Татьяна Полякова - Испанская легенда Страница 34

— Чай, если можно, — ответила я, прикидывая, как половчее приступить к разговору.

Толик открыл дверь и сказал:

— Ксения Владимировна, чаю, будьте добры. — Вернулся к нам и устроился в кресле рядом со мной.

Чай вскоре принесли, я сделала пару глотков, мужчины к своим чашкам не притронулись. Оба поглядывали на меня. Стоящего объяснения я так и не придумала и в досаде выпалила:

— Ты помнишь, как погиб мой брат?

Если бы я ударила Толика по лицу, то и тогда не добилась бы такого эффекта. Он подался назад и замер, глядя на меня, в глазах его появился испуг, а еще непонимание. Продолжалось это никак не меньше минуты, потом он потер лицо ладонью и вздохнул.

— Я хорошо помню тот день, — произнес он устало.

— Расскажи мне об этом.

— Зачем, Белка? — снова вздохнул он.

— Есть причина. Не спрашивай какая. Я не отвечу. Но она есть.

— Что происходит, а? — он все-таки не удержался от вопроса. — Почему тебя вдруг все это стало интересовать? Раньше ты никогда…

— Я же сказала…

— Да, сказала. Я твой друг, и мне кажется, имею право… так что произошло?

— Я тоже задаюсь этим вопросом, — ответила я. — Что произошло шестнадцать лет назад…

— А молодой человек тебе помогает это узнать? — он кивнул на Алексея.

— Да.

— Мартин мне звонил. Сказал: ты хочешь найти Алекса. Не уверен, что это возможно через столько лет. И мне совсем непонятно, при чем здесь тот несчастный случай. — Он сделал паузу, наверное, все-таки надеялся, что я дам объяснение, но я молчала, и он пожал плечами. — Утром мы пошли на рыбалку: я, Кешка и оба твоих брата. Твоя мама сделала нам бутерброды и дала бутылку воды. Мы пообещали ей, что будем на Малом омуте, рядом с Кешкиным домом. Когда мы уходили, вы с Алексом лежали в гамаке, он читал тебе книжку. Я до сих пор ее помню, большая книжка, на обложке нарисовано дерево, на нем вместо листьев росли носки и чулки, называлась она «Чудо-дерево». Ты ее очень любила, особенно рассказ про Бибигона и злого индюка. Ты знала ее наизусть, и мы все тоже, только у Алекса хватало терпения читать тебе ее снова и снова. — Я не торопила Толика, хотя все эти подробности он мог и опустить. Стало ясно: он оттягивает момент, когда ему придется рассказывать о самом страшном. — Твоя мама спросила Алекса: «А ты разве не пойдешь на рыбалку?» Он ответил: «Не хочется». И мы пошли вчетвером. Как только оказались за калиткой, Хорхе сказал, что на Малом омуте делать нечего, и мы пошли на Большой. Спустились к реке, на четверых поймали двух рыбешек, проторчав там часа два, не меньше. Тут появились вы.

— Я и Алекс?

— Ты, Алекс и девчонки. Ты уколола ногу, и Алекс нес тебя на руках. Девчонки с визгом носились по берегу, Рамон стал злиться и прогонять вас. Хорхе сказал: «Что толку здесь сидеть, раз клева нет», и предложил идти купаться. На Большом омуте купаться нам было запрещено, там глубоко. Мы пошли к роще, где берег был покатый, а дно песчаное. Рамон не захотел идти с нами, он остался, а мы ушли. Удочки взяли с собой, там по дороге было еще одно место, где мы обычно рыбачили. Купались, как всегда, долго, до посинения. Пришла Викина бабушка, позвала ее обедать. Алекс сказал, что тоже хочет есть, и пошел домой, Кешка отправился с ним. Он тогда просто боготворил Алекса, везде за ним таскался. Тот учил его играть на гитаре, они о чем-то подолгу разговаривали, а мы с Хорхе предпочитали кататься на велосипедах или гонять в футбол. Алекс хотел забрать тебя и Настю, но вы закапризничали, Хорхе стал тебя уговаривать, ему не терпелось от вас избавиться, чтобы понырять вдоволь, а не бултыхаться вместе с вами у берега. Ты наотрез отказалась уходить и опять полезла в воду, в общем, Кешка и Алекс ушли вдвоем. Хорхе быстро надоело с вами возиться, к тому же ты все утро была не в духе и продолжала капризничать. Мы тоже пошли домой, хотели взять велики и махнуть к озеру. Возвращались мимо Большого омута, другой дороги просто нет, как ты знаешь. Крикнули Рамона, но его внизу не оказалось.

— Вы шли по тропинке над обрывом?

