Евгений Сухов - Корона жигана Страница 50

Нелепо как-то все это. Дико. Стоя у трупа, Игнат чувствовал себя несказанно виноватым. Жаль, что они с Ниной были такие разные, иначе их отношения вылились бы во что-то более серьезное. Хотя к чему теперь запоздалые терзания, к чему травить душу.

Подле Сарычева крутился плотный человек лет пятидесяти. Он напоминал виноватую шавку, умудрившуюся уснуть во время крупного грабежа и теперь жаждущую реабилитации.

— Свидетели здесь? — спросил Сарычев у хозяина заведения.

— Точно так-с, — угодливо подскочил тот, заглядывая снизу вверх в лицо Сарычеву — Официанты, половые, швейцар. Есть два гостя — поклонники нашей… Ниночки. — Он соорудил скорбную физиономию и показал взглядом в сторону двух мужчин, которые сжимали в руках по букету алых роз, теперь уже лишних. Каких-то полчаса назад цветы были во здравие, теперь могли сойти лишь за упокой. Да и держали они цветы без особой торжественности, бутонами вниз. Им бы отложить их в сторону, но они не догадывались сделать это, а подсказать никто не мог.

Хозяин заведения посмотрел на убитую и горестно вздохнул, как если бы оценивал размер нанесенного ущерба.

— Вы первый обнаружили ее? — спросил Сарычев, стараясь спрятать неприязнь.

— Именно так, — потешно закивал головой полный мужчина, страшно потея и волнуясь. Если не знать наверняка, что Нину убил другой мужчина, то толстяка можно было бы смело определять в подозреваемые.

— Может быть, она успела что-то сказать? — на всякий случай спросил Игнат, совершенно не надеясь на удачу.

— Да, да, да, — яростно закивал толстяк, отчего щеки его мелко задрожали. Да и сам он напоминал свиной студень, мелко сотрясаясь при каждом движении. — Она говорила, что помирает.

— А что конкретно, не вспомните?

— Помру… да, кажется, помру.

— А может, все-таки поморник? — спросил как можно равнодушнее Игнат.

Толстяк с интересом посмотрел на Сарычева, близоруко прищурился и отвечал возбужденно:

— А вы знаете, ведь она сказала именно так. По-мор-ник. Да, да, так и сказала.

Игнат на секунду закрыл глаза и постарался подавить стон. Когда-то Нина называла его поморником. Есть такая хищная птица, живущая среди скал. И в свой последний час Нина звала его, позабыв всех мужчин, которые у нее были после Игната.

— Понимаю, — наконец выдавил он, уставившись на панно у двери. Что же на нем изображено? А, похоже, амазонка с копьем в руке. Фигура и лицо Нины, как он сразу не заметил. А ведь бывал в этой гримерной не однажды.

— Но как вы догадались? — протянул толстяк с уважением. — Уму непостижимо! Надо же, какие встречаются люди.

— Как выглядел человек, что убил ее? Да положите вы эти цветы, — слегка повысил голос Сарычев, — они здесь совершенно не к месту.

— Да уж, простите, — малость смешался толстяк и, тяжело переваливаясь, подошел к комоду, глянул на Нину и положил цветы у ее ног.

— Я очень хорошо разглядел этого мужчину, — вмешался хозяин заведения. — Он был очень молод. Я бы даже сказал, что он совсем мальчишка. Похож на гимназиста… Но знаете, я сейчас подумал, он из тех самых, что потом, вырастая, выходят на большую дорогу с кастетом.

Игнат понимающе кивнул:

— Раньше вам приходилось с ним встречаться?

Сарычев старался не смотреть в сторону убитой, но его глаза, вопреки воле, сначала цепляли ступни, потом поднимались выше, пока наконец не останавливались на обезображенном смертью лице. Так оно и бывает, никогда не думаешь о плохом, — строишь планы, мечтаешь о чем-то большом, и вот на тебе!..

— Видел несколько раз, похоже, у него, как это сказать… был роман с убитой. Ну, знаете, как это делается — встречал, провожал.

— Понятно, — негромко произнес Сарычев. Но тут же ужаснулся собственной интонации, получилось почти трагично.

Сарычев потерял интерес к хозяину и боком вышел в распахнутую дверь. Вблизи скрипнул паркет. Игнат обернулся. Подошедший Кравчук выглядел как-то растерянно, словно догадывался о смятении, царящем в душе Игната.

— Тут такое дело… Не знаю даже, как и сказать. В общем, она звонила в МУР… и после этого была убита.

— Откуда вам это известно?

— Я разговаривал с телефонисткой. Она сказала, что соединяла ресторан с Петровкой.

Сарычев внимательно посмотрел на Кравчука. Такое впечатление, что тот знает больше, чем говорит. Во всяком случае, его голос переполнен участием.

— Все верно, — легко согласился Игнат. — Она была моим человеком. Она должна была позвонить, как только в ресторане появится Кирьян.

Кравчук ответил не сразу. Лицо его заметно напряглось, а на скулах, выбритых добела, появились розоватые пятна.

