Федор Московцев - Темные изумрудные волны Страница 61

Засмеявшись, она провела пальцем по его лбу, носу, губам, подбородку.

— Солнце моё… ты меня спрашивал…

Глаза её вдруг стали серьёзными.

— Ты спрашивал. Скажу тебе. Я не хочу в Волгоград просто потому, что не вижу там для себя перспектив. Тут…

Она бросила быстрый взгляд на берег.

— Я вообще не представляю, чем тут можно заниматься… кроме как отдыхать. Мы можем поехать в Москву. Василий тебя устроит на работу. Или в Питер. Там у папусика знакомые.

— Но в Волгограде…

— Делать нечего, — резко перебила она.

— У меня уже начало что-то получаться…

— Заедем туда… буквально на несколько дней.

Мысли его путались. Первый раз он услышал от неё эти повелительные нотки. По-другому он представлял их отношения. Андрей всегда думал, что верховодить будет он. К тому же, ощущение невысказанности не покидало его. Ему казалось — Катя что-то недоговаривает. Существует некая тайна, которую она пока что держит при себе. И эта неизвестность злила его. Он не хотел быть игрушкой, пусть даже в этих чудесных ручках.

Она провела ладонью по его щеке.

— Андрюша… Доверься мне. Я всё сделаю так, как надо. У нас всё будет хорошо. Поверь мне.

— Скажи, что ты моя девчонка!

— Я твоя девчонка. Доволен?

— Скажи, что навсегда!

Она задумалась. Ласковые прозрачные волны быстрой, гибкой полосой бежали к берегу. В её изумрудных глазах, тёмных в предвечернем сумраке, замерцали и вдруг затерялись таинственные искорки.

Он обхватил её за плечи. Расслабился, и перестал удерживаться в воде. Они ушли под воду. Она стала царапаться, вырываться из его объятий. Он отпустил её, и они вынырнули. Она тяжело дышала.

— Дикарь! Ты меня чуть не утопил.

И она попыталась его ударить, но он увернулся.

— Говори!

И он сделал вид, что снова собирается утащить её на глубину.

— Да, чудовище! Навсегда!

— Не понимаю, о чём ты. Что навсегда?

— Твоя навсегда! — громко крикнула она.

— Не надо так кричать. Я же не глухой.

«Не следуй за правдой, она истощает зрение», — шептал ему внутренний голос. И тут же, перекрывая голос разума, другой, более мощный голос, кричал: «Узнай всё!» Андрею безумно захотелось всё у неё выпытать. Он спросил:

— Тебе в Волгограде просто не нравится? Не видишь перспектив? Других нет причин туда не возвращаться?

Она держалась за его плечи. Отдышавшись, сказала:

— Поплыли уже. Устала я тут висеть на тебе.

И, легонько оттолкнувшись от него, она поплыла к берегу.

Колесница солнца скатывалась за горизонт, роняя в море огненные спицы. Поднимался бледно-серебряный щит луны. Белело сонливое облако, как лебедь над синей водой. Лёгкий ветерок нехотя теребил листву, опалённую жарким солнцем.

Андрей размышлял над тем, что сказала ему Катя. Равнодушно сыплется песок в часах из верхнего шара в нижний. Время безжалостно, и как-то не улыбается очутиться внизу.

Они выбрались на дорогу, и пошли по посёлку, мимо кирпичных, деревянных, и бамбуковых оград, за которыми зеленели сады, высились разноцветные дома, и раздавалось пёстрое многоголосье.

— Ты не хочешь надеть майку? — спросила Катя, прервав его задумчивость.

— Мне не холодно.

— Ты что, решил соблазнить всех местных женщин?… своим торсом… преувеличенно сексуальным…

Он послушно надел майку. И обратил внимание на то, что Катино коротенькое платье, открывая на всеобщее обозрение её преувеличенно сексуальные прелести, само по себе выглядит вызывающе.

Она шла рядом с ним. Весело цокали каблучки её туфелек. Мерно покачивался серебряный крестик на её лодыжке. Она спросила:

— Я всё думаю: у нас что-то было утром, или это мне приснилось?

— Да, было. Я пробрался в твои сны.

— Ты пробрался… Ты нагло вошёл! В мирно спящую девушку…

Она взяла его за руку.

— И это не первый раз. Я смотрю, это вошло у тебя в систему — врываться без предупреждения!

Он ответил наугад и с трудом улыбнулся, чтобы скрыть своё грубое и вполне определенное желание. Надо хотя бы дойти до подножия горы. Катя заметила его горячий взгляд. Она казалась довольной.

— Дикарь!

Она сообщила, что проголодалась, и, когда они придут, первым делом надо поужинать, потом… отведать десерт, потом… есть, есть, есть без остановки. Что касается остальных услад — это уже было утром, и на сегодня достаточно.