— Конечно. Как же еще? Мы решили, что Рамону просто надоело здесь сидеть в одиночестве и он ушел. Или присоединился к Кешке и Алексу. Но когда мы пришли к вам домой, Рамона там не было. Кешка с Алексом к тому времени отправились в лес, они любили валяться в траве на опушке. Твоя мама спросила, где Рамон, мы объяснили, что он остался порыбачить. Сначала она отнеслась к этому спокойно, потом пошла на Малый омут, проверить, там ли он. Мы поехали на озеро, но когда услышали, как она зовет Рамона, вернулись. Она была взволнована, спросила, где Хорхе оставил брата. Втроем мы побежали к Большому омуту. Рамона там не оказалось. Мы пошли вдоль реки, звали его… Через полчаса его искал весь поселок, дети, взрослые. Мы рассказали, где последний раз его видели. Кто-то вызвал спасателей. Твой отец приехал раньше, чем они.

— Рамона нашел папа?

— Да. Ныряли все взрослые мужчины, там большая глубина. Но нашел его твой отец. Это было ужасно. Рамон лежал на берегу, а он стоял перед ним на коленях и плакал… А я был не в силах поверить… Я до сих пор не понимаю, как это могло произойти.

— Удочку Рамона нашли на склоне?

— Удочку? — Толик задумался. — Удочку нашли позднее, когда приехала милиция. Да, она валялась там, и ни сверху, ни снизу ее видно не было. Милиция все осматривала, и вот тогда ее нашли.

— Как она могла там оказаться? — спросила я.

Толик был озадачен.

— Не знаю. Честно говоря, никогда об этом не задумывался.

— Что, если Рамон поднимался по крутому склону и сорвался вниз?

— Может быть, он любил там лазить и, в отличие от меня, высоты не боялся.

— Моя мама обвиняла в несчастье Алекса? — помедлив, спросила я.

— Алекса? С какой стати?

— Он был самым старшим, — пожала я плечами. — Наверное, она считала, что он не должен был оставлять брата.

— Я ничего подобного не слышал. В тот день твою мать увезли на «Скорой», она долго лежала в больнице. Вас отправили в город, твой отец не хотел, чтобы вы оставались на даче. От своей мамы я знаю, что он собирался продать дом, но… в общем, весной вы опять приехали, чему я был очень рад. На речку ходить одним нам строго-настрого запретили, и мы ни разу не нарушили запрет. А потом… потом ты знаешь. Твой дядя тоже сначала хотел продать дом, но решил, что тебе будет легче рядом с друзьями. Ты никогда не вспоминала о том, что случилось, и понемногу… в общем, ты была веселой, озорной девчонкой, и мало кто из посторонних знал о трагедии в твоей семье.

Я молча кивнула, Алексей с праздным видом разглядывал кабинет. Трудно было понять, какое впечатление произвел на него рассказ Толика.

— Дай мне Кешкин адрес, — попросила я друга.

— Хочешь с ним поговорить? Объясни, пожалуйста, зачем тебе это… Хорошо. 2-я Никольская, дом 7, квартира 15. Позвонить ему?

— Лучше не надо. Как думаешь, он сейчас дома?

— Уверен. Приступил к новому роману, живет отшельником.

Я поднялась, поцеловала его и направилась к двери. Алексей шел за мной, буркнув на прощание:

— Всего доброго.

В лифте я сверлила взглядом своего спутника, который этого, казалось, не замечает, насвистывая мотивчик и сунув руки в карманы.

— Что за мысль пришла тебе в голову, когда ты вошел в кабинет и не обнаружил там Толика?

— Глупый вопрос.

— Отвечай.

— Еще раз повышать на меня голос не советую, — покачал он головой.

— Ты подумал, что он, что его…

— Смотри-ка, соображаешь.

— Но с какой стати, — начала я, а он перебил:

— Ты забыла, кого мы ищем? Нашему Испанцу может не понравиться, что мы решили покопаться в делах давно минувших дней. Кто знает, что вдруг вспомнит тот же Толик.

Двери лифта открылись, и мы вышли в холл, охранник равнодушно мазнул по нас взглядом и потянулся к телефону.

Дверной звонок не работал, свисал на одном проводке над табличкой, где значилась фамилия прежних хозяев. Я постучала в дверь и прислушалась, в квартире царила тишина. Алексей, проявляя нетерпение, грохнул кулаком по двери, один раз, другой. После третьего раза с той стороны послышались шаги.

К тому моменту я уже решила, что Кешки нет дома, и потянулась к мобильному с намерением ему позвонить. Тут дверь распахнулась, и я увидела друга детства. Спутанные волосы, покрасневшие глаза, лицо опухшее, я решила, что он спал.

— Привет, — произнес Кешка, переводя растерянный взгляд с меня на Алексея, потом нахмурился.

— Можно войти? — спросила я и, не дожидаясь приглашения, сделала шаг. Кешка посторонился, пропуская меня, дверь он придерживал, продолжая коситься на Алексея, наверное, гадал, кто он такой. Алексей вошел следом за мной и закрыл дверь, Кешке пришлось посторониться. Мы стояли в тесной прихожей, мой друг молчал, а я поспешно заговорила: — Мы были у Толика. Он не звонил тебе?