Евгений Сухов - Завет лихого пацана Страница 57

Не дождешься!

Никите очень хотелось обернуться и посмотреть на Веронику. Затылком он ощущал, как на заднем сиденье образовался плотный комок страха, который, разрастаясь, заполнял собой салон и тонкой удушливой струйкой вытекал через распахнутую дверцу.

Вероника явно находилась на грани истерики. Разрулить ситуацию вряд ли удастся, но вот направить ее в более спокойное русло возможно. Если бы водила хотел его убить, так сделал бы это несколькими мгновениями раньше. Ладно, посмотрим…

— Успокойся, я сейчас выхожу.

Парень отодвинулся на три шага, продолжая держать его на прицеле. В голову пришла бесшабашная мысль: а что, если распахнуть противоположную дверь, юркнуть в проем и, прячась за стволами деревьев, перебежать через проходной двор на соседнюю улицу? В конце концов, собственная жизнь стоит дороже мешка алмазов. Но что тогда будет с Вероникой, оставшейся в салоне машины?

— Я сейчас выхожу, — слегка приподнял руки Зиновьев. — Давайте не будем горячиться.

— «Волгу» видишь? — кивнул парень на машину, стоявшую сзади. — Шагай к ней! И не шали, — спокойно, но с угрозой предупредил он, когда Зиновьев наконец вышел из машины.

Потребовалось собрать остатки самообладания, чтобы в точности выполнить приказ. В салон смотреть не хотелось, в нем, замерев от страха, сидела Вероника.

Едва он подошел к «Волге», как ее задняя дверца распахнулась. Кто проявил любезность, не рассмотреть, стекла салона затемнены, виден только размазанный силуэт.

— Садись медленно, без резких движений, — приказал «краб».

— Ты не волнуйся, все будет в порядке, — стараясь, чтобы его голос звучал как можно спокойнее, ответил ему Зиновьев.

«Краб» слегка подтолкнул Никиту в спину. Пригнувшись, он пролез в салон и только сейчас увидел пожилого мужчину. Секунду спустя рядом, негромко хлопнув дверцей, устроился «краб». Почти незаметным движением он сунул оружие в карман, но Зиновьев понимал, что от этого он ничуть не стал менее опасен.

— Поехали, — бодро распорядился старик.

«Волга» тотчас сдала назад. Чуть приостановилась, чтобы пропустить идущий по трассе транспорт и, лихо обогнув застывшую у обочины «Газель», вырвалась на среднюю полосу.

Никита мгновенно узнал человека, сидящего рядом, хотя прежде ему приходилось видеть его только издалека. Он никогда не подозревал, что этот человек может интересоваться его скромной персоной. Поэтому все произошедшее сейчас выглядело особенно удивительным. Их ничего не связывало — ни возраст, ни интересы, ни взгляды на жизнь, да и вращались они совершенно на разных орбитах, безо всякой перспективы на пересечение.

Человека, находящегося в машине, звали Гуньков Георгий Георгиевич, или, по-другому, Батяня. Впрочем, у него было еще одно погоняло — Фартовый. Странно, что он обратил внимание на обычного хитника. Таких хитников у него была не одна сотня, только вот лично ни с одним из них он никогда не общался.

Никита перевел дыхание, причину такого внимания можно было объяснить лишь алмазами, лежащими в этот момент под ногами у Вероники. Ему вдруг сделалось страшно от того, что может произойти с девушкой, если об алмазах узнает этот милейший старик с грустным взглядом.

Минут десять ехали молча. Прерывать тишину не хотелось. Уж очень страшно было услышать голос Батяни. Но он заговорил тихо и даже с какими-то проникновенными нотками в голосе:

— Ты знаешь, куда мы тебя везем?

Никита почувствовал, как в его жилах застыла кровь. Минута подобного напряжения, и на его коже проступит изморозь.

— Нет, — собравшись с силами, как можно более равнодушнее ответил он.

— Умирать, — вздохнул Фартовый.

По тону, с каким было произнесено это слово, становилось ясно, что проводить подобное «мероприятие» для него не в диковинку. Рутина, от которой хотелось освободиться как можно быстрее и заняться более интересным делом.

— И где же я буду умирать?

Никита старался придать своему голосу спокойствие. Где-то ему это даже удалось, что было заметно по глазам Фартового, поглядывавшего на него с заметным интересом.

— Интересуешься, значит. Что ж, объясню. За городом имеется один лесочек, а в нем овраг. Вот туда мы тебя и сбросим. Место это глухое, с дурной репутацией. Искать тебя особенно не будут, уж об этом я позабочусь. Подумают, что это кто-то из бомжей, которые ходят там толпами. На этом все и забудется.

