунида отпустить его. Старик, молча сопровождавший их почти весь день, устал, но весь светился от удовольствия. «Не каждому бахчевнику довелось помочь начальнику из города в таком важном, деле», — казалось, говорила его добродушная физиономия.

Шукаев поблагодарил сторожа, попросил держать втайне все, чему он был свидетелем, и они распростились.

Сумерки легли на степь неожиданно быстро, прежде, чем Жунид и его спутники добрались до аула. Улицы его были пустынны. Якуб Сиюхов объяснил, что все мужчины заняты уборкой кукурузы и ночуют на полевом стане, а старики сейчас — в мечети, правят вечерний намаз.

На краю селения стоял добротный кирпичный дом под железной крышей. Во дворе темнели какие-то постройки, сломанная бричка и всякий другой хозяйственный скарб. Они спешились и привязали лошадей. Якуб попросил подождать минутку и скрылся в доме.

— Шурин в отъезде, — сообщил он, вернувшись во двор. — Пойдемте. Сестра просит располагаться в кунацкой, как у себя дома…

…В эту ночь Жунид долго не мог заснуть. Стоило смежить веки, как перед глазами начинали мельтешить примятая выцветшая трава, ветви и сучья, глинистые замшелые бугорки и канавы, по которым они бродили сегодня целый день…

Несмотря на то, что удалось найти следы двуколки (судя по известным приметам, бричка была та самая) и отпечатки копыт Зухры, Шукаев был недоволен. Если и дальше они будут двигаться такими темпами, дело грозит затянуться… Еще ему подумалось, что ни в одном детективном романе не описана, пожалуй, такая будничная, иногда довольно нудная и утомительная работа. Писателей, да и читателей, наверное, привлекает другое. Сногсшибательные повороты в расследовании, неожиданные и загадочные обстоятельства, дьявольская изобретательность преступников… Стрельба из-за угла, покушения на сыщиков, двойники, как две капли воды похожие один на другого, демонически прекрасные женщины с непроницаемыми взглядами и… мало ли еще что…

А на самом деле бывает совсем другое. Работа, работа и работа. Часто — скучная, изматывающая тело и нервы. Бесконечное копание в бумагах, допросы, вызовы свидетелей… Или вот как сегодня — блуждание по оврагам и болотам. А результат — всего ничего: да, здесь проехали, да, вели Зухру, и одноглазый мерин тащил двухколесную бричку. А куда скрылись, кто такие эти налетчики? Где их искать?.. Ни одного намека…

…Надо думать, думать… и еще раз думать… А завтра — опять искать… Обшарить каждый метр вокруг аула, но найти. Иначе нельзя. Иначе — позор всему рабочему классу, как говаривал у Шолохова Семен Давыдов…

Потом он вспомнил о Зулете и сейчас же попытался отогнать прочь докучные мысли. Но они не слушались его. Где сейчас Зулета? С кем?

Жунид почувствовал в темноте, что лицо его заливает краска. Никому бы он не пожелал, даже заклятому врагу, не доверять собственной жене…

Во дворе хрипло загорланил петух. Выползла полная луна из-за туч, свет ударил Жуниду в лицо. Он перевернулся на другой бок. Вскоре снова стало темно. По крыше забарабанили крупные редкие капли.

«Не хватало еще дождя», — пробурчал Жунид и… заснул.

Дождь перестал. Тучи за ночь разогнало ветром, и над степью висело далекое негорячее солнце. Трава во дворе, обломанные стебли подсолнуха и кукурузы, железная крыша домика, в котором они ночевали, серебрились нерастаявшим инеем.

Жунид и Вадим попрощались с хозяйкой и, поблагодарив за гостеприимство, выехали на проселок. Пора было продолжать вчерашние поиски. Сиюхов немного задержался, пообещав догнать через несколько минут.

Жунид молчал, сосредоточенно размышляя, в каком направлении могли двинуться грабители от моста. Колея, которая пролегла по пахоте, не имела никакого отношения к бричке, похищенной с чохракской конефермы, и, значит, рассчитывать на удачу, двигаясь в прежнем направлении, по меньшей мере глупо.

— Что нос повесил? — спросил Вадим.

— Я не повесил, — рассеянно ответил Жунид. — Придержи-ка коня…

Они остановились. Шукаев достал из сумки карту района…

— Вот мост… Пойма Чохрака. Она по краям усеяна крупными камнями, и на двуколке там не проедешь…

— А здесь — пахота, — подхватил Дараев, ткнув пальцем в карту. — Едва ли они были заинтересованы в том, чтобы тащить лошадей и бричку по рыхлой земле, где отпечатается каждый их шаг.

