Сергей Зверев - Жулик: грабеж средь бела дня Страница 72

– Да уж, Татьяна Эдуардовна интересует не только меня, – подтвердил он после весомой паузы. – А вообще, если бы не эта история с Зацаренным, мы бы и не узнали, что у нас есть конкуренты – соискатели вьетнамских сокровищ.

– Если ты про Цацу… этого гандона, штопанного колючей проволокой, так его больше нет. Вон, и менты объявили, будто бы ты его завалил.

– А если Зацаренный был простым исполнителем? А если за ним Дядя Ваня стоит, со всем своим базарным кодляком?

– А если нет?

– Это несложно проверить. Поставь себя на место Михалюка. Допускаю, что ему тоже что-то известно о вьетнамских сокровищах. Допускаю даже, что в его руках каким-то образом оказался империал 1915 года. Как он должен поступить? Правильно, отслеживать все места, где могут всплыть такие монеты. Ювелиры, зубные техники, антиквары и нумизматы. То есть люди, которые теоретически могут скупать золото царской чеканки. Если Дядю Ваню действительно интересует тема с «рыжьем», то он просто обязан поставить всех этих барыг под контроль. Я бы на его месте поступил именно так.

Рита смотрела непонимающе.

– Ну, и?..

– Пиля, ты рыбалкой никогда не увлекалась? Знаешь, что такое ловля на живца? – весело спросил Леха и, взяв с холодильника старую газету объявлений, зашелестел страницами.

– Ну, знаю… Кого и зачем ты ловить собираешься?

– Золотой империал 1915 года выпуска. Если такая монетка у Михалюка действительно есть – значит, он наш конкурент. Если он наш конкурент, то наверняка будет отслеживать других конкурентов. Через барыг… – Сдвинув брови к переносице, Сазонов принялся просматривать раздел «Коллекционирование, антиквариат».

– Что ты задумал?

– Купить у Михалюка империал 1915 года выпуска. Если только он у него имеется. Не мешало бы проверить этот вещдок на радиоактивность.

– Купить? Да ты че, Леха, мозгами поехал?! Ты же беглый арестант! Вон, и «вывеска» твоя на каждом столбе висит: «особо опасный рецидивист» и половина Кодекса в придачу. Ты че, придешь в натуре к Михалюку и предложишь ему лавэ? Мол – я купец, давай товар? Да он тебя за Цацу на вилы посадит!

Жулик негодующе хмыкнул:

– Идти я к нему не собираюсь. Сам принесет. И лавэ предлагать не буду. И так отдаст…

…План вызрел быстро, как тыква в погребе. Прикинув последовательность действий, Леха решил переговорить с Таней – без ее помощи было не обойтись.

Разговор выдался лаконичным, но содержательным. Расхаживая по комнате и твердо ввинчивая каблуки в ковер, Леха говорил чеканно и твердо, будто гвозди вбивал:

– Таня, выслушай меня очень внимательно. Я почти уверен, что твое похищение прямо или косвенно связано с драгоценностями, о которых ты вчера рассказала. Вполне возможно, что какие-то люди… например, господин Михалюк и его головорезы из так называемой охранной фирмы «Находка», тоже узнали об этом золоте. Вот и решили обменять заложницу… то есть тебя, на драгоценности из ресторанного подвала. Но это, подчеркиваю, только гипотеза. Рано или поздно тебе придется вернуться домой. Не век же мы будем сидеть в этой хате! И тогда никто не сможет дать гарантий, что тебя не выкрадут по второму кругу. Никто, даже я.

– И… что теперь? – растерянно спросила Голенкова.

Сазонов повесил многозначительную паузу, чтобы дать Тане возможность проникнуться ситуацией. Уселся на подлокотник кресла, цепко взглянул на девушку, прищурился и произнес вкрадчивым шепотом:

– Насчет Михалюка – это всего лишь предположение, которое необходимо проверить. Мне очень нужна твоя помощь.

– Что я должна сделать? – спросила Таня, и чуткий слух Жулика уловил в ее интонациях испуг.

– Прекрасно понимаю твои опасения, – вздохнул он. – Я – опаснейший уголовник, ты – школьная отличница. Надеюсь, ты не собираешься меня перевоспитывать?

– Но ведь есть где-нибудь люди, не нарушающие закон? – без особой веры предположила барышня.

– Та-аня, – Сазонов приложил руку к груди. – Только не надо, а? Я совершенно не собираюсь начинать тернистый путь к вершинам совести, преодолевая опасения общественности, недоверие не коррумпированных еще сотрудников милиции и сопротивление гадких своих кентов. Да, я аферист, фармазон, жулик и вор. Такая у меня профессия. И я прошу у тебя помощи. Пойми: я не собираюсь просить тебя постоять на атасе во время ограбления банка и не отправляю тебя на толкучку торговать краденым. Никакого криминала не будет, обещаю. Тем более речь идет о твоей безопасности… Тебе позвонят по телефону, и ты должна будешь сказать несколько слов. Только и всего. Но звонков, видимо, будет много, придется отшелушить ненужное. Согласна?