Её грудной голос, заволакиваясь и замирая, ласкал его помимо его воли. Она, так же как и он, говорила ничего не значащие слова:

— Какие красивые дома! Какой прекрасный вечер!

— Знаешь, дружочек, — сказала она, размахивая пляжной сумочкой, — с тобой я стала совсем глупенькой! Несу всякий вздор, коверкаю фразы. То, что сейчас в моей голове, нет больше ни у кого. Ты во всём виноват!

Он соглашался со всем, что она говорила.

— Как! — воскликнула она возмущенно. — Ты считаешь меня глупенькой? Считаешь, что я несу всякий вздор?!

И он отрёкся от своих слов. Но было уже поздно.

— Думала, что окажу милость, и может… уступлю. Теперь всё — границы на замке. Замки на границах. Не прорвёшься.

Но вскоре, поймав его очередной взгляд, скользивший по «определенным частям тела», она сказала, что, возможно, откроет границы.

— Наверное, всё-таки попристаю к тебе. Надо пользоваться моментом, ведь после свадьбы этого не будет.

— Понятное дело, — согласился он. — Разве у законных супругов могут быть интимные отношения?!

— Нет, конечно. Это ископаемый взгляд на вещи — интимные отношения после свадьбы.

Стемнело, когда они пришли. Андрей зажег светильник. Милый, спокойный свет шёл от лампы — маленького полупрозрачного тюльпана. Убирая днём комнату, Нина Алексеевна поставила в вазу букет белых роз. Кувшин вина и ваза с фруктами стояли на столе. Несколько пар Катиных туфель, в беспорядке разбросанных с утра, аккуратно выстроились у стены. На малиновом покрывале лежало чистое полотенце.

— Пахнет любовью! — сказала она, медленно расстегивая пуговки на своём платье.

Опустившись на пол, Андрей стал рыться в сумке. Нужно было найти записную книжку и положить на видное место. Иначе с утра он опять забудет, и снова не позвонит из посёлка в Волгоград.

Забравшись на подоконник, она наблюдала за Андреем. Ваза с фруктами стояла рядом с ней. Взяв оттуда персик, Катя надкусила его. Сладкая капелька упала ей на грудь. Туфелька, соскользнув с её левой ноги, упала на пол, опустившись рядом с небрежно брошенным платьем.

Бросая взгляды на покачивавшуюся ножку в туфельке, которая вот-вот соскочит вслед за своим близнецом, Андрей продолжал рыться в сумке. Тут розовая туфелька, описав дугу, опустилась прямо в раскрытую сумку, прикрыв собою записную книжку, которую он наконец-то нашёл.

Отложив персик, Катя принялась стягивать с себя трусики — последнее, что осталось на ней из одежды. Поднявшись с пола, Андрей подошёл к ней. Перед его глазами всё еще была двигавшаяся по полу тень от сброшенной с ноги туфельки.

Он целовал Катины плечи, её губы, её грудь. Она его обняла за шею, и её волосы, точно теплая вода, коснулись его лба, щёк, и в полумраке этих тёмных, рассыпавшихся волос он увидел её глаза.

Её шепот заглушил в нём голос разума и тот, другой, более властный голос, требовавший во что бы то ни стало докопаться до правды.

— Давай же… Чего ты ждёшь? Почему нигде не сказано, что делать с медлительными?…

Биение сердец, этот ритм жизни, горячее дыхание, страстный шепот, приглушенные стоны — всё это слилось в одну мелодию.

— Помедленнее… не так быстро… Да, солнце…

И эти повторявшиеся мелодии, уходя по спирали в вечность, теряясь в завывании горных ветров, в ударах волн о берег, рождали магическую музыку любви.

В динамичном ритме повторявшихся движений двигался, работал любовный метроном.

— Только не останавливайся… Пока не надо глубже…

Луна залила комнату серебристо-синим светом. В открытые окна пробиралась ночная свежесть. Белые розы казались льдисто-голубыми.

А за окнами шумели и шумели листья. И сквозь жалобу леса пробивались жаркие слова:

— Люби меня! Сильнее…

Глава 30

Офис и склад компании «Доступная Техника» находились на территории «АТП-10». Детально обсудив план предстоящего разговора, Артур и Владимир приехали в офис в конце рабочего дня. На входе возникла заминка: охранник не захотел пускать Владимира. В ответ Артур громогласно заявил, что он тут решает, кому находиться в офисе. Охранник возразил, что руководством дано распоряжение посторонних не пускать. Грубо оттолкнув его, Артур ответил, что с этого дня охранник может считать себя посторонним в этом офисе.

Они прошли в кабинет генерального директора.

— Ответь мне на такой вопрос, — с порога набросился Артур на Николая Моничева. — Почему какой-то мудозвон, которого ты поставил на входе, диктует мне, кого мне сюда приводить?!