Странствие по дороге сновидений; Середина октября - смерти лучшая пора; Место, где убивают хороших мальчиков; Хризантема пока не расцвела; Старик в черном кимоно; Ниндзя: специальное задание - Леонид Михайлович Млечин Страница 34

В пятьдесят лет Дуглас Макартур стал начальником комитета штабов — это высшая должность в армии США. Он провел на этом посту положенные четыре года плюс один дополнительный.

В армии США для него больше не было достойного поста. Ему не хотелось служить под началом недавних подчиненных, а уходить в отставку было рано. Президент Рузвельт тоже не знал, что с ним делать.

В это время президент Филиппин Мануэль Кэсон попросил «одолжить» им Макартура. По закону о национальной безопасности, президент США имел право оказывать дружественным правительствам помощь оружием, войсками и отдельными офицерами.

Макартур мгновенно согласился.

В июле 1941 года президент Рузвельт вернул его на действительную военную службу и назначил командующим американскими войсками на Дальнем Востоке. До начала войны на Тихом океане оставалось пять месяцев…

На следующее утро Огава и его товарищей отвезли в бригаду. Всех одели в обычную армейскую форму, выдали положенные офицерам мечи и пистолеты. Майор Моримура был в форме филиппинской полиции, которая подчинялась японским оккупационным властям.

Судьба Огава решилась во время небольшого совещания командиров разведывательно-диверсионной службы 8-й дивизии. Огава получил назначение на остров Аубанг. Задача — подготовить островной гарнизон к разведывательно-диверсионным операциям против наступающего противника.

Огава получил приказ, подтверждающий его полномочия, с личной печатью командира 8-й дивизии генерал-лейтенанта Ёкояма.

— Я отправлю на остров радиограмму, предупреждающую о вашем приезде, — объяснил майор Моримура. — Но лучше, если у вас будет этот документ. Первое, что вам предстоит сделать, — подготовить к уничтожению аэродром и порт, чтобы помешать противнику высадить десант.

— На такое задание полагается посылать двух офицеров, — добавил майор Моримура, он как будто извинялся, — но у нас нет такого количества людей.

Они уже были готовы отправиться, когда в штабе появился генерал-лейтенант Акира Муто, начальник штаба 14-й армии.

Генерал Муто счел необходимым напутствовать молодых офицеров, которых отправлял на первое и, скорее всего, последнее в их жизни задание.

— Я запрещаю вам совершать харакири, — усталым голосом сказал он. — Может быть, нам понадобится три года, может быть, пять лет, но мы вернемся, и тогда вы поможете нам отомстить. Если вам придется питаться одними кокосовыми орехами, вы все равно будете обязаны сражаться до конца. Никто из вас не смеет уйти из жизни добровольно.

Майор Моримура добавил:

— Ход войны складывается не очень удачно для императорской армии. Поэтому совершенно необходимо, чтобы вы выполнили приказ. Вы должны выполнять боевое задание, даже если у вас останется только один солдат. Вы меня поняли?

Огава прекрасно понял, какого рода задание им дали и сколь малы шансы выжить. Но он сокрушался не по этому поводу. Его беспокоило другое. На нем была офицерская форма, но он еще не получил лейтенантского звания. Официально он все еще был кандидатом в офицеры.

Огава посылали на остров, чтобы вести партизанскую войну, но, строго говоря, он не был командиром островного гарнизона. Там есть свои командиры, и как еще они воспримут его появление? Захотят ли выполнять его рекомендации?

Один из офицеров, прощаясь с Огава, сказал, что не испытывает страха:

— Если я умру, то стану богом в святилище Ясукуни.

Сколько японских солдат в ту минуту пытались утешить себя подобным образом?

На складе Огава получил взрывчатку, мины, ручные гранаты и маскировочное обмундирование. Пять тысяч иен на специальные расходы ему выдал сам майор.

На остров его должны были отвезти на небольшом филиппинском судне «Сэйфуку-мару», команда которого готова была рисковать жизнью, потому что за военные перевозки японцы хорошо платили.

Огава предупредил капитана, что везет взрывчатку и что тот может отказаться от такого груза. Капитан пренебрежительно отмахнулся, но сказал, что Огава должен получить разрешение у администрации порта. Дежуривший там лейтенант разрешение дал и поинтересовался:

— Доставите взрывчатку — и сразу назад?

— Нет, — ответил Огава, — я остаюсь на острове.

Лейтенант сочувственно посмотрел на него:

— Выпьем пива на прощанье?

Огава торопился и от пива отказался. Потом он об этом жалел.

Они вышли в море ночью, чтобы избежать встречи с противником. Судно делало шесть узлов в час. Огава стоял рядом с капитаном и вглядывался в темноту. Если бы их засек американский торпедный катер, у них не осталось бы ни единого шанса — с таким грузом взрывчатки они взлетели бы на воздух от одного меткого выстрела.

«Лучше бы они прислали сигареты»

Остров был совсем небольшой — девять километров с севера на юг и двадцать четыре с востока на запад.

Весь гарнизон состоял из пехотного взвода под командованием лейтенанта Хамадзаки (пятьдесят человек), аэродромной команды лейтенанта Токунага (двадцать четыре человека), радиолокационного поста и поста воздушной разведки (вместе около семидесяти человек) и семи моряков. Были еще летчики, но они уже получили приказ эвакуироваться. Самолетов все равно не осталось.

Судно подошло к берегу, когда еще не совсем рассвело, но капитан, опасаясь налета американской авиации, безраздельно господствовавшей в воздухе, сразу же приказал замаскировать его пальмовыми листьями.

На острове получили телеграмму майора Мориму-ра, поэтому за Огава прислали грузовик. Огава бросил в кузов свой вещевой мешок с сухим пайком — немного сушеной макрели, очищенная селедка, соль. К сожалению, рисовые колобки, которыми его снабдили, так сильно пропахли антисептическими средствами, что их нельзя было без отвращения взять в рот.

Кроме того, Огава разжился на дивизионном вещевом складе лопатой, ножом, двумя флягами, бинтами, стерильными тампонами. У него был меч и пистолет образца 99.

Все виды вооружений в Японии обозначались номерами, по которым можно было определить год их выпуска. Скажем, номера образцов до 44-го следовало прибавлять к 1867 году, после 87-го к 1840 году. Производство пистолетов того типа, который выдали Огава, началось, соответственно, в 1939 году.

Лейтенант Хамадзаки, которому уже было за сорок, прочитал приказ, привезенный Огава, и недоуменно спросил:

— А где же суда?

Они получили радиограмму из штаба, в которой их предупреждали о прибытии Огава. Но истолковали ее на свой лад. В японском языке очень много омонимов. Слова, написанные не иероглифами, а фонетической азбукой, иногда вводят в заблуждение: какое именно слово имеется в виду?

Словосочетание «партизанская война» на острове прочитали как «партизанские суда» и пребывали, в приятной уверенности, что лейтенант Огава прибыл к ним, чтобы эвакуировать гарнизон.

Огава был удивлен. Конечно, понятие «партизанская война» использовалось не так часто. Но никаких «партизанских кораблей» не существовало вовсе! Ему стало совершенно ясно, что эти люди