Татьяна Светлова - Шантаж от Версаче Страница 7

— Ты считаешь?.. Почему бы и нет… Она могла ошибиться! А мужик был просто без сознания!

— В таком случае вы сильно рискнули, пойдя в эту квартиру. Хозяин скорее всего уже на ногах: посудку прибрал… На вазе, говоришь, следов нет?

— Ни крови, ни вмятины.

— Слушай, друг мой Реми, не могла она насмерть угробить мужика, не помяв бок у вазы! Я знаю эти китайские вазы с медной проволочкой в керамике — они не бьются, а продавливаются! Не могла она не помять бок! Она тебе как сказала, крови было много?

— Нет, мало. Но она, кажется, ничего толком не помнит с перепугу. Кстати, я выковырял грязь из паркетных щелей в том месте, где он, по ее словам, упал. Можешь сделать анализ на кровь?

— Давай.

Реми протянул приятелю целлофановый пакетик, и Кис исчез в своем «офисе» на несколько минут.

— Ничего, — вернулся он. — Нет крови.

— Ну да, если было немного, запеклась в волосах…

— Короче, — заключил Кис, — не ломай себе голову. К счастью, эта твоя Ксюша никого не убила… Этот козел вонючий очухался. Девчонку насиловать, сволота! Они тут у нас совсем… — Кис поискал адекватное матерное ругательство на английском, успешно нашел и продолжил:

— Им дензнаки карман жгут, чувствуют себя хозяевами всего и всех! В общем, так: если у нее возникнут неприятности с этим гадом, то скажи ей, чтобы обращалась ко мне.

— Кис, я как раз собирался тебя об этом попросить!

— Считай, что попросил.

— Ты классный парень. Я еще прихватил еженедельник хозяина квартиры… Ксюша сказала мне, что там нет пометки о встрече с ней. Мне это показалось странным: обычно люди либо ведут еженедельник, либо нет. Но если ведут, то записывают в него все, не так ли?

Кис занялся изучением толстого, в черном кожаном переплете еженедельника. Минут пять спустя он оторвал свой взгляд от довольно плотно исписанных страниц и хмыкнул.

— Пометки о встрече с Ксюшей там действительно нет…. Зато есть много чего другого, весьма любопытного. Ну и фрукт этот мужик, скажу я тебе! Пожалуй, с таким действительно опасно иметь дело!

Реми забеспокоился: что там написано?

— Ох, там много чего написано. Денежные суммы, причем крупные и в долларах, какие-то шифры, какие-то фамилии, большей частью закодированные, какие-то расчеты и подсчеты… Если эти суммы проходили через руки этого хмыря, то лучше бы ей с ним дела не иметь…

— Он действительно из мафии? — с почти детским ужасом спросил Реми.

— Ты так говоришь, будто у нас тут такая мафия, вроде итальянской — с крестным отцом, с круговой порукой… У нас, друг мой Реми, тут мафии! Вот так, во множественном числе: ма-фи-и. Это структуры, которые распространяются не горизонтально, семьями, как все остальные мафии мира, а вертикально — от уличных воришек до крупных политиков… Так что кто у нас не из мафии — тех легче сосчитать.

— Алексей… Знаешь что? Вызови мне, пожалуйста, такси, подъеду-ка я сейчас к тому дому…

— Что ты хочешь там увидеть?

— Горят ли окна.

— Второй час ночи, Реми. Человек может спать.

— В Москве многие ложатся поздно, я заметил. Столько окон горят за полночь — в Париже такого не увидишь… Понимаешь, если окна не горят — я ничего не узнаю. Но если вдруг свет есть — то я буду знать точно, что он жив.

— А дом найдешь?

— Бережковская набережная. Найду.

— Ладно, поехали. Не нужно такси, сейчас я свою тачку заведу. Здесь рядом.

Они ехали медленно, и Реми внимательно всматривался в темные громады зданий. Действительно, горело не так уж мало окон. Но окна, на которые наконец указал Реми, были темны.

«Нива» Киса остановилась напротив дома, на обочине тротуара, пролегавшего вдоль парапета набережной.

— Знал бы наверняка, что хозяина нет, — залез бы в квартиру, — задумчиво проговорил Кис. — Уж больно заинтриговал меня этот еженедельник… Но рискованно, вдруг он спит? Там какая система на подъезде?

— Домофон, — ответил Реми. — Или ключ.

— Эти замки обычно ерундовые, раз плюнуть открыть. Погоди, я сейчас.

Он выбрался из машины и, запахивая поплотнее полы куртки, пошел к дверям подъезда. Наклонился к замку, посветил крошечным фонариком, висевшим на связке ключей, и поковылял обратно.

— Да, открывается элементарно… Надо будет подумать над этим делом, — сказал он, заводя машину. — Хотелось бы мне в этой хате покопаться…

— А мне хотелось бы узнать, жив мужик или нет.

