Джордж Кокс - Моя первая белая клиентка[ Смерть в Панама-Сити. Моя первая белая клиентка. Змея] Страница 37

— Чего я не пойму, — сказал он, — так зачем вы пришли сюда со всей этой историей?

— Потому, — сказал Рассел, решив, что пора переходить к делу, — что я думаю, это вы заплатили Фолли за молчание.

— Чепуха.

— Вы солгали Квесаде вчера вечером, когда сказали, что ваша жена приехала сюда в десять минут десятого.

— Но она действительно приехала в это время.

— Если она так и сделала, вы не могли этого знать, так как вас в это время здесь не было. По ее словам, вы появились только пять минут спустя.

— И так как она уже была здесь со стаканом виски в руках, — сказал Баском, — то я думаю, что был прав, утверждая, что она была дома в десять минут десятого.

— Но вы сказали Квесаде, что весь вечер были дома.

Баском пожал плечами, но не стал ничего объяснять, поэтому Рассел спросил:

— Кто привез вас домой?

— Такси. Из клуба.

— И вы уверены, что это такси не следило весь вечер за вашей женой?

Баском рассвирепел. По крайней мере, об этом свидетельствовали его усы.

— Минутку, — начал он, но Рассел движением руки заставил его замолчать.

— Хорошо, это пропустим. Вы по-прежнему утверждаете, что не платили Фолли за молчание сегодня днем или утром?

— Конечно, нет.

— Тоща почему вы сняли пять тысяч долларов наличными со счета в банке?

Этот вопрос застал Баскома врасплох. Он даже поднял было стакан, но рука остановилась на полпути. Довольно долго он оставался в таком положении, молчаливый и пораженный. Затем поставил стакан и закрыл рот.

— Кто вам это сказал?

— Пять тысяч, — повторил Рассел. — Две были сняты с текущего счета, а три — с накопительного… Сегодня утром, — он взглянул на женщину, — ваша жена сказала, что вы заперли ее, опасаясь, что она снимет все деньги с вашего общего счета. Вместо этою их сняли вы… Не имеет значения, откуда мне это известно, — добавил он, — потому что это легко доказать… Пятидесятидолларовыми банкнотами, — подчеркнул он, — и некоторые из них могли быть помечены.

Говоря это, он чувствовал, как внутри начинает нарастать возбуждение. Он ощущал это почти как инъекцию адреналина, придававшую уверенности и храбрости. Заново перебирая факты и комбинируя их с предположениями, которые выглядели все более обоснованными, он повторил свою теорию относительно Ала Фолли и рассказал о предложении, которое сделала ему Лола Синклер.

— Фолли знал, кто убил Дарроу, — сказал он, — и намеревался получить деньги от того, кто больше заплатит. Может быть, получи он причитавшуюся ему долю от сделки с самолетом, то не стал бы заниматься вымогательством. Может быть, он даже рассказал бы полиции правду. Я, конечно, недостаточно хорошо знал Фолли, чтобы утверждать это. Но дело в том, что он пытался получить деньги. Он либо приходил сюда, либо звонил по телефону, и вы сняли деньги со счета в банке, чтобы купить его молчание.

— Это ложь, — сказал Баском, кипя от возмущения, но отказываясь признать свою вину.

— Нет, — сказал Рассел, — вы знаете, что это не ложь.

— Если вы можете доказать это, — испытующе спросил Баском, — почему бы вам не отправиться в полицию?

— Может быть, мне нужно было это сделать, Квесада непременно задаст мне этот вопрос, и единственный ответ заключается в том, что, окажись я втянутым в дело Фолли, время работало бы против меня. Потому что вне зависимости от того, кто убил Фолли, он должен был бы отделаться от двух вещей — пистолета и денег.

— Денег? — удивленно спросил Баском.

— Ваших денег.

Баском продолжал удивленно смотреть на него, все его лицо покрылось морщинками. Рассел продолжал.

— Человек, который решил убить другого, — сказал он, — мог пообещать тому деньги. Наверняка попытался бы оттянуть их передачу, по крайней мере, до тех пор, пока не договорился бы о решающей встрече. Но едва ли он стал бы затруднять себя тем, чтобы снимать деньги со счета в банке. А вы это сделали. Если хотите знать почему, могу объяснить.

Он остановился, чтобы перевести дыхание, и отложил дальнейшие объяснения, увидев, что Сильвия Баском встает. До этого момента она сидела неподвижно, лишь карие глаза перебегали от мужа к Расселу и обратно. Красивое лицо было бледным, но спокойным, руки сложены на коленях, в одной руке она держала пустой стакан. Теперь она шагнула к столу и спокойно налила себе еще виски. Потом поправила прическу и села; лишь после этого она взглянула на Рассела.

— Простите, вы что-то хотели сказать Лесли?