— Тогда остается одно — проселок, — сказал Жунид. — Трогаем. Другого выхода нет Кстати, дорога ведет в Янукай. Встретимся там с Коблевым.

— Кто это?

— Тренируй память. Забыл? Молоденький участковый. Он же при тебе заходил в управление…

— Понятно. Махмуд, — улыбнулся Дараев. — Славный парень…

Подскакал Якуб.

— Может, отпустишь, начальник? Зачем я теперь? — хмуро спросил он.

— Мы скоро будем в Янукае. Вам ведь туда? Приедем, и тогда вы свободны…

Сиюхов не ответил и, слегка придержав коня, чуть отстал, пропуская их вперед.

…К середине дня небо снова начало хмуриться С севера ветер пригнал тучи. Тяжелые и черные, они сгрудились совсем низко над степью.

Миновав стороной станицу Натырбовскую, всадники подъехали к истокам Чохрака. На берегу Шукаев спешился и, ведя коня на поводу, побрел вдоль реки. Настроение у него было скверное. Следы потеряны, небо грозит новым ливнем, который смоет все, что еще могла рассказать земля.

Дараев последовал примеру Жунида и сошел с коня. Сиюхов молча сидел на своем аргамаке, угрюмо поглядывая на обоих.

— Сюда, Вадим, — нагнулся Шукаев.

На твердом глинистом грунте виднелись два неясных следа копыт.

— Вот, опять Зухра… — торжествующе сказал он — Якуб, посмотрите!..

Сиюхов, не слезая с коня, слегка наклонился.

— Да. Ее следы…

Дараев уже разглядывал что-то метрах в десяти дальше, под тремя березами, росшими на покатом глинистом берегу, как раз возле брода.

— Бричка! — крикнул он. — Та самая…

Следы тщательно осмотрели, измерили. Жунид сфотографировал их.

…И все. И на этом кончилось. Сколько ни искали вокруг, исколесив верховья Чохрака километра на три в окружности, — никаких результатов. Несколько раз переправлялись вброд через реку, но и на той стороне — ничего.

Выехав на пригорок, Жунид про себя чертыхнулся и попросил у Вадима папиросу. Дня три он уже мучил себя, пытаясь бросить курить, но давалось это ему трудно. Дараев подтрунивал и дразнил, демонстративно щелкая портсигаром Поиски пока не сулили ничего определенного, Жунид нервничал и, кляня себя за слабость, «стрелял» у Вадима.

Невдалеке, из-за холма показался неказистый домишко под камышовой крышей, окруженный плетнем. Из глиняной трубы вился дымок. По словам Сиюхова, за холмами лежал аул.

Они поднялись в гору. Внизу, в стороне от небольшого аула, — усадьба, обсаженная по краям яблонями и огороженная плетнем. Посредине двора — глинобитная мазанка, сбоку — старый покосившийся сарай и навес для сена. У коновязи какой-то мужчина, наверное, хозяин, чистил скребницей лохматую лошаденку.

— Спроси-ка его, как проехать к сельсовету, — обратился Шукаев к Якубу, знаком велев ему спуститься первым.

Сиюхов молча повиновался и рысцой затрусил к усадьбе.

Подъезжая, Жунид и Вадим услышали шум и крики. Двор домика в этот момент скрылся за деревьями, и им пришлось пришпорить коней, чтобы узнать, что случилось.

Когда Шукаев влетел во двор, попросту перемахнув через плетень, Якуб Сиюхов лежал на земле, пытаясь вырваться из рук незнакомого им адыгейца, очевидно, того самого, который чистил лошадь, потому что скребница валялась рядом. Из домика выскочила на шум грузная женщина в цветастом платке с ведром в руках и испуганно остановилась на пороге.

— Бросьте его! Отпустите! — повелительно крикнул Жунид, спрыгивая на землю и хватаясь за кобуру пистолета.

Незнакомец нехотя оставил Якуба. Медленно поднялся и исподлобья глянул на Жунида Таким же тяжелым взглядом окинул Дараева, потом поднял скребницу и, что-то буркнув себе под нос, пошел к своей лохматой лошадке. Одет он был в синий бешмет, ношеные, такого же цвета штаны; на ногах — желтые ичиги. У пояса — кинжал, как видно, серебряный, дорогой работы.