Р. Гордон - Пуля для звезды. [Пуля для звезды. Киноманьяк. Я должен был ее убить. Хотите стать вдовой?] Страница 54

— Любимый, — сказала она нежно, — я не подумала, что говорю. Ты ведь знаешь, что я люблю тебя и желаю тебе только хорошего. Все, что есть у меня, принадлежит тебе, ты же знаешь.

Она сжимала мою руку, и я не смог освободиться, хотя чуть не лопался от бешенства и стыда.

— Это был такой удар, любимый, — продолжала она. — Если бы ты знал, какие планы я строила для тебя — для нас — ты бы смог меня понять.

— Что это за планы?

— Собственно, я пока не хотела говорить тебе, — ответила она со своей улыбкой, которую все находили такой ласковой, такой любезной и обворожительной. — Это должно было стать своего рода подарком к окончанию университета. — Она крепче сжала мои руки, чтобы подготовить меня к сюрпризу.

Я почувствовал этот нажим не на руках, а на своем горле. Петля затягивалась.

— Недавно, — продолжала она, — я была у Горация Скотта по одному небольшому юридическому вопросу. Ты ведь знаешь, кто он такой — компания «Девью, Скотт, Бромли и Андреас». Гораций — настоящий клад. Сколько я себя помню, он всегда вел дела моего отца и мои. Во всяком случае, я тогда рассказала ему о тебе, как блестяще ты учишься в Академии права, и что скоро заканчиваешь курс. Короче говоря, он сказал, что хочет как можно скорее поговорить с тобой и предложить начать карьеру в его фирме. Разве это не фантастика? Теперь ты понимаешь, что эта смешная затея с Гордоном Маккеем явилась для меня ударом? После того, как я положила такое грандиозное начало твоей карьере?

Я встал и начал искать сигареты. Я был так взбешен, что понадобилось некоторое время, чтобы собраться и иметь возможность говорить связно.

— Ты считаешь возможным делать что угодно, вообще не спрашивая моего мнения, — крикнул я. — Великий Боже, кто я, в сущности? Инструмент, которым ты можешь вертеть, как захочешь? Я знаю, что ты меня содержала эти три года, и я тебе премного благодарен, но я был убежден, что однажды это кончится — как только я начну работать. И я не хочу, чтобы так продолжалось. Я верю, что из меня выйдет неплохой адвокат, и рано или поздно я смогу тебе все вернуть.

— Но, любимый, я ведь только хотела…

— Неужели тебе никогда не приходило в голову, — прервал я, — что у меня тоже могут быть собственные планы? Что мне вовсе неинтересно работать с Горацием Скоттом? Тебе не пришло в голову спросить меня, прежде чем разговаривать с ним? Ведь это моя жизнь, понимаешь? По крайней мере, до сегодняшнего дня я так думал.

Хотя я в самом деле был взволнован, но чувствовал, что мои слова звучали неубедительно. Это была фальшивая обида разоблаченного конформиста. И самое худшее: Эллен это знала. Она все еще смотрела на меня, но в ее взгляде теперь сквозило такое же презрение, как прежде.

— Ты ошибаешься, Джефф, — сказала она. — Я вовсе не пытаюсь управлять твоей жизнью. Я люблю тебя и хочу тебе помочь, насколько это в моих силах. Каждый пользуется связями, которые у него есть. Я подумала, что Гораций смог бы тебе помочь, и поэтому просила его. Держу пари, что твой высокоодаренный друг Маккей, делая тебе свое грандиозное предложение, тоже прежде всего рассчитывал на твои связи.

— А если и так? — резко ответил я. — Ведь каждый так делает, ты только что сама сказала.

Эллен встала, расставила ноги как боксер, который готовится к последнему удару.

— Значит, ты твердо решил принять его предложение? — спокойно спросила она.

Я на миг заколебался.

И этого мига было достаточно. Эллен знала, что ей стоит лишь шевельнуть пальцем, чтобы сломить мое сопротивление. И она это сделала.

— Ну, прекрасно, — сказала она, — делай, что хочешь. Но я не буду принимать участия. Я не допущу, чтобы мои друзья были шокированы. Подумай хорошенько, Джефф, тебе придется пройти свой путь одному. — И после короткой паузы добавила: — Подумай также, что скажет твой добрый друг Маккей, когда заметит, что клиенты не стоят в очереди перед вашей конторой, и что ты такое же пустое место, как он!

Больше всего меня поразило не столько то, что она сказала, сколько то, как она это сказала. Она была намного хладнокровнее меня, и ее удары попадали в цель, так как она наносила их с высокомерием. Не знаю, чувствовали ли вы себя когда-нибудь таким же идиотом. Во всяком случае, это потрясающий опыт. Я дважды за тот вечер потерпел поражение. Может быть, мне хватало храбрости на войне, когда я бесстрашно встречал все опасности, но по характеру я человек слабовольный. Мне просто нечего было возразить.