Получив от загадочной нерусской бабы заказ на бывшего мусора, Миша Ермошин испытал настоящее смятение чувств.

Как и всякий порядочный уголовник, Кадр испытывал к Голенкову искреннюю злобу и ненависть. Эдуард Иванович оставил после себя самую недобрую память в криминальных кругах города, и память эта была еще свежа. Да и последней своей отсидкой Миша был обязан именно этому мусору. А ведь он, ко всему прочему, сыграл далеко не благовидную роль в судьбе беспутной дочери Лиды…

Таким образом, профессиональное и личное сочетались в заказе в абсолютно равной пропорции. Но и это было еще не все: ведь коммерческая составляющая не ограничивалась пятью штуками баксов, обещанных за убийство! Рассказ дочери о золотых монетах, случайно засвеченных Голенковым, и вовсе раздвигал горизонты желаемого.

Прикинув масштабы дела и возможные его последствия, Кадр испытал легкое головокружение.

– Во карта легла, а? – сказал он самому себе.

Было очевидно: валить Эдика в подъезде, как несколько дней назад лысого мужика с радиозавода, не стоит. Мусорку и так суждено пасти шалман на Яцевском кладбище. Так почему бы перед смертью не взыскать с него за моральный ущерб тем же царским «рыжьем»? Даже во «Всемирной декларации прав человека» записано: «Каждый может иметь собственность». Значит, Ермошин тоже имеет такое право. А уж насчет того, чужая эта собственность или нет, в любимой брошюре ничего не сказано…

Поразмыслив, Кадр решил привлечь в сообщницы дочь. Ведь Лида (если ей верить) была с бывшим сыщиком в самых дружеских отношениях!

– Лида, – сказал он ей во время вечернего пивопития. – Ты мне как-то сказала, что типа поможешь с мусором этим… Голенковым перетереть.

– О чем?

– Предъявить ему хочу. Конкретно, – объявил «канала», вливая в себя пиво жадными булькающими глотками.

Блудливая мордочка Мандавошки сперва побелела, как солнце пустыни, а затем покрылась багровыми пятнами. Зная отца, она уже представляла, какой может быть предъява…

И не ошиблась.

– От этого педрилы надо избавиться, – твердо добавил Кадр, открывая очередную бутылку.

– Ты что – хочешь его… того? – уточнила Лида, проведя ребром ладони себе по шее.

– Есть много способов, – ответил папа туманно.

– Так ведь… менты с нас потом не слезут! – Ермошина взглянула на родителя круглыми от страха глазами.

– Не бздимо. Я знаю, как все устроить. Короче, позвонишь ему как бы между прочим – мол, есть важный разговор, но тереть хочешь без свидетелей. Забьешь стрелу у нас во дворе. Он на тачке подкатит. Остальное тебя не касается. Кстати… ты ему говорила, что я из тюрьмы вернулся? Я предупреждал!

– Не-а.

– Вот и хорошо, – осклабился Кадр. – Я и сам днем стараюсь особо во дворе не светиться.

– Он постоянно с собакой, – Ермошина боязливо поежилась. – Такой черный и злой ротвейлер… Ментом зовут.

– Скажешь, чтобы псину с собой не брал. Мол – ты брюхатая, боишься…

– Слышь, папик… А че с Жуликом этим… ну, с Сазоновым делать? Ведь я его типа как оклеветала. Может, пойти в прокуратуру и написать, что он меня не трахал? Он мне действительно может мстить начать… Это же уголовник, с цепи сорвавшийся! Вон сколько народу перестрелял, и по телевизору показывали! Папка, так что мне теперь делать?

Вопрос так и остался без ответа – Миша даже не обернулся в сторону дочери. Однако по слишком сосредоточенному взгляду и выступившим морщинам на ноздреватом лице дочь поняла: он уже знает, как поступить.

– Дядя Ваня, тут интересная объявка нарисовалась, – произнес Мамрин, едва переступив порог офиса «Находки».

Михалюк нехотя оторвался от изучения финансовых документов. Взгляд его воткнулся в Зондера ощутимо, словно кулак.

– О чем это ты?

– Ты ведь сам как-то сказал, что надо отслеживать всех барыг, кто царскими червонцами интересуется, – напомнил Игорь, доставая из кармана сложенное вчетверо объявление со следами свежего клея на обороте. – Только что с афишной тумбы у рынка содрал. По дороге такие же видел… На каждом столбе висят.

«Смотрящий» достал из очечницы окуляры, протер их и водрузил на переносицу. Сухие татуированные пальцы тщательно разгладили листок.

На нем значилось: