Владимир Типатов - Мутанты. Время собирать камни. Страница 20

— Ты думаешь, что у меня будет возможность съездить в Израиль?

— Думаю, что будет. Два года назад разрешили массовый выезд российских евреев на землю обетованную, и сейчас в Израиле уже очень много бывших наших соотечественников.

Быстро набросав на листке план кладбища, Граф отметил на нём участок, где находится склеп, написал, как открыть тайник, и вернул листок Виктору, со словами: — Хорошенько всё запомни, и сожги листок. Виктор внимательно изучил рисунок, записи и вытащил из кармана спички.

— Когда началось «Хлопковое дело», и начали сажать в тюрьму многих высокопоставленных партийных функционеров не только в Узбекистане, но и в Москве, я понял, что меня тоже ждёт такая же участь, и придумал одну хитрость, — дождавшись, что листок полностью сгорел и превратился в пепел, продолжил Граф свой рассказ. — Ни секунды не сомневаясь в том, что следственные органы будут усердно искать у меня деньги и ценности, и не оставят меня в покое, пока не найдут, я устроил тайник. В двух алюминиевых бидонах из-под молока, я упаковал несколько десятков тысяч советских рублей в мелких купюрах, груду ширпотребовских ювелирных изделий, купленных в магазинах «Ювелирторга», несколько воротников чернобурок и ещё уйму всякой дряни, и всё это закопал в одном укромном месте в Подмосковье. Когда меня арестовали, я долго на следствии молчал и не выдавал местонахождения схрона, потому что знал, если расколюсь сразу, то мне не поверят, будто это всё что у меня есть, и продолжат меня мытарить. В общем, держали меня в сыром карцере до тех пор пока я, по их мнению, не сломался. Только через два месяца после ареста, я показал место, где закапал бидоны.

Мне поверили и перевели в нормальную, одиночную камеру. Сейчас я понимаю, что немного переиграл и провёл в сыром карцере слишком много времени, тем самым застудил лёгкие. Простуда переросла в воспаление, потом осложнение, туберкулёз и, наконец, рак лёгких. Завтра я умру. Не перебивай меня, — недовольно поморщился Граф, заметив, что Виктор пытается ему возразить. — Я ещё не закончил. Так вот, завтра я умру. Через два дня освобождается Лютый. Советую тебе не терять с ним дружбу, на первых парах тебе это будет просто необходимо — он введёт тебя в криминальный мир столицы. Иначе тебе не выжить. А теперь прощай. Удачи тебе и счастья, вспоминай меня иногда. Да, забыл сказать, банк находится в городе Акко, это недалеко от Хайфы, и называется он — «Леуми». Не забывай, что паролем, для доступа к сейфу, является камень, и его арабское название. Иди с Богом.

— Сергей, как тебе Руфат?

— Нормальный пацан. А что?

— Не хотел бы его взять к себе в напарники? Вдвоём вы были бы не победимы и такие дела могли бы делать.

— Было б клёво. Но ему ещё долго зону топтать.

— А если бы он вышел вместе с тобой?

— Ты чего темнишь? — насторожился Лютый. — Я что-то пропустил?

— В ночь на воскресенье он уйдёт в побег. Тебе надо будет только встретить его за запреткой и увезти с собой.

— И, как ты это себе представляешь? Из этой зоны уйти в побег невозможно.

— Все так думают, — усмехнулся Граф. — Но я, когда прибыл на зону, придумал способ побега. Всё мечтал сам воспользоваться этим планом, а когда понял, что смертельно болен, махнул на всё рукой.

— Понял, толкуй тему.

— План мой очень прост. В дробильную машину забрасывают человека, его там перемалывает в кашу и опознать личность погибшего будет невозможно. Ведь так?

— Допустим, — согласно кивнул головой Лютый.

— Производство сразу остановят и начнётся поимённая проверка спецконтингента. Когда выяснится, кто отсутствует — узнают имя и фамилию погибшего. Потом составят акт и этого человека спишут. Больше его карточка на разводе фигурировать не будет. Улавливаешь ход моих мыслей?

— Улавливаю. Ну и что дальше? Ты хочешь сказать, что кого-то забросят в машину, а потом скажут, что это был Руфат?

— Конечно, в этом вся суть. Ведь именно Руфат не выйдет на поимённую перекличку, и значит его съактируют. А он, в это время будет сидеть в схроне, и когда бригады снимутся с промзоны, спокойно слиняет. Ему надо будет по транспортёрной ленте подняться до шахтного копра и оттуда спуститься уже с другой стороны сопки — за зоной. Там ты его встретишь, и вы отвалите.

— Ловко придумано, — усмехнулся Лютый. — Только ты теперь скажи мне самое главное — кого в дробильную машину кидать?

— Меня. Я завтра уже буду мёртв, съактирован и похоронен. А это значит, что больше меня никто не будет считать и пересчитывать. Накануне побега мой труп выкопают и незаметно перенесут в дробилку, где и забросят в машину. Так я стану Руфатом, и меня съактируют ещё раз, а Руфат увидит свободу.

— Ни хрена себе! — удивлённо воскликнул Лютый и даже поднялся от неожиданности. — У меня даже мороз по коже пробежал от таких страстей. Надо же такое придумать! А кто всё это осуществит?