Выехали за город. За окнами замелькали перелески. Места действительно глуховатые. О происшествиях, случавшихся здесь, частенько упоминали в криминальной хронике.

— Останови! — потребовал Фартовый.

«Волга» аккуратно притерлась к обочине.

— Жить хочешь?

— Да.

— Начало хорошее. У тебя есть возможность остаться живым.

Зиновьев невольно скосил глаза на руки «краба», пытаясь увидеть в них оружие, но в них ничего не было. Просто так он не дастся, как только «краб» сунет руку в карман, так ударом локтя в горло нужно переломить ему трахею и завладеть оружием. А там еще посмотрим, чья возьмет!

— Что я должен сделать?

— А ты послушай, — терпеливо сказал вор. — Твоя баба у нас…

— Та-ак, — глухо протянул Никита. — И чего же вы от меня хотите?

— Алмазы! Я знаю, что ты где-то прячешь целый мешок алмазов. Отдай их мне, и тогда с твоей бабой и с тобой ничего не случится.

— А вы мне дадите слово?

— Даю тебе слово вора, что с тобой ничего не будет, если ты скажешь, где лежат камушки, — торжественно пообещал Фартовый.

— Алмазы у меня в машине, в рюкзаке. А рюкзак лежит на полу у задних сидений. Можете забирать! Только не трогайте девушку. Вы обещали…

— А ты благороден.

— Какой уж есть.

— Ты действительно ее любишь?

— Странный вопрос. Если вас это интересует в самом деле, то да, люблю!

— Глеб, — обратился Фартовый к водителю, — отвези его на прежнее место. Я сейчас выйду, потом заедешь за мной.

— Хорошо, Георгий Георгиевич, — с готовностью отозвался водитель.

— Сейчас тебя отвезут обратно. Но смотри…

Распахнув дверь, старик вышел. Навалившиеся сумерки окутывали местность, делая ее какой-то особенно зловещей.

Мигнув оранжевым поворотником, машина устремилась по шоссе. Проводив ее коротким взглядом, Фартовый достал мобильный телефон и набрал номер.

— Слушаю.

— Твой пацан оказался парнем что надо, — довольным голосом сказал Фартовый. — Я тут ему проверочку устроил, а он ничего, выдержал!

— А ты сомневался, что ли? — недовольно буркнул Куприянов.

— Я должен был убедиться в этом сам.

— А если бы он не прошел твою проверочку?

Батяня некоторое время молчал, стараясь подобрать нужные слова. Наконец они отыскались:

— Боюсь, что в этом случае наша дружба разладилась бы навсегда.

— Значит, наши договоренности в силе?

— Да, — ответил Фартовый и щелкнул крышкой телефона.

Связь прервалась. Сунув телефон в карман, Фартовый достал пачку сигарет, несильным щелчком выбил одну из них и, глядя на проезжающие мимо автомобили, с наслаждением закурил.

Всю дорогу Никита опасался, что обещание вора было всего лишь злой шуткой. Но нет, «Волга» остановилась в нескольких метрах от «Нивы». В салоне автомобиля на заднем сиденье он увидел хрупкую фигуру Вероники. Она сидела на том же самом месте, где и раньше.

— Выходи! — кивнул «краб».

Даже распахнув дверцу, Зиновьев продолжал ожидать какого-либо подвоха, но «краб» даже не шелохнулся. Никита вышел из машины. Ни угроз, ни насилия, никто не пытался втолкнуть его обратно в салон или предпринять какие-нибудь агрессивные действия.

Видимо, почувствовав его взгляд, Вероника обернулась. Никита увидел ее обрадованное лицо, внутри его поднялась теплая волна. И тут его обожгла мысль: а что, если его выпустили специально, чтобы расстрелять на глазах у любимой? Никита невольно втянул голову в плечи, ожидая вероломного выстрела. Все свое внимание он сосредоточил на таком родном лице Вероники.

Прошла секунда, другая. Время тянулось неимоверно медленно. Шаг, второй… Третий, самый крохотный.

Позади раздался шум отъезжающего автомобиля. Некоторое время Никита продолжал стоять, не решаясь обернуться, а когда наконец собрался с духом и посмотрел через плечо, то машины за спиной не оказалось.

Поначалу им овладело недоумение. Им что же, не нужны камушки?

Но уже в следующую секунду он испытал неимоверное облегчение. Такое состояние переживает узник, которому неожиданно заменили смертную казнь на немедленное освобождение. Ноги словно налились свинцом, следующие шаги он сделал с трудом. Его прошибал обильный пот, мокрыми были спина, лицо, руки.

Открыв дверцу, Никита сделал для себя неприятное открытие — его пальцы слегка подрагивали и казались какими-то чужими. Пустяки, пройдет! Для восстановления душевного равновесия нужно всего лишь время.