Чингиз Абдуллаев - Под знаком полумесяца Страница 4

И… Вместо моего двоюродного брата со стороны отца меня решили выдать за сына друга моего дяди. Его отец к этому времени уже стал довольно состоятельным, работал в налоговой службе и был очень уважаемым человеком. У нас всегда так: сначала должность, потом производные от этой должности — деньги, ну и затем всеобщее уважение и почет. Поэтому все наши чиновники так боятся потерять свои должности. Без руководящего кресла ты ничто. Нуль без палочки. Человек, потерявший связи, сразу теряет друзей, которые навсегда забывают о тебе. И все твои частные клиники, магазины, рестораны, сауны и другие подобные заведения сразу попадают под пристальное внимание всех служб города — налоговых, санитарных, ревизионных, финансовых, контролирующих, в общем, тебе сразу дают понять, что теперь из тебя будут трясти все деньги, которые ты раньше так неправедно зарабатывал и не хотел ими делиться. Происходит своего рода перераспределение. Такой своеобразный закон нашей эволюции. «Каждый имеет то, что охраняет». По-моему, эта фраза Жванецкого. Ну а когда тебя увольняют с должности, то «охранять» поручают другим людям, которые, в числе прочих забав, считают своим долгом вытрясти твои деньги.

В общем, нас познакомили. Мне понравилось, что мой будущий муж был хотя бы высокого роста. У нас с этим тоже большая проблема. Это потомки викингов или литовцы бывают высокого роста, а мы потомки степных народов. У нас гигант на коне не имел ни единого шанса выжить. Нужно было быть маленьким, юрким, увертливым, ловким. Поэтому рост у наших парней достаточно невысокий и многие мальчики в нашем классе или в моей группе в педагогическом университете были гораздо ниже меня. Но Анвер, мой будущий муж, был достаточно высокого роста, что мне сразу понравилось. Он мало говорил, что мне тоже понравилось. Позже я поняла, что он мало говорил не потому, что был такой умный и скромный, а просто потому, что ему нечего было говорить. Почему молчание считается золотом даже в тех случаях, когда молчат дураки? Ведь понятно, что если человеку нечего сказать, то он и будет молчать, чтобы не демонстрировать свою глупость другим. И наоборот, в разговоре со своим собеседником сразу можно выявить степень его интеллекта. Но Анвер почти все время молчал, соглашаясь со мной. Как вы уже поняли, я говорила за двоих. И рисовала себе образ такого немногословного мужчины, немного похожего на американских ковбоев.

К этому времени я уже работала в институте литературы, куда меня устроили по знакомству. Анвер довольно красиво за мной ухаживал, но был очень зажатым и каким-то потерянным при встречах. Можете мне не поверить, но это я проявила инциативу, когда первый раз поцеловала его в щеку. Хотя мне казалось, что он должен быть более настойчивым. Но с другой стороны, может, это и хорошо, что он был такой скромный, некоторые из знакомых парней вели бы себя на его месте гораздо более несдержанно. Через два месяца его мать и тетки пришли к нам договариваться о встрече мужчин, потом появились мужчины его семьи. Мой отец дал согласие, и мы официально стали женихом и невестой. Потом обменялись кольцами, подарками, сладостями — все как полагается. Анвер вел себя безукоризненно. Я думаю, что он даже немного меня побаивался. Это наше привычное восточное ханжество. С женой нельзя вести себя так, как с обычной женщиной. Никаких вольностей, никаких различных ухищрений, никаких сексуальных выдумок. Исполнение супружеского долга и рождение наследников, конечно мальчиков, чтобы понравиться мужу и его родителям, — вот главная обязанность выходящей замуж женщины.

Свадьба была шумной и многолюдной. Собралось человек шестьсот гостей. Я сидела на собственной свадьбе и чувствовала себя полной дурой. Неужели все так и закончится? Искоса я посматривала на своего мужа, с которым отныне должна была прожить всю свою жизнь. Неужели именно этот человек будет отныне находиться всегда рядом со мной? Станет отцом моих детей? Человеком, с которым я проживу всю свою жизнь? У нас ведь не принято разводиться. Приличные женщины не могут оставаться одни, без мужа. Он сидел рядом и пил минеральную воду. Что я чувствовала в тот момент? Все, что угодно, кроме любви. Мне шел уже двадцать четвертый год, нужно было выходить замуж. Анвер был из состоятельной семьи, старший сын, там еще были две девочки. У него была своя машина, своя квартира, которую мы по традиции обставили нашей мебелью и посудой. Ему было уже двадцать шесть лет, и он работал в таможенной службе, что тоже считалось исключительно престижной и денежной работой. Он был высокого роста, употреблял хороший парфюм, носил дорогие итальянские костюмы. Во всем со мной соглашался до свадьбы, и я подумала — почему бы и нет? Вот так мы и попадаем в собственную ловушку. С одной стороны, уже просто неприличный возраст для Баку, ведь девушкам лучше выходить замуж в восемнадцать или девятнадцать лет. И с другой стороны, приличный парень из хорошей семьи. Что еще тебе нужно, дурочка?