Рассел смотрел на нее с растущим удивлением, теперь ему понадобилось время, чтобы собраться с мыслями. Когда он продолжил, в нем говорило, скорее, упрямство, чем уверенность, он чувствовал, что напряжение еще не отпустило его.

— Лола Синклер не стала говорить со мной сегодня утром, — сказал он Баскому, — видимо, потому, что Фолли передумал. Вероятно, я показался ему не слишком надежным партнером, и он наверняка решил не связываться со мной после того, как позвонил сюда.

Его взгляд остановился на телефоне, стоявшем на столе в обеденной нише у дверей в буфет. Несколько отклонившись от темы, Джим спросил:

— Это единственный телефон? Параллельного аппарата нет?

— В спальне, — сказал Баском.

— Это там, где вы были заперты? — спросил Рассел у Сильвии.

— В той, что перед ней, — ответила она, — в спальне Лесли.

Рассел кивнул, понимая теперь, как все было.

— Да, это было сделано именно так, — сказал он, — если только Фолли не явился сюда лично.

— О чем вы? — спросил Баском.

— Фолли, должно быть, сделал ошибку, позвонив сюда до того, как вы ушли на работу. Вы слышали достаточно, чтобы понять, о чем идет речь, и…

— Послушайте, молодой человек! — Баском взглянул на него, как школьный учитель на своенравного ученика.

Рассел не обратил внимания на вмешательство.

— Я думаю, что вы уже подозревали свою жену. То, что вы услышали утром, когда Фолли сделал ей свое предложение, вас окончательно убедило. Она убила Дарроу, и так как вы боялись, что она может убить и Фолли, вы заперли ее, чтобы иметь возможность заплатить и заставить его убраться.

— А ну-ка подождите! — голос Баскома звучал теперь как голос сурового сержанта, и он стоял в сержантской стойке, уперев кулаки в бедра и выпятив челюсть. — Вы забываете, что должен быть мотив убийства, не так ли? Я никогда не думал, что мне придется признать это, — добавил он с очевидным усилием, — но моя жена была влюблена в Дарроу, или, по крайней мере, она думала, что это так.

— Конечно.

— Она собиралась уехать с ним на следующей неделе. Она намерена была выйти за него замуж и сказала мне об этом.

— Так думала она.

— Что?

— Она сказала мне сегодня утром, что Дарроу заказал билеты, — сказал Рассел, стараясь сдержать нараставшее раздражение и говорить спокойным тоном, — но вчера вечером Квесада сообщил: по данным авиакомпании, Дарроу собирался улететь не на следующей неделе, а завтра — в пятницу!

Никто билетов не заказывал, — торопливо продолжил он, — у него был только один билет, который я нашел в кармане. Он не собирался ни на ком жениться, и вчера или прошлым вечером, я не знаю точно, ваша жена узнала правду. Он вел свою игру и проделывал свои штучки, так, как он сделал это с Лолой Синклер; ваша жена порвала с вами, а теперь Дарроу намеревался исчезнуть и оставить ее на чемоданах… У меня невелик опыт в уголовном праве, — сказал он, чувствуя, что не хватает дыхания, — но я много читал и должен сказать, что мотив, который лежал в основе действий вашей жены, наиболее распространен среди женщин. Разве вы не слышали старой поговорки о ярости униженной женщины? Я не могу сказать, что она это планировала или что убийство было преднамеренным, но…

Он замолчал, уставившись на стол, затем неожиданно повернулся к женщине.

— Долго вы были здесь до нашего приезда?

Она моргнула, но ответила довольно быстро:

— Не очень долго. Несколько минут. Я только достала лед и поставила поднос и…

— А где вы были перед этим?

— В городе. Ездила за покупками.

— Вы вернулись домой на машине?

— Естественно.

— Что-нибудь купили?

— Да. У Феликса Мадуро. Симпатичную дорожную сумку. У меня никогда не было такой, и я давно хотела купить. Ее должны доставить. А еще… — она взглянула на мужа, лицо ее было бледным, но во взгляде читался открытый вызов, — я заехала в авиакомпанию и заказала билет до Майами.

В этот момент Рассел рванулся к столу и схватил плетеную сумочку, движимый каким-то импульсом, основанным, скорее, на надежде, чем на логике. Сильвия Баском приподнялась, чтобы помешать ему, увидела, что опоздала, и вновь опустилась на диван. Когда он расстегнул молнию, то обнаружил ту улику, которую надеялся найти.

Деньги все еще были там, и, успокоенный, он даже не стал их пересчитывать. При виде толстой пачки пятидесятидолларовых банкнот какое-то время он стоял неподвижно, потрясенный не столько тем, что она сделала с Фолли, сколько тем, что она делала после этого. Отправилась по магазинам за покупками. За подходящей сумочкой. За билетом на самолет. Когда вся трагическая ирония ситуации дошла до него, он повернулся к Баскому.