— Так вы хотите сказать…

— Все верно, — повторил Сарычев. — У нас завелся чужой… Этот некто поднял трубку телефона, тут же перезвонил в ресторан, и Нину убрали. Она была важной свидетельницей. Не исключено, что вместе с Кирьяном она видела человека, которого не должна была видеть.

— В этом случае каждый работник МУРа находится под подозрением.

Сарычев усмехнулся:

— Почему же каждый? Всех подозревать, так неизвестно, к чему мы придем. Подозревать нужно тех людей, кто находился в это время на Петровке.

— Да-а… значит, в этот список вхожу и я. Ведь я тоже находился там и вполне мог поднять трубку вместо вас.

— Вы могли бы не говорить мне этого… Вы, кстати, подозреваетесь меньше всего. Мне сложно представить ситуацию, чтобы человек, который длительное время возглавлял МУР, был куплен преступниками. Ладно, этот разговор должен остаться между нами.

— Разумеется, — кивнул Кравчук, и в его голосе Сарычев услышал почти вздох облегчения.

— В общем, так, — мрачно произнес Сарычев. — Кирьян не мог уйти далеко. Поднимите людей и пошарьте по всем малинам, наверняка он затаился на одной из них. Нужно будет усилить дополнительными нарядами выезды из города. Мне кажется, он предпримет попытку вырваться. Выполняйте немедленно!

— Понял! — отчеканил Кравчук и заторопился к двери.

Глава 12. Пиковый туз — это к удаче

У Арбата извозчик резко натянул вожжи, и тотчас к пролетке подбежал шкет в непомерно длинном пиджаке, подвязанном веревкой. Рукава пиджака были закатаны, а из них тонкими пружинками торчали руки.

— Хозяин, на Якиманку тебе нельзя! — запрыгнул на козлы шкет. — Ждут тебя там! Много народу, человек пятнадцать легавых, дом окружили, а еще на подходах стоят.

Кирьян нахмурился и посмотрел на свою спутницу. Дарья сидела неподвижно. Красивое лицо скрывала густая вуаль, попробуй разбери, какие чувства отразились в крупных серых глазах. Впрочем, напугать ее было трудновато, как и удивить. Настоящая подруга жигана. Кирьяну хотелось верить, что она пойдет за ним не только под венец, но и, если он того пожелает, в полымя.

— Ты знаешь, кто я такой, чиграш? — слегка удивился Кирьян.

— А кто тебя не знает, — голос шкета прозвучал уважительно, но без заискивания. — Кирьян ты. Меня малинщица Варька Капустница послала встретить тебя. Сказала, что ты появиться должен.

— Варьку тоже взяли? — спросил Кирьян, с тоской подумав о том, что разорена еще одна надежная малина, только вот откуда о ней легавым стало известно? Вот в чем вопрос.

— Не-а, — отрицательно покачал головой шкет. — Варька едва за порог, и тут фараоны нагрянули. Она за ними с соседнего дома наблюдала. А потом ушла, а куда — неведомо.

Кирьян усмехнулся!

— Ладно, спасибо тебе. Шайтан, — произнес Кирьян, тронув за рукав извозчика, касимовского татарина лет двадцати пяти. — Гони на Моховую, там лежка надежная есть, прокантуюсь там пару денечков, а дальше видно будет.

— На Моховую нельзя, — неожиданно запротестовал шкет, поддернув сползшие рукава. — Туда грузовик с фараонами поехал.

— Сам видел? — невесело спросил Кирьян.

— А то! Шухер в городе большой. — И уже по-свойски, как равному, посоветовал: — Тебе бы, Кирьян, из города нужно ноги делать, а то не ровен час сцапают за…

— Но-но, — предостерегающе глянул жиган, — не забывай, с кем разговариваешь. — И уже примирительно, окинув взглядом сжавшегося пацана, добавил: — А насчет того, чтобы слинять, ты это верно заметил. Вот что, Шайтан, гаражи Моссовета знаешь? — спросил Кирьян.

— Знаю, — достойно отвечал татарин, распрямившись.

— Давай туда!

Извозчик тронул вожжи, и пролетка, скрипнув осями, покатила по брусчатке.

— Дяденька, дяденька, а гривенник? — неожиданно громко заголосил пацаненок. — На курево не хватает.

Кирьян открыл кошелек и сунул сотенную:

— Держи!

— Ой, спасибочки, — радостно спрыгнул с козел шкет. — Махорки мне надолго теперь хватит.

В гараже Моссовета работал приятель Кирьяна Евстигней. Года три назад они вместе громили артельщиков. Но неожиданно у парня пробудилась небывалая тяга к железу, и, забросив опасное и преступное ремесло, он устроился на работу в гараж Моссовета. А совсем недавно стал водить легковую машину. Однако с прежними приятелями связи не растерял и по просьбе Кирьяна иногда перевозил похищенный товар с одного места на другое. Главарь не жадничал, с бывшим подельником всегда щедро расплачивался, а потому Евстигней отказывал ему, лишь когда ничем не мог помочь. Жил Евстигней неподалеку от гаражей, в огромной коммуналке, населенной десятком семей.