Не берусь сказать, какой процент наших девушек рассуждает именно так. Но процент достаточно большой. Главное, выйти замуж, рожать детей, иметь семью и мужа. А если будущий муж из богатой семьи, то это уже просто мечта. И на некоторые недостатки можно не обращать внимания. И уж тем более не стоит гоняться за химерой любви. «Стерпится — слюбится», как гласит старая пословица. Большая любовь бывает только в книгах и в кино. А в жизни нужно быть более приземленной и прагматичной. Вот так мы и выходим замуж, вот так рожаем детей и всю свою жизнь живем с мужчинами, которых, обманывая самих себя, выдаем за своих любимых. А потом достигаем сорокалетнего возраста, начинаем безобразно полнеть и перестаем спать даже с собственными мужьями, думая только о детях и появляющихся внуках. И так проходит вся жизнь. Если опросить пятидесятилетних женщин в нашей стране, уточняя, что именно они думают о любви, то в лучшем случае вы получите сконфуженный ответ, что на подобные темы ваша собеседница просто не хочет разговаривать. Либо ограничится общими фразами и обязательно добавит, что уже поздно об этом думать. А ведь на Западе многие женщины именно в этом возрасте начинают жить для себя, заводят молодых любовников и наслаждаются жизнью.

Совсем размечталась. Пятьдесят мне будет еще очень не скоро. А на свадьбе я сидела и отчетливо понимала, что не люблю этого чужого человека, сидящего рядом. Но мне придется его терпеть всю свою жизнь. Может, у нас действительно с ним что-нибудь получится?

Увы! Уже первая наша брачная ночь развеяла все мои иллюзии. От его прежней скромности не осталось и следа. Теперь он был моим законным мужем, так сказать, хозяином моего тела. Поэтому он деловито разделся и, не стесняясь меня, снял даже свои трусы, ложась в кровать. Честное слово, я немного испугалась.

— Не стой как дура, — недовольно произнес Анвер, — раздевайся и ложись рядом со мной.

Вот так. «Раздевайся и ложись». И вся романтика куда-то быстро улетучилась. Я прошла в другую комнату, переоделась в ночную рубашку, на всякий случай надела трусы. Не знаю почему, но меня начало трясти от страха. Никогда в будущем я не буду испытывать ничего подобного. Осторожно подошла к кровати и легла рядом с ним. Он протянул руку. Начал поднимать рубашку. Я вся напряглась от волнения. Конечно, ему было сложно. Я была зажатой, испуганной, боялась первой боли. Ему пришлось преодолевать это сопротивление. Он даже накричал на меня. И все-таки сумел сделать свое дело. Или, как говорят в подобных случаях, — исполнить свой долг. Достаточно грубо и суетливо. Чувствовалось, что особого опыта у него нет. Но он решил сразу продемонстрировать свое мужское превосходство. Было больно и не очень приятно. А потом он заснул. В первую брачную ночь. Просто отвернулся на другой бок и заснул. Я прошла в ванную, чтобы помыться, и проплакала там два часа. Утром, пока я еще спала, он бесцеремонно разбудил меня и снова овладел мной. Вот так весело и началась наша семейная жизнь.

Глава 3

У нас в отделе ходят упорные слухи, что наш руководитель — полковник Микаил Кафаров — раньше был Михаилом Кафаровым и работал за рубежом совсем под другими именами. Сейчас ему за шестьдесят пять, и его до сих пор держат на службе именно в силу уникальности его знаний и опыта, ведь начинал он больше сорока лет назад еще в Первом главном управлении КГБ СССР, как тогда называли разведку. Легко посчитать, что это было задолго до моего рождения, еще в те благословенные шестидесятые годы, которые смело можно назвать пиком противостояния двух сверхдержав, и как следствие этого процесса — противостояния двух самых мощных спецслужб мира — ЦРУ и ПГУ КГБ. Это была великая схватка, которая закончилась полным разгромом и крахом одной из сторон. В поражении меньше всего виноваты Кафаров и его товарищи, ведь их просто сдало политическое руководство бывшего Союза.