Татьяна Полякова - Все в шоколаде Страница 5

– Я чувствую себя виноватым.

– С какой стати? – удивилась я.

– Наверное, я должен был.., я уделяю тебе мало внимания. Я понятия не имею, о чем ты думаешь, что тебя тревожит… И меня всерьез пугают все эти разговоры.

– Я решила, что мы уже разобрались с моим пьянством. Начинаю думать, что кому-то просто очень хочется выставить меня алкоголичкой. Со мной полный порядок, а выгляжу паршиво, потому что ночь была не из приятных.

– Что случилось? – нахмурился он. Во взгляде читалось беспокойство не за себя, а за меня.

– Кое-что. Но это терпит.

– Как знаешь… Может, нам стоит отдохнуть вдвоем, как в добрые старые времена, а? Ты и я. И никаких дел…

Идея не показалась мне заманчивой, правда, в ее осуществление я не очень-то верила, раз до выборов всего ничего, оттого напрягаться не стала и молча кивнула. Он, конечно, о выборах тоже вспомнил и недовольно поморщился, поняв, что погорячился.

– Конечно, сейчас.., ты понимаешь, но когда все кончится… – Я опять кивнула, на этот раз с облегчением. Когда все кончится, непременно опять что-нибудь начнется, так что можно не волноваться. Он похлопал меня по колену и сказал:

– Я люблю тебя… – Поднялся и пошел к столу. Выходило, что аудиенция закончена. Я поднялась, прикидывая, стоит ли заводить разговор об убитой девушке, и решила, что не стоит.

– У тебя все? – с сомнением спросила я.

– Извини, дел полно…

– Ты вызвал меня, чтоб узнать о моем самочувствии?

– Между прочим, мы не виделись неделю. Если быть точным – восемь дней. И все эти разговоры…

– Мог бы позвонить по телефону.

– Я хотел тебя видеть.

– Ну-ну. Тогда я пошла.

Я направилась к двери, поймав себя на мысли, что вздыхаю с облегчением. Я была уверена, что мой вызов связан с ночным происшествием, но, если я ошибалась, выходит, он о нем ничего не знает или считает, что оно не имеет к нам отношения. Иными словами, он не знает убитую и у нее никогда не был.

– Чем же все-таки порадовала тебя эта ночь? – спросил он, когда я уже взялась за ручку двери. Та-а-ак…

– Волков звонил, – разворачиваясь, сообщила я. – Убили девушку из “Пирамиды”, у нее на квартире. Волков нашел под креслом твою визитку. – Судя по всему, новость не произвела на него впечатления, если только она была для него новостью.

– Ограбление? – спросил он.

– Не похоже.

– Не вижу повода для беспокойства, – подумав, изрек он. – А ты?

– Я – нет. Волков слегка обеспокоен.

– Чем же?

– Показаниями соседей. Девчонку посещал дядя, чье описание вполне подошло бы к тебе.

– А как ее зовут?

– Кудрина Алла Дмитриевна. – Я сообщила адрес, ожидая реакции, он поджал губы, потом покачал головой;

– Нет, никогда не слышал это имя. Если честно, облегчения я не почувствовала. Дед мог врать очень убедительно.

– И у нее нашли мою визитку?

– Точно. Заляпанную кровью.

– Это не очень хорошо, – заметил он. Я пожала плечами, предоставляя судить ему. – Что скажешь? – спросил он, добавляя во взгляд проницательности.

– Пока ничего. Если ты ее не знаешь…

– Я ее не знаю.

– Отлично. Тогда я пойду. – Я вновь взялась за ручку двери, в самом деле намереваясь уйти.

– Ты ведь не собиралась докладывать мне об этом, значит, не считаешь, что это может иметь какие-то последствия.

– Я никогда не тороплюсь с выводами.

– Дело ведет Волков?

– Волков.

– И визитку видел только он?

– У меня нет повода ему не верить.

– Хорошо. – Дед открыл ящик стола, достал конверт, заглянул в него и бросил на стол. – Передай ему, объясни, что мы заинтересованы в том, чтобы убийца был найден как можно скорее. Разумеется, он может рассчитывать на нашу помощь.

Я сунула конверт в сумку и направилась к двери, гадая, отчего у меня так паршиво на душе.

– Ты с ним увидишься сегодня?

– Да. Ближе к обеду.

– Держи меня в курсе.

– Конечно.

Я на всякий случай притормозила, может, он изволит еще что-нибудь сказать на прощание, но Дед уткнулся в бумаги, и я вышла, тихо прикрыв за собой дверь.

В приемной сидел какой-то тип, нервно поправляющий галстук. Я приблизилась к Ритиному столу, и она шепотом спросила:

– Ну как?

– Ничего особо любопытного.

– А вызывал зачем?

– Мозги промывал. Кто-то настучал, что я много пью.

– Наверняка Лялин. Этот знает, сколько трусов и лифчиков в моем шкафу.