Эллен вторично сделала красивый жест: как победитель, разгромивший своего противника, подошла ко мне и обняла меня за шею.

— Не обижайся, любимый, — сказала она. — Ты еще увидишь, что я права. Лучше всего держаться своих друзей. Своих добрых друзей.

Она имела в виду совсем другое, и я уже тогда знал это. Она не хотела, чтобы рядом был третий. Гордон был для нее соперником. Если мы достигнем успеха, она потеряет свою власть надо мной. Она хотела держать поводья в своих руках одна. Она хотела неограниченно распоряжаться мной и моей карьерой.

Ночью в постели Эллен была очень озабочена тем, чтобы я заснул удовлетворенным. Совсем как в наш медовый месяц. На следующий день я сказал Гордону:

— Очень мило с твоей стороны, но большое спасибо, — и после защиты и выпускных экзаменов поступил на работу к «Девью, Скотту, Бромли и Андреасу».

4

Контора фирмы «Девью, Скотт, Бромли и Андреас» располагалась на углу Брод- и Уолл-стрит, в центре квартала, в котором самым настоящим образом пахло деньгами, и где гонорары адвокатов были фантастически велики. Практика строилась на делах крупных компаний и дела шли отлично. Фирма управляла немалым количеством недвижимости и вела текущие юридические дела значительного числа состоятельных людей.

Это было настолько солидное и уважаемое заведение, что меня взяли на работу не столько в интересах дела, сколько чтобы не рассердить или даже не потерять видную клиентку.

Впрочем, Эллен и в еще большей степени ее отец, хотя и были крупными клиентами, но их потеря не привела бы к катастрофе. Это была скорее своего рода дружеская услуга со стороны Горация Скотта, который после смерти Тома Девью возглавлял фирму. С тех пор как мистер Вильямс переехал в Лa-Джоллу, Гораций считал себя опекуном Эллен.

Несмотря на все это, он с самого начала ясно дал понять, что меня взяли на работу еще и потому, что считают многообещающим молодым человеком, который обязательно должен оправдать его ожидания. Мне отвели отдельный кабинет и дали секретаршу, и я тотчас погрузился в изучение юридических проблем денежной элиты.

Мою секретаршу звали Френсис Харрис, и она была ближайшей подругой Эллен.

Френсис и Эллен были ровесницами и выросли вместе. Они обе учились в Вассаре и были очень близки. Незадолго до моего дебюта в качестве адвоката внезапно от инфаркта умер муж Френсис, Брюс Харрис, и этот удар довел ее до отчаяния. Такая ситуация была как будто создана специально для Эллен. Та немедленно подключилась и все взяла на себя. Френсис даже несколько недель жила у нас.

В финансовом отношении Френсис была прекрасно обеспечена, но, несмотря на это, Эллен настояла, чтобы она пошла работать. Френсис окончила курсы секретарей, и, поскольку ее выпуск совпал по времени с моим, Эллен ничего не стоило определить ее на работу к Горацию в качестве моей секретарши. К тому же Френсис дружила и со мной. Вокруг меня друзей было — пруд пруди.

Френсис была высока, стройна, рыжеволоса, по-настоящему красива и необычайно жива, на нее приятно было смотреть. Постепенно она оправилась после смерти мужа, добросовестно делала свое дело и стала первоклассной помощницей. Я никогда не пытался сблизиться с ней, хотя иногда такие мысли и возникали. Я не мог отважиться на это — Эллен была для Френсис кумиром.

Что касается моего старта на поприще адвокатуры, то я не разочаровал ни Эллен, ни Горация. Я быстро учился и был преисполнен ответственности и энергии. Моя деятельность доставляла мне удовольствие, и со временем я стал работать в постоянном тесном контакте с Горацием и другими двумя шефами. Дела становились все сложнее, и постепенно я вышел из категории «протеже Горация» или «муж Эллен» и на основании своих собственных заслуг стал считаться восходящим светилом.

Эллен была восхищена моими успехами не столько потому, что я подтвердил правильность ее выбора, — даже ее отцу постепенно пришлось изменить свое мнение, — сколько из-за того, что решающая роль в моей профессиональной карьере принадлежала ей.

Так как к этому были причастны многие друзья, не только в фирме, но и среди клиентов, появилось множество светских обязанностей.

Тут Эллен была в своей стихии. Она слыла прекрасной хозяйкой дома, а ее обеды и вечера были популярны всегда. Она часто приглашала гостей на уик-энд в Вермонт. Мы купили себе просторный дом в Крествилле, прелестном предместье Уэстчестера, в двадцати милях к северу от Нью-Йорка, вступили в местный клуб, и я регулярно играл в небольшой компании, состоявшей из людей нашего круга.