Сью Графтон - «У» – значит убийца Страница 16

– Ты что-нибудь выяснил? – поинтересовалась я у Чини.

– Так, кое-что. Но позже вечером я собираюсь на Стейт-стрит, хочу отыскать одного парня, у которого имеется необходимая мне информация. Вот я и подумал, что ты, возможно, захочешь проехаться со мной. В том районе должна будет вертеть задницей в поисках клиентов старая подружка Лорны. Если мы увидим ее, я могу вас познакомить... если это тебя, конечно, интересует.

Мое сердце екнуло при мысли, что опять не удастся пораньше лечь спать.

– Заманчивое предложение, спасибо. А как мы это устроим? Подождать тебя здесь?

– Можешь и подождать, если хочешь, но будет лучше, если я подхвачу тебя в том районе. Правда, мне нужно еще немного поездить, и я не знаю точно, куда меня занесет.

– А ты знаешь, где я живу?

– Разумеется, – ответил Чини и продиктовал мой адрес. – Я буду у тебя около одиннадцати.

– Так поздно? – жалобно простонала я.

– Да у них вся жизнь только начинается после полуночи. А что, это проблема?

– Нет, все в порядке.

– Тогда до встречи, – попрощался Чини и положил трубку.

Я посмотрела на часы и с сожалением отметила, что мне надо как-то убить целых четыре часа. Чего мне на самом деле сейчас хотелось, так это лечь спать, но одна только мысль, что придется вставать через несколько часов, убивала меня. Если уж я легла, то предпочитаю не вставать. После кратковременного сна я обычно чувствую себя, как с похмелья, только подобное похмелье не сопровождается моментами беззаботного куража. И я решила, что если уж мне предстоит через несколько часов ехать с Чини Филлипсом, то уж лучше совсем не ложиться спать. Хорошо было бы в этот промежуток времени заняться какими-нибудь делами. Выпив две чашки кофе, я расплатилась с Рози, взяла куртку и сумочку и вышла на улицу.

Солнце зашло в пять сорок пять, а луна, наверное, взойдет не раньше двух часов ночи. В этот час во всем квартале царило оживление. Окна домов, мимо которых я проходила, горели так ярко, словно в комнатах бушевали пожары. Ночные мотыльки, похожие на маленьких птичек, кружились вокруг фонарей подъездов. Поскольку на дворе стоял февраль, все летние насекомые затихли, и все же до меня доносился стрекот сверчков, прятавшихся в сухой траве, да иногда кричала ночная птица. А в основном вокруг стояла тишина. Сегодняшний вечер казался теплее вчерашнего, но из прогноза погоды, вычитанного в вечерней газете, я узнала, что облачность усиливается. Дувшие с севера ветры покачивали стволы пальм, и на меня сыпались сухие листья. Я прошла пешком полквартала до своего дома и сразу проверила автоответчик.

Никаких сообщений не было. Тогда я поспешила снова на улицу, пока мной не овладело желание позвонить Чини Филлипсу и отменить нашу ночную прогулку. Ворота пропищали как-то жалобно, словно протестуя против моего ухода. Я села в машину, повернула ключ зажигания и, как только двигатель заурчал, включила обогреватель. Конечно, обогревателю нужно время, пока он начнет гнать теплый воздух, но мне в этот момент требовалась иллюзия уюта и тепла.

Проехав полмили, я свернула на Пуэрто-стрит. Больница "Санта-Терри" находилась всего в двух кварталах. Отыскав место на боковой улочке, я припарковалась, заперла машину и направилась к больничному корпусу пешком. Вообще-то официально посещение больных начиналось с восьми вечера, но я надеялась, что дежурная сестра кардиологического отделения позволит себе несколько отступить от правил.

Стеклянные двери раздвинулись при моем приближении. Я прошла мимо больничного кафе в левую сторону вестибюля, где на диванах группками сидели люди и разговаривали. Несколько ходячих больных, одетые в пижамы и тапочки, спустились вниз и теперь сидели со своими родными и друзьями. Вестибюль напоминал большую, хорошо обставленную гостиную, здесь звучала тихая музыка, а стены украшали картины местных художников. Нельзя сказать, что запах в вестибюле был неприятным, и все же он напомнил мне трудные времена. Десять лет назад в одну из февральских ночей в этой больнице умерла моя тетя Джин. Но я тут же отогнала эти воспоминания.

В вестибюле работал сувенирный киоск, и я быстренько осмотрела ассортимент товаров. Наверное, надо было что-нибудь купить лейтенанту Долану, но я не могла придумать, что именно. Ни плюшевые медвежата, ни пеньюары для этой цели явно не подходили. В конце концов я выбрала огромный леденец и последний номер журнала "Пипл". В больничную палату всегда легче заходить с подарками, это как-то смягчает твое вторжение в интимный мир больного. В обычной ситуации я предпочитаю не иметь дело с мужчиной в пижаме.