– Чертов извращенец.

– Точно. Когда-нибудь я наберусь смелости и кое-кому здесь выскажу… – Кажется, она говорила вполне искренне, поэтому я попросила:

– Лучше не надо.

– Конечно. Но иногда очень трудно держать себя в руках.

– Нам за это хорошо платят.

– Это точно. Забудь, что я тут наболтала.

– Уже забыла.

Я покинула приемную, сделала несколько шагов по коридору и увидела Черника. Он вывернул из-за угла и вроде бы спешил по своим делам, но у меня сложилось впечатление, что толстяк-бухгалтер поджидал меня. Он как будто намеревался пройти мимо, но вдруг встал как вкопанный, сделал шаг, точно передумав, кашлянул и вновь замер.

– Как дела? – спросил он невпопад, потому что мои дела должны интересовать его так же мало, как его дела меня.

– Отлично.

– Ага… Я вот что подумал: почему бы нам не выпить кофе? То есть вы ведь собирались в бар, разве нет?

В другое время я бы отказалась, сославшись на дела, но сейчас мне стало интересно, с какой стати его так ломает, поэтому я молча кивнула, и мы направились в бар, который был на втором этаже.

Алкоголя здесь не подавали, и небольшую комнату в китайском стиле следовало считать буфетом, но отделана она была с таким шиком, что язык не поворачивался назвать ее так. Мы устроились возле стойки, Черник заказал две чашки, кофе, посмотрел на меня и вдруг загрустил, после чего принялся с интересом разглядывать лаковую миниатюру. Он явно собирался о чем-то поговорить, но сил хватило лишь на то, чтобы предложить мне кофе. Теперь он сидел и страдал, очень сожалея, что затащил меня сюда. Господи, как мне надоели эти чокнутые, гадай теперь, что у него на уме.

Я молча выпила кофе, Черник тоже не проронил ни слова, лишь вытирал лоб носовым платком и сопел.

– Какие-то неприятности? – наконец решился он.

– У кого? – подняла я брови.

– Мне ведь действительно важно знать, – с обидой заговорил он. – Почему ко мне все так относятся? Ведь я в команде и ничуть не меньше, чем кто-то другой, заинтересован.., почему от меня всегда все скрывают?

– Дед вызвал меня, потому что какая-то сволочь настучала, что я пью как лошадь. – Я попробовала его переубедить, но не преуспела.

– Вы это серьезно? – обрадовался он.

– Что серьезно? – переспросила я с притворным удивлением.

– Он действительно вызывал вас по этому поводу?

– Да.

Черник мне вроде бы не поверил.

– В самом деле никаких проблем?

– Проблемы, может, и есть, но меня они не касаются. Почему вы вообще заговорили об этом?

– Он злой как черт. Я же говорил, он точно сбесился… Причем до десяти разговаривал со мной вполне по-человечески, а потом.., и вызвал вас. Все знают, что вы.., ну.., когда что-то случается… – Он покраснел от досады, а я согласно кивнула, желая ему помочь. – У вас же юридическое образование, – добавил он, не придумав ничего умнее.

Это точно, образование у меня есть. В штате Деда я числилась помощником по связи с общественностью, кажется, это так формулировалось. На самом деле я осуществляла связь с милицией и сопутствующими службами, улаживая конфликты, которые время от времени у нас возникали. Иногда проводила собственное расследование, если так было угодно Деду. Не могу сказать, чтобы меня заваливали работой, но накануне выборов обязательно что-нибудь случалось. В настоящий момент я взирала на Черника и пыталась отгадать, что кроется за его беспокойством.

– Значит, у нас все нормально, – пробормотал он, по-прежнему не веря мне, и попытался смотреть проницательно, для чего сощурил глазки, которые за стеклами очков казались до смешного маленькими, и выпятил вперед подбородок. Наверняка накануне долго тренировался перед зеркалом с какой-нибудь брошюрой в руках из серии “Как придать себе значительность”. Я их сама на досуге почитываю, без особого, впрочем, толка, и Чернику они, судя по всему, пользы не принесли.

– “Все” слишком сильно сказано, – наблюдая за ним, уточнила я. – Но пока ничего особенного.

– Ага, – кивнул он, это “ага” совершенно не шло человеку его внешности, но сейчас ему было наплевать на это. Он взглянул на часы, поерзал на стуле, словно не мог решиться на что-то отчаянное, затем приподнялся и сказал:

– Ну, я пошел.., работы по горло. – Но тут же опустил свой зад на прежнее место и жалобно посмотрел на меня. – Я хотел… Слушайте, почему бы нам с вами как-нибудь не поужинать вдвоем?

Если б он вдруг начал глотать ножи и вилки, это произвело бы на меня меньшее впечатление. Однако я не свалилась с высокого табурета и глаза таращить тоже не стала, растянула губы в улыбке и порадовала его: