Владимир Колычев - Черный лебедь Страница 7

– Да вы присаживайтесь, – едва заметно усмехнулся граф. И неторопливым движением руки показал на диван. – Не зря же говорят, что в ногах правды нет.

«Неужели правда находится в мягкой части тела?» – невольно подумала Настя, усаживаясь на ту самую часть.

Теперь она понимала, почему начиная со вчерашнего дня Елена Васильевна бросала на нее косые взгляды. Оказывается, она знала о ее разговоре с Кариной. Знала, но ничего ей не сказала. Но пожаловалась брату.

Граф молча ждал объяснений.

– Я ни в чем никого не обвиняла, – повторила она.

Возможно, Карина была здесь ни при чем. Возможно, их недавний разговор подслушивался или даже фиксировался на видеопленку. Но ведь она не заметила в комнате скрытых видеокамер. Впрочем, ее глаз недостаточно наметан для того, чтобы видеть все. Могла и не заметить.

– Да вы успокойтесь, – сказал граф. – Никто не собирается вас наказывать. Но и поощрения не ждите. Как у вас могла возникнуть мысль, что моя сестра могла причинить зло моей супруге?

– Не возникло у меня такой мысли, – мотнула головой Настя.

Но граф не принял ее объяснения. Он пронизывающе смотрел на нее, призывая к правде. Так смотрел, что Настя не выдержала.

– Да, возникла, – сдалась она.

– Почему?

– Вы уверены, что хотите это знать? – неожиданно для себя взбодрилась Настя.

В конце концов, что сможет сделать ей этот человек? Убивать он ее не станет, калечить тоже. Самый максимум – уволит. Но не такая ж это и беда. Настя постарается убедить себя в том, что не было никакой усадьбы. Как не было никакого Сергея с его заданием. Побитой собакой с поджатым хвостом Настя к нему не пойдет.

– Уверен.

В конце концов Сокольский – не маленькая девочка, которую она должна была щадить. Он взрослый мужчина, и она может смело загонять его в тупик. Хотела бы Настя загнать его в тупик. Но вряд ли это получится. А если получится, то уж точно не сейчас.

– Ваша сестра назвала вашу супругу вертихвосткой.

Настя и не хотела выдавать Елену Васильевну, но ведь шило и без того уже вылезло из мешка. Наверняка граф прослушал весь записанный на пленку разговор.

– Откуда у вас такие сведения? – совершенно спокойно спросил он.

Нужно было напрячь воображение, чтобы различить скрытое в его голосе удивление.

– Карина сказала.

– Кто дал вам право допрашивать девочку?

И возмущение графа не прорывалось наружу, но это вовсе не значило, что у него на душе полный штиль.

– Я не допрашивала. Я просто пыталась разговорить Карину.

– То есть войти к ней в доверие, – с невозмутимым видом уточнил Сокольский.

– Да, если вам угодно. Я пыталась отвлечь Карину от компьютера, предложила ей конную прогулку. А она в ответ предложила мне поиграть в детективов. Узнала, что я работала в милиции, и предложила.

– Как она это узнала? Зачем вы это ей сказали?

Это был самый настоящий допрос. Настя вдруг поняла, что граф многого не знает. Значит, не было никакой аудио– и видеозаписи. Неужели Карина разболтала?

– Она спросила, где я научилась кататься на лошадях. Я ответила, что в школе конной милиции. Училась я в университете, а туда нас возили. В общем, я работала в милиции дознавателем. Карина решила, что я детектив и могу найти вашу супругу. Вернее, предложила вместе ее искать. Я стала ее отговаривать.

– Зачем?

– Понимаете, я знала один случай. Сын пытался найти убийцу своего непутевого отца. И нашел. Им оказалась его мать. Потерял и отца, и мать. – Это была история, которую Настя придумала на ходу и в свое оправдание.

Но ведь и в реальности такая история могла произойти. А может, и было что-то подобное.

– Я подумала, что ваша супруга не просто могла пропасть, она могла погибнуть. Поверьте, мне стало страшно, когда я представила, что Карина своими руками подведет под монастырь свою мать. Признайте, это слишком жестоко для маленькой девочки.

– Что ж, звучит убедительно. Действительно, вы отговаривали Карину. И это правильно. Но вы не должны были обвинять в преступлении ее мать.

– Я не обвиняла. Я просто вспомнила эту чудовищную историю с убийцей отца.

– Я не слышал этой истории, – покачал головой граф.

– Да, но зато вы должны были слышать об истории Павлика Морозова, – парировала Настя.

– Разумеется. Значит, вы не хотели, чтобы Карина оказалась в шкуре Павлика Морозова. Признаться, я бы тоже этого не хотел. Но вы должны знать, что Елена Васильевна никогда бы не посмела поднять руку на человека, тем более на мою супругу. А то, что она назвала Майю вертихвосткой...

Граф задумчиво покрутил в руках авторучку.

– Возможно, у нее были на это свои причины.