— Впрочем, — развивал Кис свою мысль, — лучше не ввязываться. Темные там делишки… Это так, профессиональное любопытство разыгралось.

— Завтра я сюда приду, — сообщил Реми. — Погляжу на обстановку.

— Что ты тут углядишь? — возразил Кис, делая разворот.

— Видно будет, — упрямился Реми. — Вдруг в окнах мелькнет кто-нибудь…

— Знаешь что? Я попробую по своим каналам навести справки об этом типе… Ксюша тебе не сказала, как его зовут?

— Я не спрашивал. Мне вроде бы незачем было.

— А ты с ней когда увидишься? Ты ведь собираешься с ней еще встретиться, не так ли? — усмехнулся Кис.

— Завтра вечером. А на еженедельнике нет его фамилии?

— В том-то и дело, что нет… Ладно, найду сам… Адрес есть, дело нетрудное. Попробую пронюхать, что это за фрукт такой. Я тебя в гостиницу везу? Или, хочешь, оставайся у меня ночевать, у меня есть свободная койка!

Реми, не желая обременять больного друга лишними хлопотами по извозу, согласился ночевать. Машина, едва не чиркнув боком по кустам, поехала в обратном направлении.

И никто из сидящих в машине не заметил, как стоящий в черноте кустов человек царапал вслепую на бумаге номер Кисовой машины.

Глава 3

Ксюше не спалось. Сердце билось. Ксюша вспоминала прощание у подъезда. Ксюша купалась в розовых мечтах. Ксюша ликовала.

Невероятно, но факт: Сашкин план удался! А ведь казалось бы — Сашка придумала полный бред, и Ксюша до последней минуты не верила в успех ее сумасшедшего замысла… Нет, не зря она доверилась Александре — сестра, как всегда, оказалась опытным и тонким психологом!

… На международный симпозиум частных детективов Ксюша, уже давно перестав сопротивляться, привычно потащилась за старшей сестрой-журналисткой. В день открытия симпозиума Сашка, разумеется, помчалась брать интервью, строчить в блокноте, руководить фотографом, очаровывать, ловить на себе восхищенные взгляды, отвечать язвительными шуточками на комплименты, тихо пихать Ксюшу в бок, чтобы не забывала улыбаться, и смотреть таинственным взглядом в глаза представителей мужественной профессии, пить на банкете шампанское и следить, чтобы Ксюша невзначай не выпила много. Впрочем, для Ксюши «много» было все, что превосходило три глотка алкоголя…

Реми Ксюша заметила сразу — голубые глаза на загорелом лице, умное и слегка насмешливое выражение которого ей понравилось. Понравилось отстраненно, вовсе без всякой задней мысли, не для себя, а вообще — просто такая отметка: понравилось. Ну, пусть даже очень понравилось… и что с того? Когда он заговорил с ней, она почувствовала только знакомое желание сбежать поскорее. И так бы из этого «понравилось» ничего не получилось, если бы не Александра. Если бы она в тот же день вечером не заявилась домой…

…В замке повернулся ключ, дверь распахнулась. «Э-эй! Я надеюсь, кто-нибудь есть дома?» — раздался ласково-требовательный голос.

Разумеется, Александра считает, что, если она уж в кои веки заехала навестить семью, пусть и без предварительного звонка, семья обязана непременно быть на месте, мысленно прокомментировала Ксюша и двинулась в прихожую навстречу старшей сестре.

Дверь шумно закрылась, звякнув валдайским колокольчиком. Простучали каблучки, хлопнул, закрываясь, зонт. Ксюша появилась на пороге прихожей и, обнимая мокрую от дождя сестру, подумала в очередной раз, что Сашка ухитряется свое появление — не только дома, а в любом месте — превратить в праздник и событие. Вот уже мама спешит с кухни, вытирая руки о передник. Мама у них маленькая, плотненькая, у нее розовые щеки и очки на маленьком носу, и ее уже поседевшие волосы вьются, как и во времена Ксюшиного далекого детства, шестимесячной завивкой. Она уже стряхивает мокрую Сашкину куртку из тончайшей темно-коричневой лайки, которую та царственно скинула с плеч, а в это время степенно появляется папа, тоже в очках, тоже седой, еще более седой, чем мама. Он невысок, худощав, на нем спортивные штаны и старый свитер, в руках газета, которую он читал в момент прихода Сашки. Папа с мамой чем-то неуловимо похожи — видимо, сказывается количество вместе прожитых лет, да и общность профессий: они оба преподаватели физики, только мама в школе, а папа в институте — студенческая любовь, вынесенная с физфака МГУ в далекие и жизнерадостные шестидесятые годы. С физфака была вынесена также Сашка, в самом прямом смысле, в мамином животе, с празднования диплома в роддом — молодые супруги немножко просчитались со сроками родов.