Мне пришлось довольно долго простоять в очереди в регистратуру, чтобы выяснить номер палаты и как пройти в кардиологическое отделение. Затем пришлось проследовать бесконечными коридорами к лифту в западном крыле. Поднявшись на третий этаж, я очутилась в просторном холле с блестящим белоснежным полом, из которого направилась налево по коридору. Приемный покой кардиологического отделения находился справа. Я заглянула в стеклянное окошко в двери. Там никого не было, обстановку составляли круглый стол, на котором лежало несколько журналов, три обычных кресла, два двойных, телевизор и телефон-автомат. Я проследовала к двери, ведущей в отделение. Возле нее на стене висел телефон и табличка, предупреждающая, что прежде чем войти, следует позвонить и получить разрешение. Я сняла трубку, а когда мне ответила медсестра, я сообщила ей, что хотела бы навестить лейтенанта Долана.

– Подождите минутку, сейчас я узнаю.

Последовала пауза, а потом она разрешила мне войти в отделение. Самое интересное заключается в том, что больница в основном выглядит именно так, как ты ее себе и представляешь. Мы все это видим по телевизору: суета вокруг сестринского поста, графики и оборудование, предназначенное для наблюдения за состоянием больных. В кардиологическом отделении дежурные медсестры носили обычную одежду, что несколько смягчало атмосферу, делая ее менее больничной. Их было пять или шесть, все молодые и дружелюбные. Медицинский персонал мог наблюдать состояние пациентов на центральном пульте. Я даже сама увидела на экранах биение восьми различных сердец в виде бегущих волнообразных зеленых строчек.

Раздвижные двери в палатах были стеклянными, чтобы удобно было наблюдать с поста, но имелись и шторы, которые можно было задвинуть, если пациенту требовалось создать уединение. В отделении царило ощущение чистоты и покоя, как в пустыне. Никаких цветов, никаких искусственных растений. На висевших на стенах картинах были изображены безжизненные пейзажи с виднеющимися вдали горами.

Я спросила, в какой палате лежит лейтенант Долан, и сестра указала в направлении коридора.

– Вторая дверь слева.

– Спасибо.

Я открыла дверь и вошла в палату. Кровать, на которой лежал лейтенант, была такой же узкой, как монашеское ложе. Я привыкла видеть Долана на работе, в мятом сером костюме, сердитым, грубым, вечно занятым. А сейчас он выглядел немного меньше ростом, в каком-то бесформенном хлопчатобумажном халате с короткими рукавами и завязками. Его лицо украшала однодневная щетина, выделяясь серыми пятнами на щеках. Бросилось мне в глаза и то, что его когда-то мускулистые руки выглядели сейчас тонкими и жилистыми. Возле изголовья кровати от потолка до пола возвышалась стойка с различными приборами, необходимыми для наблюдения за его состоянием. Провода тянулись от груди к стойке, где на экране высвечивались показания дыхания, пульса и температуры. Лейтенант читал газету, сдвинув очки на нос, в вену на руке была вставлена игла капельницы. Заметив меня, он отложил в сторону газету и снял очки, а потом подтянул повыше простыню, обнажив при этом голые ступни.

– Ой, посмотрите кто пришел. Каким это ветром тебя сюда занесло? – Долан пригладил рукой волосы и чуть приподнялся на кровати, оперевшись спиной о приподнятое изголовье. Пластиковый больничный браслет на запястье выдавал в нем пациента больницы, хотя лейтенант и не выглядел больным. Было такое впечатление, будто я застала его воскресным утром, и он еще не снял пижаму, перед тем как пойти в церковь.

– Чини сообщил мне, что ты в больнице, вот я и решила проведать. Надеюсь, не помешала тебе читать газету.

– Да я уже прочитал ее три раза. Тоска такая, что даже подслушиваю разговоры медперсонала. Некто по имени Эррол очень хочет, чтобы Луиза позвонила ему.

Я улыбнулась. Конечно, было бы неплохо, если бы он выглядел получше, хотя я прекрасно понимала, что сама на его месте выглядела бы еще хуже. Я протянула ему журнал.

– Это тебе. Думаю, тебе не повредит чтение всяких сплетен. А если они тебе наскучат, то можешь поразгадывать кроссворд на последней странице. Как ты себя чувствуешь? Выглядишь, во всяком случае, хорошо.

– Неплохо. Иду на поправку. Доктор говорил, что завтра переведет меня из этого отделения, а это уже хороший знак. – Долан поскреб щетину на подбородке. – Видишь, наслаждаюсь, что можно не бриться. Что ты об этом думаешь?