– Поймите, у меня и в мыслях не было обвинять Елену Васильевну.

– В мыслях – было, – отрезал Сокольский. – Но было ли желание?

– Ну, в мыслях, может, и было. Но с точки зрения детективных сериалов, о которых мы заговорили. А желания искать преступника не было. Да, я служила в милиции, да, я занималась дознанием. Но с этим покончено. Я не хочу там больше работать.

– Почему?

– Видите ли, не мое это призвание.

– Хотите сказать, что работать воспитательницей у двенадцатилетней девочки – это ваше призвание?

– Я в этом не уверена. Но за это хорошо платят. Да и жить в таком великолепном дворце... Поверьте, это гораздо лучше, чем нюхать казенную пыль в мрачных казематах РОВД. И так не хочется уезжать отсюда.

– Куда уезжать?

– Домой. Я так понимаю, что мне здесь больше не работать.

– Кто вам такое сказал?

– Никто. Но вы мне дали понять.

– Я дал вам понять, что вы не должны делать скоропалительные выводы. И тем более пугать ими мою племянницу.

– Я не хотела, так вышло. Сама о том очень жалею.

– Впрочем, я мог бы вас уволить. Но Елена Васильевна просит не делать этого. По ее мнению, вы поступили правильно, что удержали Карину от глупой забавы. Но, конечно же, ее задело, что вы заподозрили ее в гибели моей супруги.

– В гибели?

Настя прикусила язык, но было уже поздно. Слово – не воробей.

Граф нахмурил брови, взгляд стал еще жестче. Все-таки смогла Настя вывести его из душевного равновесия. Но это еще далеко не тупик.

– Думаете, что поймали меня на слове? – мрачно усмехнулся он. – Нет. Я не оговорился. Моя супруга исчезла, я не знаю, где она и что с ней. И не допускаю мысли о том, что ее нет в живых. А вот вы эту мысль допустили. И озвучили ее в разговоре с моей племянницей. И мою сестру вы заподозрили именно в убийстве.

– Да, но это не совсем так.

– Хватит оправдываться, – поморщился граф. – Похоже, теперь в убийстве моей супруги вы подозреваете и меня.

– Кто я такая, чтобы кого-то в чем-то подозревать?

– Вот я и спрашиваю, кто вы такая? – пристально посмотрел на нее граф.

Только сейчас Настя заметила, что один глаз у него как будто не живой. Как будто это был великолепно выполненный стеклянный муляж. Впрочем, что с того, если это действительно так? Стеклянный глаз не мог служить уликой против графа.

А что, если есть улики? Что, если граф действительно замешан в исчезновении, а вместе с тем и убийстве своей супруги? Ведь Сергей же выдвигал такое предположение.

– Я – маленький человек, и мое дело маленькое. Моя вина в том, что в свое время я была дознавателем.

– Еще скажите, что у вас аналитический склад ума.

– Не знаю. Но какие-то процессы там идут. Это как остаточное напряжение в выключенном телевизоре. Не опасное, но неприятное.

– Это верно, не опасное, но неприятное. Не опасное в том смысле, что бояться мне совершенно нечего. А неприятное в том, что мне бы не хотелось, чтобы кто-то без моего ведома лез в наши семейные дела.

– Я не лезу. Но раз уж у меня сложилась такая репутация, мне придется взять у вас расчет. Хотя какой может быть расчет за два дня работы?

– Только давайте без истерик, – поморщился граф. – Никто вас ни в чем не упрекает. Просто есть просьба – не берите на себя то, о чем вас не просят. А то, что Карина захотела поиграть в детективов, так это пожалуйста. Это ее право. Все, вы свободны!

Последняя фраза прозвучала как пощечина. Из кабинета Настя выходила, чувствуя себя оплеванной.

Она понимала, что вряд ли граф ограничится профилактической беседой. Наверняка он наведет о ней самые подробные справки. Узнает, что когда-то она работала в одном отделе с Сергеем Гонтовым, узнает об их взаимной дружеской симпатии. Сергей – частный детектив, Настя приходила к нему устраиваться на работу – это можно узнать через бывшую, а может, все еще настоящую секретаршу Надю. И если все это всплывет, Настю в два счета выведут на чистую воду. А все это может всплыть. У графа есть люди, способные решить такую задачу.

О Сокольском Настя знала совсем немного. Его прошлое было покрыто мраком, который, пожалуй, мог бы развеять дядя Витя. Мог бы, если бы захотел. Но в том-то и дело, что эту тему он старался обходить стороной. Есть только официальные сведения о Сокольском. И те получены от Сергея. Родился, пошел, закончил, поступил. Но в автобиографических данных невозможно было разглядеть его внутреннюю суть. Можно было только предполагать, что не все с ним ладно. Невозможно честным путем стать крупным акционером свинцово-цинкового комбината – разбогатеть, озолотиться, восстановить себе в угоду заброшенную графскую усадьбу.