— Есть люди, — улыбнулся Граф.

— Ты что, мне не доверяешь? — обиделся Лютый.

— Не говори глупости. «Смотрящий» в теме. Крест получил «прогон» от Монарха — в Москву собирают крутых бойцов. Из тех, кто освобождается, ну и кого можно снять с зоны. Крест решил отдать Монарху Руфата.

— Ну тогда нет базара. От меня что требуется?

— Расскажи Руфату план побега, только не вдавайся в подробности, не надо ему знать эту кухню, может запсиховать и сорвёт всё мероприятие.

— Ни хрена себе, мероприятие, — покрутил головой Лютый. — Я ещё до сих пор не могу прийти в себя.

— Всё будет правильно, Серёжа, — грустно улыбнулся Граф. — Молодость должна жить…

— Ну, как говорится — на свободу с чистой совестью, — засмеялся Лютый, крепко пожимая руку Виктору. — Обошлось без проблем?

— Да, всё нормально. А как я дальше буду выбираться отсюда?

— Со мной будешь выбираться. На машине нас отвезут до Комсомольска-на-Амуре, а там по железной дороги — до Москвы.

— Без документов?

— Не психуй, тебе выписали временную «ксиву», в Москве всё сделают капитально.

— Даже не знаю, кого благодарить, — вздохнул Виктор. — До сих пор не верится, что дышу воздухом свободы.

— Благодари Графа.

— Его доброту я не забуду никогда.

— Давай накатим по соточке, для сугрева, ну и заодно отметим твой рывок, — сказал Лютый, вытаскивая из кармана бутылку водки и кусок колбасы. — Запомни, Циркач, этот день — двадцать пятое ноября тысяча девятьсот девяносто первого года. День, когда ты оказался по другую сторону запретки.

— Запомню.

— Двинули к машине, она нас ждёт в распадке, — закусывая на ходу, сказал Лютый и первым направился в густой кедровник. — Когда приедем в столицу, куда первым делом хочешь сходить?

— Не знаю. Наверное, на Красную площадь. А ты?

— А я, первым делом, хочу с закадычным дружком, его женой и с Шахиней встретиться, — процедил сквозь зубы Лютый, и по губам его пробежала дьявольская усмешка…

Глава 12. На воле

…Лютый и Виктор вошли в кабинет и, увидев сидящего за столом мужчину, удивлённо переглянулись между собой.

— Что, узнали меня? — заметив реакцию гостей, спросил мужчина.

— Кто же не знает знаменитого боксёра — Олега Караваева, — сказал Лютый. — Честно говоря — удивлён.

— А чего удивляться? От сумы и от тюрьмы никто не застрахован, — усмехнулся бывший чемпион Европы. — И мне пришлось побывать на зоне. Кстати, так же, как и вы, зону топтал на Дальнем Востоке. Проходите, присаживайтесь к столу и чувствуйте себя, как дома. Погоняло моё — Цезарь. Я — «смотрящий» за центром Москвы. Назовите себя.

— Меня зовут Сергей — откликаюсь на Лютого, — сказал Сергей.

— Слышал, что ты тоже боксёр. Мастер спорта, чемпион Москвы.

— Бывший чемпион, — нехотя буркнул Лютый.

— Ну а как тебя кличут? — обращаясь к Виктору, спросил Цезарь.

— Циркач, — коротко представился Виктор.

— Интересное у тебя погоняло. Раньше в цирке работал?

— В цирке не работал, но кое-что умею.

— Сдаётся мне, что ты такой же узбек, как я китаец, — усмехнулся Цезарь, пристально вглядываясь в лицо Виктора. — Но мне всё-равно. Будь ты хоть негром, лишь бы матка в махаловке не опускалась. Крест написал мне о твоих феноменальных способностях. Интересно будет посмотреть на тебя в деле.

— Могу показать.

— Покажешь. Для этого тебя и сняли с зоны. Ладно, пацаны, добро пожаловать в семью. Сейчас отметим, как положено, ваше освобождение, а уже завтра, предстоит работа. Не будем ходить вокруг, да около, — сказал Цезарь, после первой выпитой рюмки. — Я заинтересован в дальнейшем нашем сотрудничестве. Мне необходимы такие крепкие и отчаянные парни, как вы. Москву наводнила всякая шушера, и не только из ближайших районов области, но и из других районов России и ближнего зарубежья. Понаехали «айзеры» и «чехи», одни контроль за рынками хотят установить, а другие вообще, во все дыры лезут — падлы черножопые, только спустились с гор, и сразу с ишаков, на «Мерсы» пересесть хотят. Казанские тоже — «борзота» та ещё. «солцевские», «люберецкие», «медведковские»… Намечается большой передел собственности, а это — война. На тебя, Лютый, у меня большая надежда, поэтому и хочу поставить тебя во главе «центральной» группировки. Я знаю, что на зоне ты был «смотрящим» отряда, так что группировку вполне потянешь. Ну а твой кореш пусть возьмёт бригаду Мамая, она сейчас осиротела. Его на «стрелке» «медведковские» замочили, у них самая мощная в Москве, группировка, вот и борзеют.