Неуловимая блондинка - Олег Сергеевич Агранянц Страница 14

— Но в отель она не заходила.

— Идите налево, я пойду направо. Далеко уйти она не могла. Потом встретимся в отеле.

Я сразу поняла, что искать кого-нибудь в полдень на Девятой улице — занятие бесполезное. Она могла повернуть на B стрит, там рядом метро. Я дошла до Нью-Йорк-авеню и вернулась назад. Крис появился минут через десять.

— Всё?

— Всё.

Я отправилась к себе в бюро.

* * *

- Похоже, она не знает, что её ищут. Спокойно беседует в холле. Хотя… — размышлял Билл. — Почему она снова вернулась в отель, но в отель не вошла?

— Что будем делать?

— Надо всё разузнать про кубинца.

— Ну это твоя забота.

— Без проблем. К вечеру узнаю о нем то, что он сам о себе не знает.

— И потом?

— Побеседуешь с ним.

— А если он откажется?

— Не откажется. Ты ему скажешь, что дама, с которой он беседовал, уже два раза бывала в отеле и два раза после беседы с ней люди умирали. Расскажешь про отравление рицином. И объяснишь, что твоя беседа с ним объясняется желанием предупредить его. Скажешь, что мы оплатим все расходы по анализу.

— Мы оплатим? — усомнилась я.

— Заплатит Госдеп. По нашей рекомендации.

* * *

Ничего особенного про кубинца Билл не узнал. Молодой дипломат. Зовут Хосе Торрес. Учился на Кубе. Выезжал на стажировку в Испанию. Хорошо говорит по-английски. Это его первая командировка. Он будет заниматься вопросами культурных отношений. Пока в связях с разведкой не замечен. Хотя у них там все связаны с разведкой.

17. Молодой дипломат

На следующий день, вооружившись советом отца, состоявшего из трех слов: «Главное — не пугай», я отправилась в отель. В регистратуре узнала, что Хосе в номере. Я позвонила, представилась: «Карина Лонов, полиция Вашингтона» — и попросила уделить мне несколько минут. Он сразу согласился:

— Я спущусь в холл.

Через пять минут из лифта вышел молодой красивый мужчина латиноамериканской внешности. По тому, как я встала и направилась ему навстречу, он понял, что Карина Лонов — это я, улыбнулся и протянул руку:

— Я ничего еще не нарушал в Вашингтоне. Пока ничего. Честное слово. Но увидев вас, понял, что надо было что-нибудь нарушить. Но очень немного. И не обращайте внимания на дипломатический статус.

— Мы всегда обращаем внимание на дипломатический статус и никогда не позволяем себе отнимать время у дипломатов, если у нас нет веских причин.

— У вас есть веские причины? — почему-то обрадовался Хосе. — Прошу вас, садитесь.

Мы сели в кресла вокруг небольшого столика.

— Что-нибудь заказать? — спросил Хосе.

— Спасибо, нет.

Беседа развивалась не в том направлении, как мне хотелось. И я решила перехватить инициативу.

— Я никогда не посмела бы отвлечь вас от работы, если бы не одно обстоятельство. Вчера вы за этим столом беседовали с одной дамой.

Хосе развёл руками, что, очевидно, должно было означать: «Ничего не поделаешь, дамы — моя слабость». Я продолжала:

— Эта дама уже беседовала с двумя людьми в этом отеле, и после этих бесед они через несколько дней умирали от сердечных приступов.

Хосе перестал улыбаться.

— Они умирали от сердечных приступов, — повторила я. — Но после тщательного анализа патологоанатомы установили отравление рицином.

— Она давала им что-то выпить?

— Отравить рицином можно через вдыхаемый воздух.

— И вы хотите сказать…

— Мы хотим предложить вам провести медосмотр на предмет возможности отравления. Расходы мы оплатим.

— Спасибо. Это так неожиданно.

Он выглядел растерянным. Я продолжала:

— Поверьте, нам очень не хотелось бы, чтобы в нашем городе умер дипломат от отравления редким ядом.

— Мне бы тоже этого не хотелось. Что это за дама?

— Увы, мы не знаем.

— И вы хотите, чтобы я вам помог найти её?

— Мы её ищем.

— А не придумали ли вы историю с отравлением для того, чтобы я рассказал вам, что это за дама?

Я ожидала этот вопрос:

— Факт отравления рицином двух постояльцев отеля описан в прессе. И это произошло до вашего приезда. Вы можете запросить ABC News, они предоставят вам необходимые сведения.

— Ладно, ладно. Я вам охотно расскажу всё, что знаю об этой даме. А знаю я очень мало. Она попросила меня помочь ей в розыске одного человека. Карлоса Эрнандеса. Это мой прадедушка. Он занимался продажей в Канаде кубинского рома и сигарет. Но это было очень давно. После нашей революции он остался в Канаде, и наша семья потеряла с ним связь. Мы действительно ничего о нем не знаем.

— Вы с ней встречались несколько раз?

— Только один раз. Она попросила меня спуститься в холл. Спросила, что я знаю об этом человеке. Я ответил, что совершенно ничего не знаю.

— Но вы могли бы спросить о нем у ваших родителей.

— Увы, нет. Отца и матери у меня нет. Они скончались. Давно.

— Но родственники у вас есть?

— Я один. У меня нет ни родственников, ни подруги. Я несчастный человек, которого некому пожалеть.

— Считайте, что я вас пожалела. В каком городе Канады жил этот Эрнандес?

— Кажется, в Торонто. Но я не уверен.

— Вы договорились о новой встрече?

— Нет. А зачем ей со мной встречаться, если она меня уже отравила… через вдыхаемый воздух. От неё действительно чем-то пахло. По-моему, каким-то одеколоном. Не духами, а одеколоном. После того как я вам чистосердечно рассказал всё, что я знаю об этой даме, вы уже не отплатите мне анализ?

— Оплатим.

— Вы действительно считаете, что мне нужно сделать анализ?

— Считаю.

— А я вам верю.

В это время зазвонил телефон, который он держал в кармане. Он встал, отошел и о чем-то беседовал в течение двух-трех минут. Потом вернулся.

— Простите, начальство. Я должен ехать. Но вы отставьте мне вашу визитную карточку.

— Конечно. Вы мне позвоните, и я вам скажу, где можно сделать анализ.

— Анализ я сделаю. Только у наших врачей. У нас бесплатная медицина. А вот ваша карточка… Если я нарушу правила уличного движения, то попрошу вас вступиться за меня.

— Увы. Я не смогу. Люди из контроля за движением несговорчивы. Я их боюсь сама.

Он засмеялся:

— Вот мне и не удалось коррумпировать полицию.

Мы простились. Он пошел к лифту, я осталась в кресле. Он дошел до лифта, потом вернулся:

— Всё, что я вам говорил об этой даме, совершенная правда. А вот если я всё-таки нарушу правила движения, я к нам обращусь за советом.

— Хорошо. Но первый совет: не превышайте скорость.

— Хороший совет. Я всегда